Башня над пропастью - Ирвин Ян - Страница 10

— Хорошо! — ответил он, как ребенок отвечает на ворчание родителей.

Высвободившись из-под Магреты, юноша неловко поднял ее и, поудобнее пристроив на плече, побрел прочь, прихрамывая на раненую ногу. Феламора наблюдала за ним, пока он не скрылся из виду.

— Что я наделала? — произнесла она вслух. — Мальчик не в своем уме, да и я не лучше.

Дождь усилился. По улице разнесся звук марширующих ног. «Еще солдаты!» Феламора нашла в себе силы, чтобы подняться, но колени у нее подогнулись. Она с трудом вернулась в зал и спряталась за дверью. Там она лежала, словно в тумане, потеряв счет времени. Наконец она очнулась от жалобного голоса, звавшего снаружи:

— Старая мама? Куда ты ушла, старая мама?

— Я внутри! — выдавила из себя Феламора. Юноша, во мраке казавшийся тенью, шарил по полу, пока его рука не коснулась ее плеча.

— Это ты, старая мама?

— Я. Забери меня в дом твоей матери, да поскорей.

Юноша поднял ее, как пушинку, и вынес под непрекращающийся дождь. Путь был неблизкий, и походка его становилась все более неровной с каждым шагом. Феламора не знала, много прошло времени или мало. Один раз юноша запнулся, упал и уронил ее. Она больно ушиблась спиной, но даже боль не вывела ее из полузабытья.

— Прости, старая мама. Я очень виноват. — Это было последнее, что она услышала.

Магрета с трудом приоткрыла глаза. Она была измотана и чувствовала себя такой отупевшей, как будто проспала целую неделю. Щека у нее ныла, и она нащупала какую-то шишку — наверно, от падения, которого она не помнила. Взгляд ее был устремлен на потолок, расписанный разноцветными красками. Она лежала на огромной кровати из кедра, покрытой простынями кремового цвета; простыни были влажные, и одежда на ней тоже. Комната была длинная, с высоким потолком. На окнах висели портьеры из синего бархата, в дальнем конце комнаты в камине ярко горел огонь. Возле кровати на столике были кем-то оставлены для нее хлеб, фрукты и украшенная росписью фляжка с вином.

Магрета медленно приходила в себя, озадаченная провалами в памяти. Судьба играла с ней жестокие шутки, швыряя из одного кошмара в другой, отбирая друзей, как только она их находила, никогда не позволяя ей осознать, что происходит, и не давая ей управлять своей жизнью. Как только Магрете казалось, что она понимает мир, все снова летело вверх тормашками.

Девушка отломила кусочек хлеба. Кровь застучала в висках, и она застонала. Ее не покидало ощущение, что рука, сделавшая движение, ей не принадлежит. Из кресла у камина донесся чей-то голос.

— Феламора! — воскликнула Магрета. — Это ты принесла меня сюда?

— В некотором роде. — Голос звучал очень вяло. — Как ты? — Магрета села.

— У меня все болит, а голова — как у пьяной. Если мне плохо после применения Тайного Искусства, то так плохо мне еще не было. Я даже не могу вспомнить…

— Значит, мы страдаем от одного и того же.

Магрета взглянула на свою госпожу. Давным-давно Феламора привела феллемов на Сантенар в погоне за Золотой флейтой. Феллемы были миниатюрнее, чем представители других рас; под прозрачной кожей виднелась розовая плоть и отчетливо вырисовывались синие вены. Обычно феллемы скрывали эти различия с помощью косметики или иллюзий, но сейчас Магрета видела, как под кожей Феламоры течет кровь. Феламора была самой искусной мастерицей иллюзий на Сантенаре и умела изменять свой голос, как хотела. Но сейчас она говорила сдавленным шепотом.

Ее бесцветные волосы обычно светились и вздымались вокруг головы, словно под воздействием статического электричества, но сегодня они лежали на спинке кресла, как мокрая лапша.

Внешностью Магрета резко отличалась от Феламоры. Она была среднего роста, очень стройная, с совершенно прямыми каштановыми волосами, доходившими до лопаток, и гладкой кожей медового цвета. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не меланхоличное выражение лица и раздражающий цвет глаз. В зависимости от освещения он мог меняться с темно-фиолетового на пунцовый. В последнее время Магрете приходилось скрывать глаза под темными очками.

