Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Шах-наме

Фирдоуси Хаким Абулькасим

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим - Страница 15

Изменить размер шрифта:

Заль приезжает с письмом отца к Манучихру

Теперь о Зале мы слова начнем:

Он к Манучихру поскакал с письмом.

Едва лишь весть дошла до властелина

О том, что Сам с письмом направил сына,

Вельможи вышли юношу встречать,

Воителя приветствовала знать.

Заль, во дворец войдя, склонился к праху

И произнес хваленье шаханшаху.

Лицо держал во прахе, недвижим,—

Беззлобный царь был очарован им.

Поднялся юный Заль и встал у трона,

Владыка принял Заля благосклонно,

Взял у него письмо, повеселев,

Смеясь, ликуя, сердцем просветлев.

Прочтя, сказал: «Ты мне забот прибавил,

Тревожиться, печалиться заставил.

Отрадно все ж читать моим глазам

То, что прислал мне с болью старый Сам.

Хотя в душе не улеглась тревога,

Ни мало не задумаюсь, ни много,

Исполню я желания твои:

Я знаю упования твои!»

Тут появились повара у входа,

За трапезу воссел глава народа,

А после, – было так заведено,—

В другом покое стали пить вино.

Дастан, вином насытясь и едою,

Сел на коня с уздечкой золотою.

Всю ночь не спал: пылала голова,

Сомненья в сердце, на устах слова.

Стан затянув, пришел он утром paно

К победоносному царю Ирана,

А царь призвал на Заля благодать.

Когда же удалился Заль опять,

Владыка повелел собраться вместе

Мобедам седокудрым – стражам чести,

Вельможам, звездочетам, мудрецам,

С вопросом обратиться к небесам.

Ушли мобеды, много потрудились,

По звездам тайну разгадать стремились

Три дня тянулось дело, но пришли,

Румийские таблицы принесли,[18]

Уста раскрыли пред главой народа:

«Исчислили вращенье небосвода

И волю звезд узнали мы тогда;

Не замутится чистая вода.

У Рудабы и Заля величавый

Родится витязь – гордый, с доброй славой.

Он будет долголетьем обладать.

Он явит силу, разум, благодать,

Высокий стан, могучее сложенье,

Всех на пиру затмит он и в сраженье,

Внушит он трепет всем царям земным,

И не дерзнет орел парить над ним.

Тебе служить он будет мощью бранной,

Опорой будет всадникам Ирана».

Ответил мудрецам царей глава:

«Храните в тайне вещие слова».

Вопросы мобедов и ответы Заля

Был призван шахом Заль седоволосый,

Чтоб задали жрецы ему вопросы.

Мобеды сели, бодрые душой,

А перед ними – витязь молодой:

Он должен дать на те слова ответы,

Что пологом таинственным одеты.

Сказал один мобед, к добру влеком,

Воителю, богатому умом:

«Двенадцать видел я деревьев стройных,

Зеленых, свежих, похвалы достойных,

На каждом – тридцать веточек растет,

Вовеки неизменен этот счет».

Другой воскликнул: «Отпрыск благородных!

Погнали двух коней, двух быстроходных.

Несется первый, черный, как смола,

А масть другого, как хрусталь, светла.

Торопятся, бегут они далече,

Но первый со вторым не сыщет встречи».

Промолвил третий: «Тридцать седоков

Пред шахом скачут испокон веков.

Один – всмотрись получше – исчезает,

Но их число вовек не убывает».

Сказал четвертый: «Пред тобою – луг.

Шумят ручьи, трава растет вокруг.

Могучий некто с острою косою

Придет на луг, сияющий красою,

Все, что цветет, что высохло давно,

Не внемля просьбам, скосит заодно».

«Подобно камышам, – промолвил пятый,—

Два кипариса из воды подъяты,

На каждом птица свой свивает дом,

Днем – на одном, а ночью – на другом.

Слетит с того – и ветви вдруг увянут,

На это сядет – сладко пахнуть станут.

Один – вечнозеленый кипарис,

Другой – в печали чахнет, глядя вниз».

Сказал шестой: «Богат водой проточной,

Средь горных скал воздвигнут город прочный.

Но люди той заоблачной земли

Ему пески пустыни предпочли.

Дома в сухой степи тогда возникли,

Тогда рабы и господа возникли.

Забыли все о городе в горах,

Воспоминанья превратили в прах.

Но раздается гул землетрясенья,

Их область гибнет, людям нет спасенья,—

Тогда-то город вспоминают свой,

Тогда-то жребий проклинают свой.

Слова жрецов за пологом сокрыты.

Их смысл раскрой, их сущность разъясни ты.

Когда ж постигнешь их, о витязь наш,

Из праха чистый мускус ты создашь!»

Заль вдумался в таинственные речи,

Обдумав, он расправил грудь и плечи,

Затем открыл свои уста, готов

Ответить на вопросы мудрецов;

«Дерев двенадцать названо вначале,

На каждом – тридцать веток насчитали.

Двенадцать месяцев являет год,—

На смену шаху новый шах идет,—

А каждый месяц тридцать дней приводит:

Так времени вращенье происходит.

Теперь скажу: какие два коня

Летят подобно божеству огня?

Конь белый – день, а черный – тьма ночная.

Бегут они, чреды не изменяя.

Проходит ночь, за нею день пройдет:

Так движется над нами небосвод.

При солнце встречи нет и нет во мраке?

Бегут подобно дичи от собаки.

Теперь: какие тридцать седоков

Пред шахом скачут испокон веков?

Один из них все время исчезает,

Но всадников число не убывает.

Луну сменяет новая луна:

Такая смена богом создана.

Луна идет на убыль постепенно,

А все ж она вовеки неизменна.

Теперь скажу я, – пусть поймут везде,—

О кипарисах с птицею в гнезде.

Меж двух созвездий – Овном и Весами —

И тьма и мрак сокрыты небесами,

Но лишь к созвездью Рыбы мир придет,—

И тьма и мрак откроются с высот.

Два кипариса – две небесных части,

В одной – печаль, в другой находим счастье.

А птица – это солнце: всякий час

Оно и любит нас и губит нас.

Спросил о горном городе учитель:

То – наша постоянная обитель.

Мы временно живем в степи сухой,

С ее отрадой и с ее тоской.

Она щедроты нам несет и прибыль,

Она заботы нам несет и гибель.

Землетрясенье, буря, – в этот миг

Взволнован мир, он поднимает крик,

Твой труд заносится песком пустыни,

Ты переходишь в город на вершине.

Другой начнет владеть твоим трудом,

Но так же он уйдет, как мы уйдем.

Да, нашей жизни такова основа,

Так было, так пребудет – вечно ново.

В дорогу имя доброе возьми,

Тогда прославлен будешь ты людьми,

А если ты хитер, бесчестен, жаден,

Воистину конец твой безотраден.

Хотя б до неба ты воздвиг дворец,

Лишь в саване ты встретишь свой конец.

Ты ляжешь в страхе, с мертвыми очами,

Сокрыт в земле, покрытый кирпичами.[19]

На луг приходит человек с косой,

Траве он страшен свежей и сухой.

Он косит свежую, сухую косит

И тем не внемлет, кто пощады просит.

Да, время – каш косарь, а люди – луг,

Равны пред косарем и дед и внук,

Равны пред ним и молодость и старость,

Ища добычи, он впадает в ярость.

От века было так и будет впредь:

Рождается дитя, чтоб умереть.

Мы в эту дверь войдем, из той мы выйдем,

А пред собою косаря мы видим!»