Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Король-Беда и Красная Ведьма - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 52


52
Изменить размер шрифта:

Он сделал паузу, чтобы гости, покачав головами, выразили в меру своей искренности возмущение повадками лихих людей и сочувствие к тяжкой купеческой доле. Но, в общем, каждый признавал, что купец попал в переделку.

— Одного из своих я послал верхами в Бык, чтобы оповестил городскую стражу и привел помощь, а сам, отбиваясь, продолжал помалу двигаться по дороге и терять людей.

Видно, положение его тогда и впрямь было отчаянным. Призывая на помощь городскую стражу, мэтр рисковал тем, что ему станут задавать неудобные вопросы касательно происхождения его грузов и не торгует ли он с Камбри.

— Но мне повезло. За углом, на дороге, стоял этот постоялый двор, и его врата показались мне вратами рая. Мистрис Викомб, без сомнения, помнит.

— Не так уж и давно это было, — пожала плечами вдова, — чтобы мне память отказала. Не такая она у меня короткая. Так ведь они, почитай, чуть строения мне не пожгли!

— Да, — согласился купец. — Мистрис Викомб стояла рядом со мной и моими людьми, с арбалетом в руках, и метала стрелы в узкие окна не хуже мужчины. А ведь она могла отказать мне в помощи, ничем, в сущности, не рискуя. Она нас еще и подбадривала, покуда не подоспела помощь.

— А уж как меня городская стража отблагодарила, — выразилась вдова, — так я век не забуду. Всех, кого поймали на Месте, развесили тут же, чуть не на воротах, и запретили снижать, якобы для острастки. Уж не знаю, какая там острастка, а мне такая вывеска на трактире даром не нужна. Мухи ж по Ним ползали, и воняли они чуть не на версту.

— Почтенная мистрис поразила мое воображение, — завершил свой рассказ мэтр Тибо, и одобрительный гул зала подтвердил, что в его описании вдова Викомб встала как живая.

— Из той штуки бархата, что ты оставил мне, почтенный мэтр, я сшила платье и хожу в нем к мессе. Соседки завидуют, — добавила она так мечтательно, что ни у кого не осталось сомнений, зачем именно она ходит к мессе.

Благодарность и впрямь была велика, если она выразилась в бархатном платье такого размера. Рыцарь за своим столом тихо блекнул и выцветал. Шансы его рушились на глазах.

— В отличие от сэра Эльдрика, — последовал обязательный поклон в сторону рыцаря, — я никогда не был женат. Несподручно это при моем образе жизни. Однако, проезжая нынче этими местами, я ощутил укол некоего ностальгического чувства, а услыхав, что вдова желала бы изменить свое гражданское состояние, подумал, что лучшей жены, способной блюсти мое достоинство и мое имущество, мне не сыскать. И буду счастлив, коли она окажет мне честь…

— Я подумаю, Маттеус, — величаво кивнула вдова.

— Похоже, что в те разы, про кои женихи бают, — фыркнул втихаря неугомонный Хаф, — она ни с кем из них переспать не удосужилась. А поскольку, по всему видать, баба она нормальная и здоровая, то, стало быть, есть среди этой братии еще кандидат с шансами повыше златопятых рыцарей и денежных тузов.

Ара еще подумала, что Хафа в Дагворте бивали недаром. Купец как будто подходил вдове больше, но рыцарь ведь предлагал дворянство, а его за деньги не купишь. Когда бы вдова его выбрала, это выглядело бы бескорыстнее. Сама Ара не сомневалась, что выбор сделают из этих двух.

Наверное, рыцарь Фонтейн и купец Тибо были гвоздем программы, потому что после их выступлений питие и хождения понемногу продолжились, и вдова Викомб двигалась меж тесно составленными столами, следя, чтобы гостям всего хватало, подгоняла подавальщиц и перекидывалась словцом со старинными приятелями, каждого из которых уже завтра могли засыпать сырой землей. Ара вновь опустила глаза на то, что резалось под ее ножом. Похоже, до конца празднества ей не предстояло увидеть ничего интересного. Но она ошиблась.

Вдова остановилась перед лучником, что сидел в углу у самой двери, и впервые ее жест выразил нерешительность. Там было темно, и люди все время толкались, выходя на двор по своим естественным надобностям. Еще там было тесно и холодно, и, вскинув глаза на возглас вдовы, Ара разглядела только сцепленные вокруг глиняной кружки узловатые коричневые пальцы, все сплошь изрубленные тетивой.

