Врата трех миров - Ирвин Ян - Страница 52

Никто не ответил.

– Я все думаю: а не имеют ли к этому отношения иероглифы, начертанные по краю Зеркала? – неуверенно произнес Мендарк. – Нам известно, что их написала Ялкара как раз перед тем, как отправиться на Аркан.

Шанд подскочил.

– Что с тобой такое? – недовольно осведомился Мендарк.

– Ялкара что-то об этом говорила.

– Что? – вскричал Мендарк. – Что она говорила?

– Во вратах завывал ветер. Я плохо ее слышал.

– Постарайся вспомнить! – резко произнес Мендарк. – Возможно, ее слова – ключ к тайне Зеркала.

– Я очень давно размышляю над этим парадоксом, – вдруг произнес Лиан. – Вообще-то ответ очевиден. – С самым невинным видом он обвел взглядом комнату.

Все уставились на него. Первым не выдержал Мендарк.

– Говори же! – яростно выдохнул он.

Лиан улыбнулся и, выдержав эффектную паузу, сказал:

– «Зеркало знает!» Оно, несомненно, настроено так, чтобы узнать Элиору и показать ей, как им пользоваться.

– Элиора мертва, кретин ты этакий! – взорвался Мендарк.

– Да, но я полагаю, оно откроется Магрете…

– Я уверена, что Зеркало уже начало ее узнавать, когда Магрета впервые взглянула в него в Фиц-Горго, – перебила его Карана. – Тогда это показалось мне странным.

– У тебя есть что добавить или возразить, Шанд? – спросил Иггур.

Шанд, погруженный в воспоминания, долго не отвечал.

– Несведущие говорили достаточно долго. Пусть теперь скажет Магрета, если захочет.

– Да, Магрета, воспользуйся своим правом первородства! – повелительным тоном обратился к ней Мендарк, словно отдавал приказ рабу. – Найди то, что мы ищем в Зеркале! Время не ждет.

Магрета обожгла Мендарка презрительным взглядом, потом отвела глаза.

– Его высокомерие напоминает мне о Феламоре, – тихо сказала она Шанду. – Я не собираюсь возвращаться к прошлому.

Шанд сжал ее руку.

– Это должно было произойти двести пятьдесят лет тому назад, – обратился он ко всем. – Но после Элиоры… – Он вынул Зеркало из футляра. Дрожь пробежала по телу Шанда. Не глядя, он вложил тугую трубку из черного металла в руку Магреты.

– Впервые я дотронулась до Зеркала в Фиц-Горго, – сообщила Магрета. – Я ощутила острую тоску и такое томление, словно сейчас передо мной должен открыться весь потерянный мир. Возможно, так бы и было, если бы не появился Иггур. – Встретившись взглядом с Иггуром, она отвела глаза. – Тогда я чувствовала, как этот мир меня зовет. И вновь услышала этот зов в Хависсарде.

Магрета резким движением раскрыла ладонь, и трубка из черного металла развернулась в… Зеркало! В нем отразилось ее лицо.

– Лиан, – безапелляционным тоном произнес Мендарк, – скопируй иероглифы.

В молчании все смотрели, как Лиан переписывает иероглифы на бумагу. Дважды сверив скопированный текст с оригиналом, он вернул Зеркало.

– Странные знаки, – задумчиво произнес он. – Хотя…

– Что?

– Они удивительным образом похожи на… Да! – воскликнул он. – Это зеркальное отражение иероглифов из книги Ялкары.

– Интересно, что бы это значило? – спросил Шанд.

Магрета невидящим взглядом смотрела на Зеркало. Она думала о Ялкаре, своей бабушке. Часто ли та держала его в руках, используя для каких-то целей, неведомых никому на Сантенаре – возможно, даже Шанду? Думала ли Ялкара о том, какой будет ее дочь? Хотела ли она, чтобы Зеркало предсказало ей будущее Элиоры? Конечно, оно этого не сделало.

Магрете хотелось узнать так много! Феламора ничего не рассказывала ей о Ялкаре – своем злейшем враге. И даже Шанд во время путешествия в Туркад почти не говорил о Ялкаре. Возможно, у нее уйдет вся жизнь на то, чтобы разгадать прошлое.

– Как мне использовать Зеркало?

– Не знаю, – ответил Шанд.

