Несущий перемены - Ингрид Чарльз - Страница 37

— В самом деле? — Она оглядывала шприц, морщась от воспоминаний о боли. Недар не назвал врачу причину своей инфекции, и Алекса ждала, что будет дальше. Надо ли выдать тайну, которую скрывал чоя? Врач прервал ее мысли.

— Мне казалось, ваш отец обсудил все с вами, — заметил Марен, нахмурившись, и по его гладкому, тонкому лицу проскользнуло странное выражение.

Недар стоял неподалеку, скрестив руки на груди, облаченный в чистую, новую форму, полученную из прачечной станции. Он по-прежнему казался страшно исхудавшим, но выглядел, как и подобало тезару.

— А какую дозу вы бы назначили чоя?

— Вам? — Марен удивленно обернулся и туг же отвел глаза, на его гладком, будто лакированном лице ни одно выражение не задерживалось надолго. — Это зависит от степени инвазии. Вероятно, вдвое большую, чем человеку. Исследователь помедлил. — А вы боитесь заражения?

— Они наверняка попытались это сделать, резонно заметил Недар. — Было бы глупо отказываться от лечения, если оно доступно, не правда ли?

— Да, — согласился Марен, возбужденно облизывая губы. — Препарата у меня достаточно. Но могут возникнуть побочные эффекты…

— За которые, несомненно, понесут ответственность абдрелики, — Недар закатал рукав куртки, готовясь к инъекции, а Марен отложил шприц, выбранный для Алексы, и взял другой. Он умно избежал вопросов, думала Алекса, наблюдая за уколом. Затем она сама обнажила руку и подошла к доктору Марену. Препарат вспрыснулся ей в кровь, мгновение она ничего не чувствовала, затем ее обдало жаром, кожа запылала, и Алекса испытала головокружение, прежде чем обмякла на руках врача.

Глава 18

Недар поглядывал на упавшую девушку с чувством рассеянного любопытства. Он считал людей достаточно крепкими существами. И действительно, вдвоем им довелось многое пережить, и Алекса никогда еще не выказывала признаков слабости. Она даже заслужила его насмешливое уважение своей твердостью и целеустремленностью — Недар начинал думать о ней, прибегая к выражениям, лестным даже для чоя. А теперь она билась в конвульсиях на руках Марена, бессознательно борясь с препаратом, распространяющимся в ее организме.

Инстинкты абдреликов заставили Недара позабыть обо всем, и он уставился на девушку жадным и голодным взглядом. Его алчность нарастала вместе с каждым движением и судорогой ее тела, напоминающими беспомощные трепыхания раненой добычи. Ему хотелось выследить ее в темных, вязких, илистых болотах, догнать и вгрызться в нежную плоть, пока горячая, дымящаяся кровь не потечет ему в рот…

Пилот вздрогнул. Желание достигло предела и теперь угрожало лишить его всякого здравого смысла. Будто хватаясь за соломинку, он прикрыл глаза и начал вспоминать о школах Соляных Утесов и Голубой Гряды, об упражнениях для развития дара, о запуске со стартовой площадки в горах перед слепым полетом в плотном, закрывающем глаза шлеме. Он заставлял себя думать о ветре — едва ощутимом, порывистом и голубоватом потоке воздуха под крыльями планера, поднимающем его из грязи и злобы абдреликов к вершинам разума и души.

Ему казалось, что кровь вот-вот закипит в его теле. На лбу выступил пот. Сердце колотилось так, как будто он пробежал немыслимое расстояние, борясь с притяжением планеты. В ушах зашумело. На какой-то момент Недару показалось, что сейчас он оступится и упадет — в точности, как девушка.

Эта мысль отрезвила его. Недар со вздохом запрокинул голову, и это движение сотрясло его, из глаз брызнули слезы. Нечто произошло болезненно, как начало кровообращения в застывшей плоти, но желанно, как прилив воздуха в заполненные водой легкие, как пища для изголодавшегося существа. Его бахдар! Свой, а не украденный у беспомощной жертвы — свой, изливающийся из некоего скрытого убежища, о существовании которого Недар даже не подозревал. Он узнал свой бахдар, свой «душевный огонь», и теперь упивался им.

Он вновь был свободен!

