Тень в зеркале - Ирвин Ян - Страница 51

Лиан застонал и открыл глаза. Он лежал у огня. Рядом с ним на корточках сидела рыжеволосая девушка. В руках у нее были кружка горячей воды и тряпочка, которой она старалась смыть кровь, запекшуюся вокруг раны у него на лбу. Вздрогнув, Лиан издал протяжный стон. У него раскалывалась от боли голова, а каждый раз, когда он пытался набрать в грудь воздуха, его бок пронзала острая боль. Внезапно девушка встала, порылась в мешке, лежавшем на скамье, и вернулась с небольшой баночкой. Она неловко сняла с баночки крышку, затем помазала его рану каким-то коричневым снадобьем. Прилепив на рану несколько чистых тряпочек, она перевязала ему голову, затянув узел левой рукой и зубами. Проделав все это без особых церемоний, она уселась неподалеку на пол и уставилась на него.

От боли у Лиана слезились глаза. Даже на таком незначительном расстоянии он не мог как следует рассмотреть лицо девушки. Он видел только всклокоченные рыжие волосы и зеленые, как нефрит, глаза на бледном лице. Впрочем, он скоро различил, что ее глаза были еще зеленее, чем ему показалось сначала, — они были цвета малахитовых колонн в Главном зале Школы Преданий. Лиан попытался сесть, но почувствовал острую боль во всем теле, от которой из глаз у него покатились слезы. Девушка наклонилась к нему, чтобы стереть со щеки запекшуюся кровь. Ее лицо разительно отличалось от лица Лиана своими строгими, словно высеченными из мрамора чертами. И только маленький шрам над одной из бровей нарушал их совершенство. Лиан уловил исходивший от ее волос знакомый тонкий аромат перетертых листьев лимонного дерева. Она была в серо-зеленой рубахе и штанах, а запястье ее подвязанной правой руки было забинтовано грязной тряпкой. Именно такой ему ее и описывали, но он не ожидал, что она настолько молода. Его не покидало ощущение, что он уже где-то видел ее, вот только где?

Лиан подумал, что сидевшая перед ним девушка очень милая и смешная. Будь она немного постарше и повыше ростом, а ее волосы не такого жуткого цвета, он вообще счел бы ее хорошенькой. Из-за какого невероятного стечения обстоятельств она попала в эту жуткую историю? Она выглядела так молодо, что непонятно было, кто мог принимать ее всерьез.

— Ты на самом деле Карана? — спросил он с сомнением.

Карана разглядывала его. Он произнес всего лишь пару слов, но она сразу узнала его магический голос.

— Что же мне с тобой делать? — проговорила она негромким приятным голосом, вперив глаза в потолок; при этом удивленному Лиану показалось, что она над ним посмеивается. — Отчего мои молитвы принесли такой незрелый плод?

Девушка мелодично рассмеялась. За последние два месяца непрерывного бегства, мечтаний и кошмаров Карана сильно изменилась и была уже не тем пухленьким робким созданием, которое ползло вверх по стене Фиц Горго. Ее маленькое круглое личико, к которому не приставал загар, было таким же бледным, как и раньше, но ее нос и щеки обветрились и кожа на них стала грубее от дождя и солнца. Она выглядела измученной и усталой, но не утратила чувства юмора.

Карана говорила слегка в нос с заметным туркадским акцентом. Правда, настоящие туркадцы гнусавили еще сильнее. Карана же говорила, как образованный, повидавший мир человек, хотя и нараспев, как все обитатели Баннадорских предгорий. Лиан уловил эти нюансы с первых ее слов, потому что хорошо разбирался в акцентах и диалектах. И вместе с тем в ее речи звучали еще какие-то необычные интонации, словно она декламировала неуловимые для слуха стихи. Лиан ощутил досаду, из-за того что не мог понять, откуда у нее такая манера. А еще раздражало ее безразличное отношение к его появлению и задела насмешка, таившаяся у нее в глазах.

— Значит, ты и есть Карана? Мне казалось… Я думал, что ты постарше.

Карана перестала улыбаться. Она почувствовала себя уязвленной и оскорбленной пренебрежением со стороны человека, которым она так восхищалась.

— Мне двадцать четыре года, — сказала она возмущенным тоном, о котором тут же пожалела.

— А мы случайно не знакомы?

