Человек воды - Ирвинг Джон - Страница 60

Трампер промолчал. После этого он впал в свой транс.

— Послушай, — немного погодя обратилась к нему Тюльпен. — В чем дело? Я больше не испытываю к Ральфу ничего такого. Но он мне нравился, и он нравится мне по-прежнему. Просто теперь по-другому…

— Ты когда-нибудь хотела снова спать с ним? — Нет.

— А вот он спит и видит, как бы снова трахнуться с тобой.

— С чего ты взял?

— Интересно знать? — взвился он.

Она глубоко вздохнула и отвернулась от него. И он почувствовал, как начинает деревенеть.

— Трампер? — позвала она его через несколько минут, но он по-прежнему находился где-то далеко-далеко. — Почему ты не любишь Ральфа, Трампер? Это из-за фильма?

Но на самом деле это было не так. Конечно, он мог бы категорически отрицать это; он мог бы сказать, что фильм задел его слишком глубоко. Но это было не так, и он должен был признать, что даже заинтересован в нем. Однако это не был терапевтический интерес; он знал, что по существу является актером, играющим на публику, и ему нравилось видеть себя в фильме.

— Не то чтобы я совсем не любил Ральфа, — ответил он.

Перевернувшись, она дотронулась до его одеревеневшего бедра и сказала что-то, чего он не расслышал. Затем… сначала он мечтал об убийстве рыбок, а потом, когда снова зазвонил телефон, он убил бы любого, кто тронул бы трубку.

От длительного сидения у него свело судорогой спину. Тюльпен оставила его на пару минут, после чего сделала очередную попытку.

— Трампер? Знаешь, ты недостаточно занимаешься любовью со мной. Правда недостаточно.

Он задумался о том, что она сказала. Затем он подумал о предстоящей операции, о докторе Винь-ероне и о водяном методе.

— Все дело в моем инструменте, — сказал он наконец. — Я собираюсь привести его в порядок, так что скоро буду как новенький.

Но ему очень нравилось заниматься любовью с Тюльпен, поэтому ее слова глубоко встревожили его. Он подумал заняться с ней любовью прямо сейчас, но ему нужно было встать и помочиться.

В ванной, внимательно изучив свое лицо в зеркале, он заметил на нем выражение страха, которое появилось, когда он, перед тем как пописать, сжал свой стручок. Состояние ухудшалось. Винье-рон снова был прав; иногда ради пустяковой операции приходится ждать пару недель.

Ему казалось очень важным заняться любовью с Тюльпен прямо сейчас, но потом — может, из-за того, что он уловил нечто необычное в своем лице, — он вспомнил о Меррилле Овертарфе и так сильно пустил струю, что у него на глазах выступили слезы.

Он пробыл в ванной долго, пока Тюльпен робко не позвала его.

— Что ты там делаешь? — спросила она.

— О, ничего, Биг, — вырвалось у него, после чего он попытался заглотнуть это имя обратно.

Когда он вернулся в комнату, она сидела на кровати, обернув вокруг себя одеяло, и плакала. Она конечно же слышала, что он сказал.

— Тюльпен, — произнес он, обнимая ее.

— Нет, Бигги, — прошептала она.

— Тюльпен, — повторил он, пытаясь поцеловать ее.

Но она оттолкнула его; теперь он не мог ничего с ней поделать.

— Знаешь что, Трампер, — сказала она. — Старина Ральф Пакер никогда не называл меня чужим именем.

Трампер отошел и сел в ногах кровати.

—. И хочешь знать еще одну вещь? — выкрикнула она. — Чушь собачья, что ты недостаточно занимаешься со мной любовью только из-за своего долбаного хрена!

Потом бежевая рыбка снова подплыла к стеклу, уставилась на Трампера и принялась раздуваться.

То, что сказала Тюльпен, было правдой, и он это знал. Но что больше всего причиняло ему боль, так это то, что разговор этот был не новым. Он помнит, что говорил об этом — и множество раз — с Бигги. Поэтому он уселся в ногах кровати, желая впасть в бессознательное состояние, и достиг его. Когда теле-фон зазвонил в третий раз, ему было наплевать, был это Ральф или кто-то другой. Если бы он мог пошевелиться, он бы ответил на звонок.

