Тень в зеркале - Ирвин Ян - Страница 53

Лиан мешком лежал на скамье. Он чувствовал себя бесполезным и совершенно пал духом. С тех пор как в далеком детстве его оторвали от дома и семьи, он никогда еще не ощущал себя таким опустошенным и несчастным. Если бы Карана изредка на него не поглядывала, он бы просто заплакал.

Тем временем пошел снег. Обессилевший Лиан погрузился в глубокий сон. Он лежал завернувшись в одеяло, из-под которого высовывалась его босая нога. Под головой у него была куртка Караны. Девушка же сидела на своем мешке перед костром, разглядывая плясавшие на противоположной стене тени от языков пламени. По мере того как сук прогорал, Карана заталкивала его все дальше в костер. Потом она садилась на место и снова погружалась в размышления.

Если бы ей только удалось добраться до Баннадора, она оказалась бы в безопасности, но один путь к перевалу преграждали вельмы, а другой — разлившийся поток у водопада. Неужели она все-таки попала в ловушку?! И что вельмы вообще собираются предпринять? Может, они нападут на нее внезапно на рассвете? Или будут сидеть в засаде на пути к перевалу? Будет ли прок от этого неизвестно откуда свалившегося ей на голову помощника?

Лиан заворочался и застонал. И во сне он выглядел беспомощным и жалким. Почему же такой никчемный тип приложил столько усилий, чтобы найти ее здесь? Или он тоже замышлял что-то недоброе? Может, он только и ждет, чтобы она заснула?

Ветер в провалах крыши завыл еще сильнее. Карана потихоньку выскользнула из комнаты и стала пробираться между развалинами. Буря миновала, и на небе стали видны звезды, хотя на западе уже появилась новая гряда облаков. Ветер намел среди камней сугробы, принимавшие в неярком свете звезд самые невероятные очертания. По колено в снегу, Карана приблизилась к невысокой каменной стене, тянущейся вдоль скалистого края плато.

Карана присела у стены, едва защищавшей ее от пронзительного ветра. Было очень холодно. «Так вот какой ты, Лиан из Чантхеда! Лиан-дзаинянин! Говорят, твой голос подобен пению ангелов. Таким ты мне и казался, когда я была на твоем выступлении в Чантхеде. Услышав, как ты рассказываешь Великие Сказания, зарыдал бы и Рульк, как когда-то рыдала я сама. Я была слишком сурова с тобой сегодня! Но я не могла по-другому! Твое знаменитое «очарование» не поможет мне добраться до дому!..» Карана почувствовала, что начинает трепетать при одном воспоминании о голосе Лиана, и постаралась взять себя в руки.

Судя по звездам, было десять часов. Царила мертвая тишина. Ее нарушали только свист ветра и шорох сухих листьев на кусте, склонившемся в пропасть. «Если я брошу его здесь, вельмы провозятся с ним полдня, не меньше. Жалко его, конечно! Но я его не приглашала!.. Нет, это будет нечестно. Ведь я же звала его и раньше, и вчера ночью! Я ощутила, что он слышит меня, и была этому так рада, что весь следующий день провела в хорошем настроении. Наверное, даже вельмы поймут, как он безобиден… Нет, они растерзают его, чтобы он не разболтал то, что я ему говорила. А может, они убьют его просто от злости, решив, что он мой друг. Я должна его защитить». При этой мысли Карана не удержалась и фыркнула, подумав, что такой неожиданный поворот событий позабавил бы и Лиана, много раз прибегавшего к такому приему в своих сказаниях. «Почему же я такая глупая? Зачем мне новые заботы?.. Но как же я могу бросить его на милость этих тварей?!»

За спиной у Караны послышался шорох. Она вскочила, ударилась больной рукой о стену и вскрикнула, но это был всего лишь ветер, скребший прутиком о шероховатый камень. Карана успокоилась и снова присела, сжимая здоровой рукой сломанное запястье. Слезы, брызнувшие от боли, начали превращаться в льдинки у нее на щеках. Так дальше нельзя! Одна она тут погибнет! Но откуда же ждать защиты в этом пустынном месте, где нет никого, кроме жалкого Лиана?!

