Ангел по контракту - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 26

Люитен, не отрываясь, смотрел на Санди, и глаза его были льдом.

— Может быть, — процедил он. — Может быть, и я чей-то, но ты — мой, и я тебе это докажу.

И он набычился, погружая взгляд в упрямые серые глаза напротив. Вмиг защитные барьеры Санди были атакованы и взломаны, и что-то ледяное проникло в него, оставляя за собою обмороженный след. Будто холодная рука шарила в его теряющем чувствительность сознании, нашла что-то наощупь, сгребла в кулак и потянула наружу. Изо всех сил стараясь не поддаться панике, Санди вцепился в то, что принадлежало ему. Завязалась ожесточенная молчаливая борьба.

Кресло с грохотом опрокинулось набок. Люитен с проклятьем вскочил на ноги, а Фалк во вратарском броске на пол успел подхватить невесть откуда выпавший хрустальный шарик величиной с мячик от пинг-понга, в котором среди игольчато взблескивающих искр металась какая-то неясная серая тень.

— Люитен, — сказал Фалк с гневной дрожью в голосе, — ты зашел слишком далеко!

— Черт! — Люитен наклонился над лежащим на полу телом.

Полуприкрытые глаза Санди с невыразимой надменностью смотрели куда-то мимо него. — Неудобно как-то получилось. Ну до чего несовершенный и хрупкий материал! Сперва ведет себя так, будто он тебе по меньшей мере ровня, а стоит нажать и — бац… сломался.

— На кой дьявол ты это сделал?

— Он вывел меня из себя. Я же не знал, что жизнь сломается раньше, чем воля. И что теперь делать?

— Оживляй! — сухо сказал Фалк, протягивая шарик на раскрытой ладони.

— Что, опять? — Люитен опасливо оглянулся на дверь. — А может… разбей шарик, выпусти лебедя, и начнем все с начала. Этот был очень хлопотный.

Фалк зло рассмеялся.

— А что ты скажешь его жене? Поцапались, мол, и ты его ненароком укокошил? Нечего сказать, в гости пригласил.

— А я ее себе оставлю.

Фалк сокрушенно покачал головой.

— Ты сам не захочешь, чтобы она оставалась здесь такая, какой станет, если узнает, что произошло. Я же тебе говорил: ее архетип «возлюбленная». Это блондинка могла бы оклематься, а твоя муза попросту сойдет с ума. Оживляй!

Люитен безропотно принял на ладонь шарик, встал на одно колено возле распростертого тела и приложил хрустальную безделушку ко лбу Санди. Под нажимом его пальцев шарик вошел в тело, и судорожный вдох и последовавший за ним кашель сообщили им, что гость ожил. Люитен сразу вскочил и отодвинулся, Фалк занял его место и помог Санди сесть.

— Что это было? — хрипло поинтересовался Санди.

— Люитен сгоряча слегка переборщил, — пояснил Фалк. — Он сожалеет. Не так ли?

— Сожалею, — не оборачиваясь, буркнул от окна Люитен. — Гордыня, между прочим, смертный грех.

— А как насчет «не убий»? — поинтересовался Санди, ощупывая лоб.

— В этих заповедях вы столько отсебятины наворотили, что я уже начал сомневаться в своем первоначальном авторстве, — заметил Люитен. — Ну, «не убий», это понятно, терпеть не могу, когда шутя ломают то, что я делал, старался. А вот откуда «не прелюбодействуй» взялось, так я до сих пор понять не могу…

— Сэсс, ты поставила меня в глупое положение, — это было сказано устало и так, будто уже не имело значения.

— А ты мне наврал!

Семейная сцена имела место быть в спальных апартаментах Сэсс, среди белой мебели, зеркал и розового атласа.

— Да, я сказал тебе неправду, но только потому, что ты и слышать не хотела о Волшебной Стране, а я не мог оставить Тримальхиар в руинах.

— Санди, — сказала Сэсс, — я должна была поехать за тобой хотя бы для того, чтобы спросить: нужна ли я тебе вообще, или ты предпочитаешь эту высокомерную зануду Джейн?

Санди против воли улыбнулся разгневанной красавице в невероятном платье.

— Я ведь и сам не что иное, как высокомерный зануда. А если и я начну ревновать? — спросил он. — Наверняка у меня не меньше оснований. Такой одинокий, изголодавшийся по дамскому обществу бог… И ты в бриллиантах, как рождественская елка.

