Король-Беда и Красная Ведьма - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 59

— …и было бы лучше для вас, Дю Гран, если бы даме оказалось не на что пожаловаться. Аранта, расслабься.

Выказывая всю возможную обходительность, словно ему велели довезти при себе ядовитую змею, Дю Гран посадил ее перед собою в седло. Придерживая ее, ему приходилось касаться ее лохмотьев. Так ему и надо. Аранта вдохнула полной грудью. С конской спины воздух куда свежее кажется.

— В замок, — велел король, и кавалькада сорвалась с места. Был холодный, солнечный и ветреный март. В этот день родилась Красная Ведьма.

12. На кой она сдалась?

Было, откровенно говоря, непонятно, какие улучшения в судьбе из этого воспоследуют, но Аранта не задумывалась ни о чем, пребывая в том счастливом, слегка возбужденном состоянии, которое большинством женщин именуется «а зато я сказала им все, что я про них думаю». Дю Гран весь источал опасливую недоброжелательность, всеми силами норовящую себя скрыть, но ни он, ни остальные понятия не имели, зачем королю понадобилась взятая из грязи уличная девка и надолго ли ее фавор. Во всяком случае, на лице дворянина, когда он передавал ее замковой прислуге «вымыть, одеть, накормить», читалось явное облегчение.

Те тоже на свой лад выразили изумление: видно, содержание разговора на улице, когда Хаф сватал Аранту как ведьму для нужд государя, еще не стало общим достоянием. Краем уха она услыхала, как кухарка недоумевала вслух: ежели это новая шалава, так Шанталь и почище была, и поглаже, и господскую душеньку потешить обучена, и тело повеселить, что любо-дорого. «Да слава Каменщику, избавились от нее! — с сердцем огрызнулся на ее слова водонос. — Нешто забыли, как с нею намучились?» «Типун тебе, — испуганно отмахнулась женщина. — Знакомое зло, поди, и неизбежное, когда в доме молодой господин».

Отставка неведомой Шантали, по-видимому, занимала умы куда больше, нежели новая королевская пассия. Аранта слушала во все уши, стремясь овладеть как можно большим знанием за как можно более короткий срок из как можно большего числа источников. Несмотря на неопределенность, она наслаждалась. Пузырь-то, оказывается, держал ее в плену. Она и припомнить не могла, сколько, оказывается, в мире нюансов, красок, запахов, интонаций и как он разноголос. Ее восхищало все. Ее пронзил трепет, когда она прикоснулась к шершавой «плачущей» каменной стене. Она, скажем, в жизни не бывала в доме, целиком сложенном из камня, да еще в таком большом, и теперь диву давалась, как здесь можно жить. Первым и основным ее впечатлением от замка была чудовищная скученность и бестолковость постройки. Коридоры виляли как хотели, по ним все время шли, бежали, торопились вперемешку челядинцы и дворяне, и двое встречных едва-едва могли разойтись. Она не смогла бы выйти без посторонней помощи. Разумеется, заняв Бык, Рэндалл Баккара определил своих солдат на постой в городские семьи, а сам вторгся в замок местного сеньора, и вся куча его обслуги вкупе с теми кто искал для себя солнца королевской милости, постаралась втиснуться сюда же. Аранта предположила про себя, что молодые дворяне, сопровождавшие короля, готовы были зимовать хоть на дворе, хоть в курятнике, но не далее окрика от сюзерена. Впрочем, таково, видимо, свойство всех монархий.

Вымытая, накормленная и одетая чуточку благопристойнее, чем была, она следовала за посланным за нею стражником, то и дело прижимаясь спиной к стене, чтобы пропустить встречных. Другой стражник, тащивший в обеих руках тюки с вещами, едва разминулся с ее вожатым. Он сопровождал молодую женщину, каштановолосую, по мужскому военному обычаю остриженную «под шлем», свежую, кровь с молоком, с глазами голубиного цвета, но отнюдь не кроткими, с телом, привыкшим к атлетическим упражнениям, и одетую в мужской полувоенный костюм. Она, проходя, обдала Аранту презрительным взглядом:

— Это она, что ли? Я бы сказала, ни кожи ни рожи.