Должно быть, Тюльпен чувствовала себя не менее одинокой, так как она взяла трубку и ответила: «Ну конечно». Богус слышал, как она устало повторила:

— Ну конечно же, приезжай и снимай твой проклятый фильм.

Но Трампер продолжал сидеть, словно каменное изваяние, беспокоясь о новом развитии событий. Чтобы быть в картине Ральфа, ему нужно выйти из своей картины, в которой он находился сейчас, так, что ли?

Затем Тюльпен положила голову ему на колени, ее лицо было повернуто к нему. Это был жест — у нее их было множество, — ясно говорящий: «Все в порядке, некий мостик через пропасть между нами наконец установлен, хотя и не перейден. Но возможно, будет».

Они долго оставались в таком положении, словно это был наилучший способ подготовиться к визиту Ральфа.

— Трампер? — наконец прошептала Тюльпен. — Когда ты занимаешься со мной любовью, мне это и вправду очень нравится.

— И мне тоже, — откликнулся он.

Глава 26

GRA! GRA!

Как долго отсутствовало его сознание, он определить не мог, как и то, насколько полно оно восстановилось к тому моменту, когда до него дошло, что кто-то напечатал какой-то текст на его пишущей машинке. Он прочитал напечатанное, удивляясь, кто мог написать это, сосредоточенно изучая, как если бы это было полученное им письмо или чье-то чужое послание, адресованное кому-то другому. Затем он увидел темную, сгорбленную фигуру в углу французского окошка и вздрогнул оттого, что она неожиданно выпрямилась и застонала. Одновременно с этим страшная, похожая на гнома, копия его самого пришла в ярость, и ее очертания в стекле затуманились, словно растаяли.

Когда он осознал, что стон был его собственным, он одновременно услышал нарастающий шум внизу, в холле «Таши», или ближе, на втором этаже.

Позабыв, где находится, он распахнул дверь и истерично выкрикнул что-то бессвязное в лица показавшихся из-за дверей жильцов соседних комнат. В ответ трое из них испустили такой же истеричный крик, а Трампер попытался определить природу другого шума, поднимавшегося, словно пожар, со второго этажа.

«Что это за запись? Когда я был в сумасшедшем доме?»

Осторожно он подкрался к лестничному колодцу; вдоль всего периметра коридора больше никого не было — видимо, из страха, что он опять закричит, все попятились.

С верхней лестничной клетки до него донесся голос фрау Таши:

— Он умер? — И Трампер услышал, как сам шепнул в ответ: «Нет, я не умер». Но говорили о ком-то другом.

Спустившись на полпролета вниз, он увидел скопление людей в коридоре.

— Я уверена, что он мертв. Никто раньше не терял сознания прямо на мне. Ни разу в жизни! — заявила одна из проституток.

— Его нельзя было трогать, — заметил кто-то.

— Но мне нужно было скинуть его с себя, разве нет? — возразила проститутка, и фрау Таши насмешливо посмотрела в даль коридора на выходившего из комнаты мужчину, который одной рукой застегивал на ходу ширинку, а в другой держал свои ботинки.

Проститутка, появившаяся из-за его плеча, спросила:

— Что там? Что случилось?

— Кто-то умер прямо на Иоланте, — поясни. один из собравшихся, и все засмеялись.

— Ты его уездила, — заметила одна из дам, : Иоланта, на которой был лишь пояс с чулками сказала:

— Может, он просто перепил?

Из комнат в коридор выскальзывали темные фигуры мужчин: опустив головы и держа одежду в руках, они торопились смыться, словно испуганные птицы.

— Он слишком молод, чтобы умереть, — заявила фрау Таши, и ее слова заставили спешащих мужчин еще проворнее протискиваться мимо нее бочком. Словно они никогда не задумывались над этим раньше: «Трахаться бывает опасно. Это может лишить жизни даже молодого!»

Подобное замечание не удивило бы Трампера, который неуклонно двигался вниз по лестнице в пахнущий соитием коридор; хотя его разум и опознал и принял существо в окошке за его собственное отражение, он все еще спал. Он и вправду не был уверен, что это не так.

— Он весь похолодел. Прямо как мертвец, — сказала проститутка.