Как обычно, Магрета задумалась над различиями между собой и феллемами. Она знала, что она — другая; если бы не глаза, она была бы похожа на коренных жителей Сантенара. Но пока ей не было известно, откуда она родом и кто такая на самом деле. Неизвестность вокруг собственного происхождения мучила ее, но ей не удавалось ничего узнать о себе. Ее родители были мертвы, и тайна их гибели была так постыдна и ужасна, что Феламора отказывалась об этом рассказывать.

Сейчас Феламора вновь заговорила:

— Тензор забрал Зеркало. Ты это помнишь?

— Помню, как ты назвала меня на Тайном Совете по имени. Я вышла на балкон, а после этого ничего не помню.

— Туркад захвачен! — объявила Феламора. — Войска Иггура повсюду. Мы в большой опасности. Особенно я, и особенно в таком виде.

— А что с Караной? — спросила Магрета.

Карана была единственной, кто обращался с ней как с другом. Если бы она поступала так же! Именно Магрета вовлекла Карану в эту историю и потому теперь чувствовала себя виноватой перед ней.

— Сейчас уже мертва, надо думать, — холодно произнесла Феламора.

Магрета даже не вскрикнула, а лишь смотрела перед собой невидящим взглядом, сознавая, что это ее вина. На глаза выступили слезы и медленно поползли по щекам. Не желая, чтобы Феламора стала свидетелем ее горя, она отвернулась и прикрыла лицо простыней.

Через некоторое время чувство сильного голода заставило ее сесть в кровати, и она съела кусочек хлеба, смоченного в вине. Феламора не шевельнулась.

— Где мы сейчас? — спросила Магрета.

— Какой-то юноша принес нас в свой дом, юноша очень странный.

— Где он?

— Не знаю. Я проснулась в соседней комнате, вчера. Все выглядело так же, как сейчас: огонь в камине, еда; и я слышала, как он приходит и уходит, но не смогла себя заставить встать. Тайный Совет отнял у меня последние силы. Я проспала весь день и всю ночь.

— Что ты собираешься теперь делать?

— Я не могу думать. Мы в ловушке. Моя сила ушла.

Феллемы, в цивилизации которых не было места машинам, а использование волшебных устройств было запрещено, предельно развили умственные способности и возвели обман, отвод глаз и иллюзию в высокое искусство. Утратить их было хуже, чем ослепнуть.

— Ты совсем ничего не можешь сделать?

— Ничего. Я подвела свой народ. Я хочу умереть. — Это было что-то новое для Магреты. Куда делась обычно столь властная Феламора, чьи действия всегда были тщательно спланированы. Сейчас Магрета чувствовала, как связи рвутся, одна за другой. Для нее возникали интересные возможности, и самой интересной из всех был Иггур. Прошлой осенью он держал ее пленницей в Фиц Горго, но в результате их долгих бесед между ними возникло нечто вроде дружбы, поскольку каждый признал боль другого. Впоследствии его страшные слуги-вельмы схватили Магрету и пытали. По приказу Иггура или по своей собственной воле? Магрету все еще преследовали мысли об этом. Она не могла поверить, что он поступил с ней так, несмотря на их дружбу. Но, с другой стороны, он так отчаянно хотел вернуть Зеркало.

Незадолго до Тайного Совета Магрета пошла в лагерь Иггура, чтобы встретиться с ним и так или иначе разрешить вопрос, мучивший ее. Однако Иггура там не было. Уже одно упоминание его имени вызывало у нее в груди тоску. Она боялась Иггура, но в то же время тосковала по нему. Феламоре она, конечно, ничего об этом не сказала.

Прервав ее размышления, в комнату, прихрамывая, вошел молодой человек. Он сменил вчерашнюю разорванную и испачканную одежду на темно-коричневый наряд из прекрасной ткани. Израненное ухо было промыто и забинтовано, а копна черных волос гладко причесана и смазана маслом, по туркадской моде. Сапоги, доходившие до колен, были начищены до блеска. Глаза юноши горели лихорадочным огнем, но речь была весьма учтивой.

— Доброе утро, старая мама, молодая мама. — Он поклонился им по очереди. — Вы хорошо спали? Когда поднимитесь, спускайтесь в холл: я приготовил вам горячую ванну. Позже мы позавтракаем. Обычно наши почетные гости приглашаются на нефритовую террасу, но там сегодня холодно и мокро. Однако вы увидите, что старая гостиная очень уютна.