— Ах, если бы ты хотя бы ревновал, я, наверное, была бы счастливее. Ну почему ты не хочешь быть со мною столь же откровенным, как с Джейн?

— А я тебе нужен? — спросил Санди. — Не такой, каким я должен быть, чтобы семья жила счастливо, а такой, какой есть? Я же не виноват, Сэсс, что у меня есть обязанности, которые я просто должен выполнять, потому что они составляют смысл моего существования.

— А смысл моего существования — ты, — шепнула она почти беззвучно, но он понял.

— А как же все это? — он обвел глазами комнату. — Со мною у тебя никогда не будет таких игрушек.

Сэсс потупилась.

— Вот поэтому ты и не должен упрекать меня за то, что я немного ими позабавилась, а Люитену это ничего не стоило. Смотри… — она, подхватив подол, подбежала к кровати и схватила с нее узкую дощечку с кнопками. — Ты какое небо предпочитаешь?

Р-раз! Потолок исчез, и спальню накрыло ночное небо с яркими, по-осеннему крупными звездами. Два! Восток понемногу стал выцветать и слегка порозовел. Хмуря брови и закусив от волнения губу, Сэсс затолкала солнце обратно за восточный горизонт и подняла его на западе, но уже в закатных тонах, исчерченное черными тенями облаков.

— Здорово, правда? А еще я могу наполнить ванну, не выходя из комнаты.

— Что это за штука? — спросил Санди.

— Панель… какого-то управления. Короче, «лентяйка». Какое небо ты хочешь?

— Никакое. Верни потолок. И, пожалуйста, сделай стены непрозрачными. Знаешь, я насмотрелся в Тримальхиаре домов без стен и крыш.

Сэсс надула губы, бросила «лентяйку» на кровать и, сложив руки, застыла посреди комнаты.

— Тебе что, совсем ничего здесь не интересно?

— Я битых два часа пытаюсь понять, — признался Санди, — как держится это платье? У него же нет лямок, и по всем законам физики…

— Ну… — Сэсс была разочарована. — Это-то как раз сущий пустяк. Два шва, пяток булавок и полдюжины заклинаний. Я это и без Люитена могу.

Санди уронил голову на руки и начал беззвучно смеяться. Сэсс с опаской подошла к нему.

— Мир? — спросила она. — Хочешь, я разомну тебе плечи?

Это был давний приемчик, с помощью которого она в Бычьем Броде подлизывалась к нему, когда он возвращался из Университета уставший и раздраженный.

— В этом платье?

Сэсс бросила на себя взгляд в ближайшее зеркало.

— Ты прав, — призналась она. — В нем ничего путного не сделаешь, и даже ходить приходится с опаской. Чур, рассыпься!

— Духи земли и неба! — пробормотал Санди, искоса взглянув в зеркало. Сэсс с великолепным безразличием вышагнула из платья, словно из сугроба, и занялась шнурками его камзола.

— Снимай сорочку, — велела она, — и носом — в подушку.

Санди безмолвно подчинился, и горячие сильные ручки вцепились в его плечи.

— Ты похудел, — услышал он над своим ухом. — И загорел. И жилы у тебя на руках набухли. Неужели нельзя было обойтись одним Могуществом, а надо было еще и надрываться? Тебе приятно?

Он промычал в подушку что-то невнятное, но с утвердительной интонацией, а когда спустя некоторое время Сэсс выпустила его и в изнеможении растянулась рядом, заметил с ехидцей:

— Как ты можешь здесь спать? Это же не кровать, а какое-то облако.

— Будешь исследовать, из чего она сделана, — лукаво спросила Сэсс, или наконец займемся любовью?

— Любо-овью? — протянул Санди с интонацией опытного змея. — Здесь? В раю? А ты знаешь, что за это бывает?

Ожидающая улыбка ее полураскрытых губ яснее слов говорила, что она знать этого не хочет. Но когда он ласково и уверенно провел рукой вдоль ее нежного тела, она вскрикнула и перехватила его запястье.

— Что с твоими руками? О… господи. Ты же в жизни не держал ничего, тяжелее пера!

— Тебе неприятно? — он чуть заметно отстранился.

— Нет… нет! — она покрыла жаркими поцелуями его смозоленную ободранную ладонь. — Но, Санди, мне так жаль нашу прежнюю жизнь.

— Не пойду в ангелы, — пробормотал Санди.