Далеко внизу, в котловине между горными кряжами, блестели звезды, отражавшиеся в серебристой полоске замерзшей реки. Повсюду белел снег и блестел лед, и лишь кое-где виднелись черные перелески, шумевшие на ветру. Хребты, ведущие в Туллин, возвышались в ночи темными неровными кряжами. Плато простиралось на запад и восток насколько хватало глаз. В свете звезд Каране даже удалось разглядеть покрытую снегом и льдом громаду горы Тинтиннуин, восточная вершина которой пряталась в облаках.

Карана смотрела вниз, стараясь успокоиться. Сломанное запястье мучительно ныло. Оно начало было срастаться, но теперь девушка снова чувствовала каждую косточку. Неожиданно Карана заметила внизу на склоне какое-то движение. Но кто же мог подниматься темной ночью по этому обледенелому и занесенному снегом обрыву?

И тем не менее там точно кто-то был. Саженях в пятидесяти ниже того места, где сидела Карана, кто-то упорно карабкался вверх по почти отвесной скале. А где же остальные? Карана внимательно осмотрела склон, но больше никого не обнаружила. К руинам поднимался только один человек. Стоит ему добраться до развалин, как дым от костра выдаст убежище Караны. Времени для бегства не оставалось, ведь Лиан был совсем беспомощен. А на плато было не спрятаться.

Карана ринулась туда, где лежал Лиан, но остановилась, опустилась на колени и стала смотреть вниз. Незнакомец достиг того места, где из скалы выдавался гладкий выступ, и неуверенно шарил по камням справа и слева от него, очевидно не зная, с какой стороны лучше преодолеть это препятствие. Потом, вероятно найдя, за что зацепиться рукой, он продолжил свой путь. Время от времени Карана замечала, как отражаются звезды в его устремленных кверху глазах. Она даже высунулась подальше, чтобы получше его разглядеть. Карана и сама прекрасно лазала по скалам, но не решилась бы на такой подъем без крюков и веревок. Она с восхищением наблюдала за движениями незнакомца, пораженная его ловкостью. Ветер немного утих, но накидка за спиной взбиравшегося вверх человека колыхалась, как крылья, и Каране почудилось, что она слышит его хриплое дыхание. Он уже был в каких-то пятнадцати саженях под ней, и ей стали хорошо видны его бледное лицо и почти звериный оскал. Это был Идлис!

Карана отшатнулась от обрыва и случайно оперлась на сломанную руку. Подстегиваемая невыносимой болью, она заметалась вдоль стены, разыскивая какое-нибудь оружие, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает. Поблизости не было ни тяжелой палки, ни бревна. Повсюду валялись лишь камни. Они выступали из стен или лежали кучами на земле. Карана в отчаянии попыталась сдвинуть с места один из камней, потом другой, потом третий. Она изо всех сил толкала их, обдирая себе в кровь пальцы, но ни один из них даже не шелохнулся. Эти камни были такими большими, что ей не удалось бы сдвинуть их даже обеими руками. Наконец она наткнулась на камень, расколотый на две половины. Она подняла меньшую из них, размером со свою голову, и неуклюже заковыляла к обрыву, прижимая камень к бедру здоровой рукой.

Идлису оставалось до края обрыва не больше трех саженей. Карана вспомнила его обожженную солнцем кожу и заколебалась. Ей предстояло убить хоть и очень страшное, но все же живое существо. Она стояла в нерешительности и наблюдала, как вельм подбирается к ней все ближе и ближе. Звезды вновь осветили его ледяные глаза.

В этот момент Идлис заметил Карану и, как собака, оскалил зубы. Девушка вздрогнула и пришла в себя. Да, перед ней живое существо, но опаснее его не было на свете. Она повернулась боком к обрыву и отпустила камень, который прижимала к бедру. Бросок был точный, однако в последний момент Идлис успел увернуться. Камень оцарапал ему щеку, ударил по плечу и отскочил куда-то в темноту. Идлис покачнулся и повис над пропастью, цепляясь за скалу только одной рукой и ища опору ногами. Лицо его исказилось от боли.

Какое-то мгновение Каране казалось, что он вот-вот рухнет вниз. Она не понимала, как после такого удара он еще умудряется держаться за скалу. Идлис же вскоре вновь полез вверх. Несколько мгновений Карана наблюдала за ним, ужасаясь тому, что пыталась лишить его жизни и что ей это не удалось. Потом она повернулась и бросилась прочь от обрыва.