— Ник… Ник из Нолта! — Вдова приложила руку ко лбу, потом протерла кулаками глаза. — Или из Кросби? — нерешительно предположила она, как ей казалось, негромко.

— Из Нолта! — заорали с одной стороны.

— Из Кросби! — не менее громогласно возразили с другой, но стороны сходились на том, что он все-таки, несомненно, Ник, откуда бы он ни был.

Лучник неспешно поднялся, и росту в нем оказалось не меньше, чем в большом буром медведе, и курчавая седая борода задиристо торчала вперед над острым кадыком.

— Моя Бесси, — сказал он, — которая бегала ко мне на луг, чуть стемнеет. Ты не изменилась. Я б тебя и в толпе узнал.

— Бегала, старый ты жилистый кочет, что было, то было. Только врать не надо, будто не изменилась. Краше стала, нешто не видишь? Три лишних пуда набрала. Двух мужей, не дождавшись тебя, схоронила. Не пропала, как видишь. Вон какое у меня приданое, — ладони ее описали круг, — погляди.

— Ну а меня носило по разным местам, — признался Ник, — верен тебе я не был. Я ничего не сохранил. Ни отцовского наследства, ни молодости, получал только гроши за чертову службу и ежели чего не пропивал сразу, так спускал на баб и девок. Нигде толком не останавливался, а ежели оседал на год или два, так уходя, кой-какое нажитое добро оставлял бабе, потому что, как мне казалось, это было правильно. Ну и вот, выходит, что приволок я тебе, красотка Бесси, — извиняй, мужниным именем звать тебя не хочу, не в обиду ему, может, он был добрый мужик, да я его не знал, а знал бы, так не он на тебе б женился, — только одного себя, старую развалину без гроша за душой и с уймой смертных грехов для исповеди. Примешь — поклонюсь, выгонишь — не обижусь. Завтра все одно на Бык пойду.

— Чего тебя гонит-то туда, Ник? Как вышло, что ходил ты всегда с королем, а теперь вертаешься с Самозванцем?

— Я — наемник, — просто ответил Ник. — Моя цена — монета. Ну и все то, что на долгой дороге к ней прилипает. Он, во-первых, платит не скупясь и вовремя. Извиняйте, но королевская честь дешевле, да и на зуб — фальшивая. А во-вторых… — он беспомощно развел руками и оглянулся на друзей, — в нем что-то есть. И, Бесси, не называй его Самозванцем!

Сотоварищи хором подтвердили его слова и сдвинули кружки:

— За короля! За короля Баккара! За Баккара, покуда он платит!

Вдова, гостям на удивление, смахнула с лица слезу.

— Вот и ответ мой вам, господа доблестный рыцарь и щедрый купец. Вы говорили, сэр Эльдрик, что со мною у вас и речи нет о страстях юности. Так вот она, моей юности страсть, стоит здесь. И ничего я не могу ему сказать в укор такого, чего бы он сам перед всеми только что за собой не признал.

— А ты его — тряпкой! — со знанием дела посоветовал кто-то из зала. — Мокрой!

— Заслужит, так и тряпкой получит, — пообещала вдова. — Ничегошеньки он не забыл из того, что я могла бы высказать ему при встрече, понимаете, о чем я? Это значит, он знает, о чем и как я думаю. Значит, душа у нас с ним одна на двоих, и… вот он, тот, кого я называю своим мужем.

— Так выпьем! — крикнул осчастливленный и несколько ошарашенный Ник не то из Нолта, не то из Кросби, обращаясь сразу ко всем гостям. — За красавицу невесту, за Бык, который мы возьмем завтра, и за все, что в нем есть и что завтра станет нашим!

В едином порыве сдвинулись кружки, расплескивая пену на неструганые столы. Пили за все подряд, что только приходило в голову, рыцарь и купец — со всеми вместе. Слабые валились под столы, сильные вскакивали на ноги, размахивая кружкой, как знаменем на развалинах взятого укрепления. Ара стояла в толпе, но одна, заключенная в пузырь, не пропускавший к ней. ни добра, ни худа, и дым ел ей глаза до слез. Открытие, которое она только что сделала, ошарашило ее не меньше, чем вдову — явление Ника из Нолта. Оказывается, кроме ненависти и презрения, в мире существовала любовь. И эта любовь иногда бывала вечной.