Магрета повертела Зеркало в руках. Ей мешало присутствие этих незнакомцев, уставившихся на нее. Особенно ее смущал Иггур. Все, кроме Шанда, погруженного в раздумья, и Караны, прижавшейся щекой к плечу Лиана. Однако прошлый год не прошел для Магреты даром, и теперь она не позволит так легко командовать собой. Нет, она взглянет в Зеркало, посмотрит, что оно скажет, и примет собственное решение. Никогда больше никто не будет приказывать ей, что делать!

– Я не могу здесь сосредоточиться, – обратилась она к Шанду. – Все чего-то хотят от меня. Мне нужно уйти отсюда. Возможно, куда-нибудь к морю. Ты пойдешь со мной, дедушка?

После того как Магрета промучилась всю жизнь, ломая голову над тем, кто она такая, слово «дедушка» доставило ей удовольствие. У нее есть прошлое, а теперь и будущее. У нее есть семья, и ее любят.

– Таллия, не могла бы найти для нас такое место? – попросил Шанд.

Таллия вышла из комнаты, где проходил Совет, и вновь появилась, держа в руках клочок бумаги, на котором был написан адрес. Шанд взял его, и они с Магретой поспешили в восточную часть города.

Они свернули с дороги, ведущей к маяку, на петлявшую каменистую тропу. Тропинка, петлявшая между валунами и кустарниками, привела их к крошечной бухте. Они увидели каменистый пляж. Под деревьями, за пляжем, стоял домик, он был не больше лесной хижины Караны. Окна домика выходили на залив, из них открывался вид на деревья, воду и мелькавшие вдали паруса. Сбросив рюкзаки, Шанд и Магрета уселись на крыльце. Домик располагался довольно далеко от Туркада, и даже когда дул западный ветер, как сегодня, он не приносил сюда зловоние города.

– Я всегда хотела жить у моря, – вздохнула Магрета. – Помню, как совсем маленькой девочкой играла со старой раковиной. Она была больше, чем мой кулак. Кто-то сказал мне – уж конечно, не Феламора, – что шепот, который я слышу, прикладывая раковину к уху, – это шум далекого моря. И я верила, что так оно и есть. Иногда звук был совсем тихий, как будто легкие волны, пенясь, набегали на берег. А порой я слышала рев – это, конечно же, был дикий шторм, швырявший серые валы и зеленые водоросли (а быть может, и беспомощных русалок) о скалы. – Магрета издала нервный смешок. – Мне часто снилось, что я живу у моря, с папой и мамой, и их родителями, с сестрой и братом. Мы совершаем долгие прогулки по скалам, собираем выброшенные на берег водоросли и ракушки.

– Должно быть, ты была очень одинока, – заметил Шанд.

– Ужасно одинока. Я мечтала о том, что было у других детей – о родителях, сестрах, братьях, – и чего не было у меня. Уже в четыре года мне не разрешалось играть. Я училась весь день с утра до вечера. Сначала мы жили среди феллемов, но когда они узнали, какое ужасное преступление совершила Феламора, нас изгнали.

Магрета положила голову Шанду на плечо, но быстро отстранилась, словно боясь, что он станет возражать. Шанд притянул ее к себе. Магрета снова вздохнула.

– Тебя обучала Феламора?

– Не все время. Сначала со мной занималась главным образом Хэна. Она не была феллемкой. Наверно, я относилась к ней, как к матери, потому что она была добра ко мне. Я мечтала, что однажды ко мне придет отец, но это было запретной темой. И мне ничего о нем не известно.

– Мне тоже. – Поднявшись в волнении, Шанд устремил взгляд на бурное море и мыс, видневшийся вдали.

– Хэна понимала, каково мне: ведь Феламора и ее похитила. У себя на родине Хэна была учительницей. Когда Феламоры не было дома, Хэна водила меня гулять. Если бы не она, я превратилась бы в машину – а именно этого и хотелось Феламоре. Хэна подарила мне морскую раковину и слушала мои мечты о море.

Но когда мне было восемь лет, Хэна исчезла. Однажды Феламора наказала меня за то, что я не поняла урок, ночью Хэна пришла меня утешить. Она вытирала мне слезы и рассказывала забавные истории, пока мне не стало легче. Феламора увидела нас вместе. Не знаю, что она сделала, но Хэна побелела и схватилась за голову, словно боясь, что та сейчас расколется. Весь следующий день Хэна была совсем больной и несчастной. Феламора увела меня заниматься, и вернулись мы поздно вечером. Наутро, еще до рассвета, я прокралась в хижину Хэны, но женщина исчезла, и больше я ее никогда не видела.