— Нет, не знакомы. — Карана была уверена, что Лиан ее не вспомнит. С какой стати он должен был запомнить именно ее из тысяч людей, пришедших послушать его выступление? И все-таки ее это немного обидело.

— Не важно, — сказал он. — Я пришел, чтобы проводить тебя в Туркад.

Карана онемела от удивления. Лиан тем временем с трудом поднялся на ноги, но его бок тут же снова пронзила такая острая боль, что он упал бы на землю как подкошенный, если бы Карана не подставила ему свое плечо. С ее лица сразу же исчезла едва успевшая появиться насмешливая улыбка, она поняла, что ему очень плохо и что он намного беспомощнее и несчастнее ее самой. Она постаралась представить себя на его месте и задумалась о том, что же он за человек. Может, он ведет себя так нелепо потому, что стукнулся головой о камень?

Внезапно лицо Лиана посерело, и он схватился рукой за бок. С трудом держась на ногах под его весом, Карана осторожно подтолкнула Лиана к стоявшей у него за спиной каменной скамье и помогла сесть.

Лиан тут же с громким воплем вскочил на ноги.

— В чем дело? — удивленно спросила Карана.

— Я не могу сидеть!

Карана озадаченно подняла брови.

— Какой-то сумасшедший кинул в меня здоровенным камнем и попал мне по одному месту, — начал сбивчиво объяснять Лиан. — Я заблудился, а этот полуголый придурок…

Карана расхохоталась:

— Вот это да! Старик Алус, местный отшельник, залепил камнем по заднице знаменитому летописцу! Полагаю, ты не хочешь, чтобы я делала тебе примочки!.. Давай я лучше посмотрю, что у тебя с боком.

Карана развернула на Лиане одеяло и осторожно прикоснулась кончиками пальцев к его коже, стряхнув с нее прилипшие камешки.

— Ты сломал себе ребра. Попробую вправить их, но тебе будет больно. Ведь я не лекарь. — После нескольких неловких попыток она освободила свою подвязанную руку. При этом до него снова донеслось благоухание лимона.

Сначала Лиану было больно, когда Карана вправляла ему ребра, потом ему было больно, когда она промывала ему рану на лбу, отлепляя от нее тряпочки и очищая ее от песка и мелких камушков. Он вздрагивал при каждом ее прикосновении, и через некоторое время она уже не сочувствовала ему, а злилась, устав от его непрерывных стонов. Стемнело, девушка захлопнула дверь, приперла ее толстым бревном и подбросила в костер веток. Она наполнила две кружки из маленького черного котелка и протянула одну из них Лиану.

— Это суп, — сказала она. — Не очень вкусный, но горячий.

Карана устроилась поудобнее у огня и стала разглядывать Лиана. Он был нелепый и жалкий, и она винила себя за то, что он тут оказался.

Несмотря на голод, Лиан не сразу принялся за зеленый суп, покрытый маслянистой пенкой. Наконец он сделал маленький глоток и понял, что его наихудшие ожидания оправдались. Судя по всему, суп был сварен из сухого гороха с прогорклым жиром и приправлен какими-то горькими травами.

— Вкусно! — пробормотал он, стараясь побороть тошноту. Впрочем, суп был действительно горячим и подбодрил его.

— Больше у меня ничего нет, — сказала Карана.

— У меня есть еда, — сказал он, показывая на свой мешок. — Должно хватить до Туркада.

Карана снова уставилась на него широко открытыми глазами, словно не понимая, всерьез ли он говорит. Лиан же вспомнил о том, зачем он здесь.

— В ущелье вельмы, — сказал он. — Я видел их перед самой бурей.

— Я знаю. Я чувствую их приближение. Но сегодня ночью им до нас не добраться: тропинка слишком скользкая… И все же мне придется уйти еще до рассвета. Я пока не решила куда, — сказала Карана и отвела глаза, чтобы Лиан не заметил ее замешательства. — А что делать с тобой, я даже не представляю. Не знаю, на что ты годишься, — проговорила она нахмурившись.

Лиан растерялся. Все было не так, как он себе воображал.

— Ну, например, я хорошо знаю Предания, — начал он совершенно не к месту.

Карана рассмеялась. Лиан подумал, что, когда она улыбается, она становится еще привлекательней, а девушка — что у него удивительный голос, даже когда он несет полную чушь. Ей приходилось заставлять себя говорить ему гадости.