— Ладно-ладно, Шанталь, голубушка, — поддел ее тот, кто ей служил. — Жаловаться не на что, отставка тебе вышла почетная, с пенсионом, а при твоем послужном списке не у дел не останешься. Мало ли на свете господ. К тому же тебе так и так со дня на день вещички собирать. Королеву ждем. Государь не стал бы ей тобою глаза мозолить. У него такая жена….

— Как будто ты знаешь, какая у него жена!

— Да он, может, и сам не знает…

— Болван, — беззлобно сказала Шанталь и следом за ним скрылась за ближайшим поворотом.

Остановившись перед дверью, окованной железом с заклепками и открывавшейся наружу, чтобы ее труднее было высадить, вожатый подмигнул Аранте:

— Не дрейфь. Король девчонок не обижает.

Итак, Рэндалл Баккара был любим народом. Это до определенной степени ободряло. До тех пор, пока она не оказалась с ним наедине, стоящей, когда он сидел.

Королевские покои, точнее комнаты, временно возведенные в сей высокий ранг, выглядели как просторный кабинет, смежный с крохотной спальней. Комната была натоплена сверх всякой меры, и это расслабляющее блаженство насторожило ее. Она не привыкла к блаженству. Что-то пугающее было в нем, какая-то угроза. Что-то обезличивающее. Как будто сама собой она была только в лишениях.

К тому же, войдя в комнату, она тут же сделалась неловкой. Чувствовалось приближение проклятого идиотского ступора, наступавшего всегда, как только в жизни ее свершалось что-то новое. Она мучительно не знала, как ей стоять, как говорить, куда девать глаза и руки.

Глаза, впрочем, нашли свою цель, и в голове мелькнула мысль, что человеку непозволительно быть столь красивым: это нечестно ни по отношению к мужчинам, которые не могут с тобой равняться, ни по отношению к женщинам, которые перед тобой беззащитны. Проблему отсутствия манер, как ей показалось, можно было решить, сложив руки на животе и не шевелясь.

— Перестань изображать из себя дерево, — посоветовал Рэндалл. — Все равно облажаешься. Представь, что меня твое воспитание нисколько не волнует, а прочие… прочие подавятся. Меж собой нам следует обращать внимание на существенное. Мысли я читать не умею, — добавил он, помедлив, — но станешь врать — увижу. Не вижу смысла, зачем бы тебе врать.

— Спрашивайте, — ответила она, — мило… государь.

— Рэндалл, — оборвал он. — Нас, таких, всего двое. Ты — Аранта, я — Рэндалл. Я у тебя, может, еще учиться буду. Ну на что? Заклята на что? — уточнил он свой вопрос, видя ее явное замешательство.

В эту минуту Аранта от души помянула черным словом благие намерения своей матери.

— Мне лучше бы знать, — заметил Рэндалл, обнаружив ее колебания. — Я, видишь ли, второй раз в жизни встречаю равное мне существо. В моих интересах знать, купит оно или продаст. Первое мне пришлось убить. В связи с этим я испытал паршивейшие в жизни чувства. В этот раз я предпочитаю выяснить, могу ли я как-то тебя использовать. От покойников проку нет. Вреда, правда, тоже.

— Это… женщина была?

— Это была бешеная собака. Кобель, если тебя волнуют подробности. И он мне дорого обошелся. Так на что? Если ты не скажешь, я не смогу тебе доверять.

Кровь бросилась ей в лицо.

— На девственность, — чуть слышно пробормотала она. Рэндалл заставил ее повторить и присвистнул:

— Условьице, однако. Без обратного хода. Нарушишь — не встанешь. Это у кого ж такое чувство юмора?

— У матери моей. Родами померла.

— Роды кто принимал? — спросил Рэндалл настолько быстро, что Аранта поглядела вопросительно.

— Женщина одна в деревне. Я от нее только и узнала, что заклята.

— Ну понятно, — сказал он скорее сам себе, — по женской линии это должно передаваться в любом случае. Кроме разумеется, того, когда назначено такое монструозное условие. А ты должна его любить, — неожиданно заключил он, учитывая, что отдаешь ему все, сама оставаясь ни с чем. Дело-то кровавое.

— Или ненавидеть, — удивляясь себе, поправила его Аранта. С каждым новым живым словом становилось как будто легче.