Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Король забавляется - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 28


28
Изменить размер шрифта:

Аранта растерялась. Ни в одном уголке ее мозга ни на минуту не возникала мысль о том, что эта сверхзагадочная и сверхнеприкосновенная сука может здесь оказаться, по собственной ли воле или нет. И даже драматичность ситуации, а может, собственное мгновенное отупение перед ее лицом, не помешали ей и на этот раз оценить туалет своей соперницы.

Наверное, все эти клубы сине-сизого переливчатого шелка весили немало. Но по тому, с какой легкостью она несла их подвязанными чудовищной величины поясом-бантом на талии, окружностью едва-едва в запястье Аранты, можно было предположить, что она плывет на облаке. На грозовой туче, если быть совершенно точной, тут и там расчетливо украшенной черными лентами, напоминавшими неосторожным о ее близости к трону. Явление ее было настолько величественным, что святейшие члены Коллегии стыдливо поджимали ноги, когда ее грандиозная юбка шелестела мимо, касаясь мест первого яруса как по правой, так и по левой от себя стороне. Возможности Веноны Сарианы превратить фаворитку короля в невидимую моль, невзирая на все на свете красные платья, были поистине безграничны. Например рукава-баллоны с высоким узким манжетом до локтя, открывающие холеную белую кисть, явно были вне всякой сегодняшней моды. Но в том, что касалось Веноны Сарианы, понятие моды не существовало. Точнее, понятие посторонней моды, идущей извне.

Голову королевы покрывали туго уложенные завитки локонов бронзового цвета, крошечная темно-синяя шляпка практически целиком скрывалась под массой крашеных страусовых перьев. Лицо она скрыла за огромными дымчатыми очками, абсолютной новинкой в Европе, сделавшими ее похожей на стрекозу, и из-под них видны были только скулы и четко обрисованный напомаженный рот.

И, надо сказать, увидев ее на этом месте, Аранта не почувствовала никакого облегчения. Наверное, потому, что в глубине души сознавала, насколько не подобало ей смотреть на эту женщину с этой позиции. Что она не имела права сидеть по одну сторону с теми, кто желал бы судить ее, да и кого бы то ни было другого. Она уютнее чувствовала бы себя, стоя там, внизу. Она более привыкла ловить на себе осуждающие взгляды, чем бросать их в ослеплении священного негодования. Ее не привлекала роль ни хищника, ни жертвы. Но хищника — в большей степени.

Осторожно, сбоку, Аранта бросила взгляд на Рэндалла. Лицо его показалось ей совершенно серым. Вот кому не позавидуешь, мысленно пожалела она его. Уж если саму ее раздирают такие противоречивые чувства, то каково ему… какому ни на есть, но мужу, отцу? Насколько он готов к тому, что будет здесь происходить? К первой попытке ареопага показать свои острые зубы? Позволит ли он им подмять под себя его волю? Ведь с какой стороны на них ни взгляни, никто не обладал более мощным аппаратом пропаганды среди того многоглавого и многоголосого чудища, с которым приходится считаться любой сколько-нибудь видной особе, никто не мог быстрее и эффективнее спустить с цепи толпу.

Архиепископ Констанцы с видимым усилием поднялся своего места и проковылял к трибуне, откуда в Капитульном зале произносились официальные речи, явно смущаясь перед лицом королевы, наставившей на него свои выпуклые стрекозиные глаза. Рядом с ее спокойным достоинством было особенно видно, насколько он неуклюж, болезнен и стар. Она к тому же в результате какой-то специфической женской уловки была выше его ростом. И может быть, именно от сознания собственной незначительности первый изданный им звук напомнил Аранте сдавленный писк. И по тому, как старательно и долго разворачивал он перед собою свиток с речью, как преувеличенно напряженно щурился на него, становилось очевидно, что он желал бы снять с себя ответственность за то, что в нем написано, вдохновителями чего были те фигуры, те центры силы, которые она выделила в зале при первом взгляде на него.

— Начинайте, — сказал ему Рэндалл.