Недар открыл глаза. Над головой его смутно тянулся потолок лазарета, но Недар не обращал на него внимания. Ему представлялись вихри Хаоса, все его бесконечные лабиринты — Поющая Чоя, Поваленное Дерево, Горы Восходящего Солнца, Мотылек и все остальные. Он чувствовал Барос в кабине пилота и еще полдюжины чоя, находящихся на станции, их корабли, расставленные по докам и зависшие вокруг базы. Он ощутил яростную борьбу Алексы с чуждыми инстинктами, прижившимися в ее теле, и на мгновение испытал жалость. Затем все остальные чувства перекрыла гигантская волна ликования.

Бахдар!

Марен взглянул на него, еще успокаивая бьющуюся девушку, и произнес слова, которые Недар не расслышал, а скорее ощутил:

— С вами все в порядке?

— Да, — вынудил себя ответить Недар. Он пересек лабораторию, взял девушку из рук врача, чувствуя, как сам вновь наливается силой чоя, и положил ее на стол. Алекса застучала ногами по столу, но вскоре утомленно затихла. Осторожно коснувшись ее бахдаром, Недар убедился, что она приходит в себя, и отошел.

Марен склонился, проверяя пульс — казалось, он не доверяет приборам в своей лаборатории. Покачав головой, он вновь повернулся к чоя.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? Недар улыбнулся.

— Никогда еще не чувствовал себя лучше. А теперь я бы хотел уйти к себе.

— Но вы же не можете оставить меня с ней в таком…

— Я не врач, — перебил пилот. — Здесь работает связь. Вызовите медика со станции.

О девушке он больше не тревожился и не мог оставаться здесь. Больше всего Недар хотел остаться в одиночестве и обдумать, что с ним случилось. Неужели это одно из свойств препарата? Если так, то предстоящие возможности казались безграничными. Им можно исцелить всех тезаров. Недар не мог оставить подобное открытие в руках народа, едва допущенного в Союз. Ему было необходимо подумать.

Он повернулся и вышел, радостно шагая по знакомым коридорам, где даже металл, казалось, пел под его ногами. Бахдар еле уловимо подрагивал от тревоги, отмечая, что не все в порядке, что где-то совсем рядом ждет опасность, что абдрелики, от которых он избавился, подбираются все ближе. Но пилот слишком долго не пользовался бахдаром, он был ошеломлен, озадачен, а также слишком уверен в своей радости, чтобы предчувствовать беду.

— Сведения подтвердились, — произнес ррРаск. — Крейсер с Земли стоит на станции Скорби А-11. Мы можем достичь его, если вы прикажете, но не рекомендую этого делать. Следы замести будет слишком трудно, к тому же вторжение не удастся приписать ошибке. Мы находимся слишком близко от Скорби и можем привлечь нежелательное внимание.

ГНаск сидел в ванне, прислушиваясь к уютным движениям тарша на его теле.

— Твои советы?

— Подождем отлета крейсера, проследим его курс и захватим его прямо перед входом в Хаос.

— Возможное место назначения?

ррРаск раздраженно прищелкнул клыками. Откуда ему догадаться, куда направятся люди? Но предположения у него все же были, и он решил ими воспользоваться.

— Скорбь. Или Земля. Думаю, Скорбь все-таки вероятнее.

— Чтобы получить максимальную защиту? — ГНаск издал горлом чавкающий звук. — На его месте я поступил бы так же. Этот паразит нуждается в защите. Единственная наша надежда — если чоя умрет в нем. Тогда, возможно, мы смогли бы разыскать его и уничтожить.

ррРаск хранил молчание, наблюдая за своим начальником, нежащимся в ванне. Кожа ррРаска нестерпимо ныла, кремы и мази помогали намного хуже тарша, оставленного дома, в колонии абдреликов. Мундир тер ему под мышками и на боках, живот нервно подергивался. Это могло подвергнуть опасности всю его карьеру, и ррРаск прекрасно понимал это, но ничем не мог себе помочь. Его жизнь сейчас находилась в бесцеремонных руках ГНаска, и только знание мучительных проблем самого посланника приносило ррРаску некоторое облегчение.

Никто на Абдреле не знал, что ГНаск совершил немыслимое, вживив своего симбионта в плоть инопланетянина. Но едва этот факт откроется, ГНаск станет отверженным среди собственного народа — если, конечно, не докажет значительные преимущества своего поступка. ррРаск вспомнил о большеглазой, бледнолицей девушке, которая прежде сопровождала ГНаска. Она была абдреликом больше, чем рожденные вне брака детеныши его сестры.