Башня над пропастью - Ирвин Ян - Страница 60

— Это отвратительно! — возмущалась Карана, машинально отпив глоток вина из своего бокала. — В моей стране мы бы никогда не стали купаться в той же воде, что и незнакомец. Ну что же, я посмеялась над ними всеми, потому что вытащила пробку, когда вышла из ванны.

— Нет! — воскликнул Шанд.

— Вытащила!

— Хорошо, что я уже заплатил за комнату, иначе мы бы оказались на улице.

— Почему?

— Ты, несомненно, нажила врага в лице хозяйки гостиницы. Теперь ей нужно снова кипятить воду, и она не забудет, во что ты ей обошлась. Они здесь очень обидчивы, к тому же очень скупы. Завтра о тебе заговорит весь город. О женщине, которая вылила воду из ванны. Женщине, которая вошла в ванную комнату с черными волосами, а вышла с рыжими. Расточительная и подозрительная.

— Что?! — вскричала Карана. — Ты уверен? — Она потрясла свои пряди на свету. Краска немного сходила с каждым купанием, а теперь горячая вода и едкий шампунь смыли ее окончательно. — О Шанд!

Перегнувшись через стол, она обвила руками его шею и поцеловала в щеку. При этом она зацепила локтем кувшин с красным вином, который упал со стола и разбился. На ковре образовалось вишневое озеро. Разговоры вокруг прервались. Взгляды всех присутствующих устремились на Карану.

— О! — произнесла она, покраснев до корней волос.

— Все хуже и хуже, — грубовато сказал Шанд. — Чтобы усугубить оскорбление, ты бьешь посуду, портишь ковер и проявляешь на людях нездоровую страсть к тому, кто тебе годится в дедушки.

— О! — снова выдохнула Карана, глядя на него во все глаза и прижав руку ко рту.

— Именно в таком свете это увидят люди, которые никогда не отъезжали от Ганпорта дальше чем на пять лиг и которые знают, что все южане — особенно рыжие — совершенно развращены. Тебе бы лучше поскорее придумать какую-нибудь историю.

Как раз в этот момент в кабаке появилась старуха с лицом мрачнее тучи, и клиенты у стойки поспешили поведать ей о последнем скандале. Затем их головы повернулись в сторону Караны, и разговоры вновь прекратились. Каране, красной как рак, хотелось залезть под ковер и умереть.

22

Подозрительная история

— О! — в третий раз вымолвила Карана. — Нет, это постыдно, я не могу. — Она заглянула Шанду в глаза. — Дай мне твой кошелек.

Шанд вложил его ей в руку под столом. Сунув кошелек в карман, она встала. Девушка медленно, с достоинством направилась к старухе, голова которой дернулась в ее сторону, в то время как один глаз обвиняюще смотрел на Шанда. Карана зашептала что-то на ухо хозяйке; лицо той изменилось. Она вытащила Карану за дверь. Прошло несколько минут. Шанд допил остатки вина. Слуга собрал осколки кувшина и вытер ковер серой тряпкой. Принесли новый кувшин с вином. Все присутствующие вернулись к своим делам.

Старуха вошла в комнату. Лицо ее снова стало безмятежным. За ней следовала Карана, которая, подойдя к стойке и положив на нее руку, что-то тихо сказала хозяйке. Затем вернулась к своему столику и села. Шанд насмешливо взглянул на нее.

— Все позади. Всего лишь пустячный инцидент. Теперь мы друзья, ты можешь этому поверить?

— Если ты можешь, то кто я такой, чтобы сомневаться? — сухо ответил он. — Хотя, интересно, сознаешь ли ты, какое крепкое это вино? Что ты ей сказала?

— Ты же сам посоветовал мне сочинить историю.

— О да! — произнес Шанд, прихлебывая вино.

— История очень глупая. Ничего не придумывалось, а потом язык стал сам молоть. — Карана засмеялась. Казалось, к ней вернулись шаловливость и юмор, которыми она когда-то славилась.

Шанд нахмурился, потом откинулся на спинку стула, с бокалом в руке.

— Итак, рассказывай.