— Позвольте мне, — начал примас, — с благословения Каменщика и при согласии государя открыть сегодняшнюю встречу, почтенную присутствием высочайших особ. Желал бы я, однако, чтобы дама, стоящая перед нами в качестве ответчицы, занимала в этом зале иное место, поскольку статус ее, милостью божьей и с разрешения царственного супруга, допускает право судить, а не только быть судимой перед лицом бога и короля. Известна ли вам, мадам, суть предъявляемых претензий?

— Не думаю, — ответила Венона Сариана с уверенностью человека, готового к битве, — что получила бы удовольствие от повторения, но поскольку процедура это допускает, а также потому, что хотела бы услышать их произнесенными мне в глаза в присутствии всех заинтересованных персон, прошу повторить их во всеуслышание.

— Принцесса Венона Сариана, дочь царствующего короля фамилии Амнези и супруга царствующего короля фамилии Баккара, привлекается к ответу по обвинению в потворстве расточительству и распущенности, в развращении юных дочерей дворянских и иных достойных сословий, в нарушении Уложений, завещающих женам и девам — скромность, а мужьям — бережливость, а также в искажении человеческого облика, данного, нам Создателем от Сотворения, что как ересь или попустительство ереси есть вопрос общественной нравственности, а посему подлежит рассмотрению Коллегии в ее высшем составе. Как просвещенные и милостивые судьи, мы, однако, готовы дать ответчице право высказаться и оправдаться, приводя в свою защиту любые аргументы, каковые вложит в ее уста бог или дьявол. Считаю своим долгом предупредить, что все, вами сказанное, может равно послужить и оправданию, и обвинению. Таков закон.

— Я иностранка, — сказала Венона Сариана. — Очевидно, не первая и не последняя, разделяющая трон с королем фамилии Баккара. При вступлении в брак никто не требовал от меня перемены веры моего народа и моих предков. Я не принадлежу к церкви Каменщика. Поэтому поднимаемый сейчас вопрос чистоты веры выглядит в моих глазах неуместным. Я подвергаю сомнению право ареопага судить меня.

— Мадам, — отвечал на это примас на фоне возмущенного ропота ареопага, — незнание догматов церкви никого не освобождает ни от исполнения ее Уложений, ни от ответственности за уклонение от их исполнения. Вы не должны говорить о церкви так, словно рассматриваете ее как всего лишь одну из множества возможных, как прихоть смертного червя выбирать себе следование тем или иным более удобным для себя путем веры. Слишком многие люди мученической кончиной доказали святую истинность Уложений Каменщика, и не нам, грешным, противоречить им, пытаться их подтвердить или опровергнуть. Воспримем их как аксиому, ибо здесь не богословский диспут.

Едва ли с кем другим, обвиненным в ереси, беседовали бы столь мягко. Однако, похоже, далеко не все здесь были этим удовлетворены.

— Я никого не ограбила и не убила, — заявила Венона Сариана. — Никого не обманула, не преступила клятв и никого не подстрекала на убийство. Есть ли у ареопага основания обвинять меня в злоумышлениях против жизни, достоинства или имущества граждан, в преступлениях, доказуемых материальными фактами, а не высосанных из пальца в угоду тем, кому это может быть выгодно? Общественная нравственность — понятие растяжимое.

Стратегия королевы стала ясна Аранте. Венона Сариана бралась противопоставить своре обвинителей силу своего уверенного интеллекта. Впечатляющая попытка предоставить им полюбоваться собственной чушью. Однако, вежливо подняв руку, слова попросил епископ Ланга.

— Мы должны быть снисходительны, — начал он, — как во имя титула ответчицы, так и по упомянутой ею причине, что она не является от рождения дочерью истинной церкви, а стало быть, не впитала в полной мере ни ее дух, ни букву ее законов. Должен обратить внимание моих уважаемых братьев, что это упущение лежит на их совести в той же мере, как на самой ответчице. Уверен, что если бы мы обратили на этот щекотливый вопрос внимание раньше, прецедента бы не возникло, и при наличии у Ее Величества доброй воли, мы могли бы прийти в вопросах религии и веры к итогу, удовлетворяющему обе стороны.

Он лил мед рекой, но Аранте почудился в его словах подвох. Как бродячая кошка, она испытывала взращенное горьким опытом недоверие к «кис-кис».