— В грязных и жалких гостиницах Туркада, сказала я ей, где в чай кладут масло и делают другие немыслимые вещи и где даже Магистр купается всего раз в год, на мое несчастье, из-за войны я не смогла найти комнату нигде, кроме гостиницы с позорным названием «Грязный осел». Мне пришлось делить помещение, и без того маленькое, с дрессировщиком собак и его женой, а также с их семнадцатью собаками, причем простыни не стирались, а супруги и их собаки не мылись со дня основания Туркада. Грязь с подушек мне пришлось соскребать ножом, прежде чем я улеглась. И все же я там набралась вшей Туркада, которые ползают по голове и от укусов которых иногда так зудит кожа, что некоторые люди вырывают все волосы и даже снимают с себя скальп, только бы от них избавиться, но это не помогает. Единственный способ — это смазать каждый волосок битумом, который специально привозят с морозного юга, и не смывать его не менее двух недель, после чего его можно смыть горячей водой, удалив при этом окаменевших вшей и возвратив волосам настоящий цвет.

Когда она остановилась набрать воздуху, хозяйка постучала о стойку монетой.

— Битум нельзя смыть водой, — заметил Шанд. — Для этого нужен скипидар. Однако история забавная. Надеюсь, она ее оценила.

— О, она даже один раз улыбнулась, — правда, сперва указав на то, что я израсходовала еще и мыло, предназначенное для десяти человек.

— А теперь тише. Кажется, она собирается обратиться ко всем присутствующим.

— Дорогие клиенты, — залилась трелью хозяйка, — мой уважаемый друг, — тут она указала на Карану, — которая убежала от войны из Туркада, самого порочного из городов…

— О да, нечестивого! Презренного! Развращенного! — раздались со всех сторон возгласы, и среди этого гама Карана продолжала шептать Шанду на ухо.

— И я сказала ей, что через две недели пришла в «Четыре рыбки» — жемчужину среди гостиниц, и смыла весь битум, но, не рискуя заразить почтенных клиентов вышеупомянутой гостиницы даже дохлой вошью, я выпустила всю горячую воду из ванны, каковую потерю с радостью возмещу уважаемой хозяйке гостиницы. И разумеется, заплачу за ущерб, явившийся следствием моего волнения, когда я обнаружила, что все паразиты исчезли, а также компенсирую беспокойство.

— Гм-м, — произнес Шанд, и губы его дрогнули. — Вот почему у тебя такой довольный вид, не так ли? Ты полагаешь, что отделалась от неприятностей? Интересно, что она хочет рассказать посетителям?

— Надеюсь, ничего, — проговорила Карана, начиная беспокоиться. — Разве что они могут выпить за мой счет.

Старуха продолжала:

— …убежала из порочного Туркада с этим стариком, ее почтенным дедушкой…

— Дедушкой, да уж! Старый распутник! — раздался голос из задней части кабака, где пылал камин.

Хозяйка умолкла, высматривая того, кто ее перебил. У этого человека один глаз был налит кровью, на лбу — свежая ссадина.

— Блегг, негодяй! Слишком поздно оторвал глаз от щели в стене пристройки, не так ли? Ребята, вышвырните его.

Два дюжих парня схватили Блегга и выбросили за дверь.

— Почтенный дедушка, называет она его, и кто я такая, чтобы сомневаться в ее словах? Разве она не выглядит как порядочная, скромная женщина? Разве она не похожа на любого из нас?

Посетители — дородные матроны и тучные бюргеры с тяжелыми челюстями и бесцветными волосами — все как один враждебно уставились на Карану.

— Она, — и крошечный палец указал на съежившуюся Карану, — рассказала мне, что пришла сюда, терзаемая туркадской болотной лихорадкой, от которой кишки превращаются в воду. Не буду удручать вас подробностями этого мерзкого недуга. И только посмотрите, как она дрожит, как она худа и слаба, какое бледное лицо, какие желтые остекленевшие глаза, как у дохлой рыбы, какие… — тут она запнулась, вероятно забыв, о чем начала говорить, — страдая от лихорадки, как я уже говорила, и других заразных болезней, вызывающих ужасный зуд, которые, чтобы не позорить ее при незнакомцах, я не стану упоминать… — Шанд беззвучно трясся, прикрыв рот рукой.

— Итак, она смиренно извиняется за то, что совершила — в своем горе, а вовсе не из-за вина, которое выпила, вовсе нет… Хотя взгляните, как краснеет у нее лицо, — а это бесспорный признак горького пьяницы, уж я-то знаю, недаром я хозяйка этой гостиницы вот уже шестьдесят лет. Извиняется за то, что, не будучи в опьянении — о, нисколько, — она всячески нарушала наши обычаи. И мой дорогой друг — а она всегда им будет — щедро… Щедро! Посмотрите на эту крошечную монету… Просит вас пить с ней до тех пор, пока не будет истрачен полностью этот серебряный тар.