Хрустальный лабиринт - Алферова Марианна Владимировна - Страница 31

– А ведь это шанс, – заявил Дерпфельд, когда они поместили раненого в камеру с морской водой и оставили так то ли выживать, то ли умирать – по усмотрению местного медицинского бога Кси. – Пока Стато ранен и не может за нами следить, ты можешь отправиться на Дальний.

– А если Крто потребует со мной связи?

– Ответишь. Но не напрямую. Я помещу на месте затопленного города передатчик, ты будешь отвечать через него. И все, что сможет засечь Крто, так это то, что ты под водой и обследуешь развалины города около острова Волка. Так что не теряй времени. Может быть, именно там находится сокровищница с алмазами?

Атлантида вновь ощутил биение крови в ушах. Странно только, что Фред хранил эту карту после того, как нашел сокровище… Очень странно.

Но ведь бывают совпадения… И кстати о совпадениях.

– Вил, как ты думаешь, кто натравил червя на Стато?

– Тебе не все равно?

Платон нахмурился.

– Я думал, мы с этим парнем… друзья.

– Не спорю, Стато – симпатичное существо. Но он – твой страж, чиновник, и он нам мешает.

– Он бы взял пятнадцать тысяч.

– Нет… Он не взял бы и сто пятьдесят. Неужели ты не видишь, что он чего-то смертельно боится? Как Имма. Как Крто. Как Корман. А теперь у тебя развязаны руки.

– Но ты чуть не убил его! – возмутился профессор. Больше всего его злило, что придется воспользоваться плодами ловушки.

– Я действую по обстоятельствам. И не нарушая закона. Это мой принцип: чтить законы на всех планетах Галактики. Ты сам знаешь: любой может купить червя для своих нужд – были бы деньги. – В голосе Дерпфельда не было и тени сомнения. Во взгляде серых прозрачных глаз – неколебимая твердость.

– Значит, ты можешь убить любого из них – Крто, Имму и Стато? – Платон злился все сильнее – когда человек смотрит на тебя таким взглядом, возражать ему бесполезно.

– Без необходимости я не буду никого убивать.

«А меня тоже отдашь на корм червям?» – хотел спросить Атлантида. Но почему-то не спросил. Потому что сам вопрос, по сути, был подл. Потому что таким вопросом он ставил себя выше эгейцев.

– Мы расследуем убийства и убиваем… – проговорил Платон задумчиво. – И все потому, что в одном случае убивать можно, а в другом нельзя.

– Слушай, засунь куда-нибудь подальше свою иронию…

– А кто знает, может, Корман проглотил личинку червя, червь вырос, выжрал внутренности Фреда, рассек клювом грудную клетку и вылез наружу. По-моему, в этой гипотезе что-то есть… – Профессор глянул сержанту в глаза. Почему-то надеялся, что тот смутится. – Не хочешь проверить мою догадку?

– Хочу, чтобы ты отвалил на остров Дальний. – И чем скорей, тем лучше.

Философ Стато прав. Жизнь похожа на хрустальный лабиринт. Видишь все галереи насквозь, но никак не можешь отыскать выход.

Ладно, философ, не философствуй пока, а постарайся выжить.

Профессор Рассольников и сержант подробно разработали план путешествия на остров Дальний. Вокруг Северного архипелага и мимо острова Волка проходило кольцо непрерывного пути подводного поезда, что день за днем, из года в год мчался по кругу, используя неизменность Большого Океанского течения, его неослабевающую энергию. Кольцо замыкалось вокруг Столичного архипелага, спускалось вниз, ослабевая, пересекало экватор, и, охватив массив Южных архипелагов, возвращалось к исходной точке своего зарождения, одаривая северные острова теплыми южными водами.

Поезду было лет триста. Многие его конструкции износились, их заменяли время от времени после очередной катастрофы. В радиальных ветках, по которым только и можно было покидать поезд или проникнуть в него, постоянно случались заторы или разрывы пузырьковых капсул. И все же поездом пользовались. Но чаще пассажирских по кольцу гнали грузовые ожерелья – плоды безустальной деятельности филиала всемогущего «Гибрида».

Билетов не требовалось – проезд был бесплатным. Как рыба в Океане. За нее тоже никто не требовал денег. Что поймал – все твое. Съел и радуйся, что не отравился.

Платон по радиану добрался до посадочной точки. Притопленный буй нагловато-оранжевого цвета плавал в мутноватой воде. Другие буйки – бледно-голубые и светящиеся, скованные друг с другом цепями неподвижности Морта-Ларсена, отмечали путь подводного экспресса. Платон, разумеется, не собирался на Южный архипелаг – поезд он покинет ровно через десять часов езды, миновав Дальний, и вернется к острову по безопасной траектории с севера, откуда никто не ждет появления дерзкого разведчика.

План был неплох, путешествие в подводной пузырьковой капсуле – почти комфортно, течение несло поезд незаметно; вот только Платон ошибся с выбором нужного радиана в момент выхода и угодил вовсе не к острову Дальнему, а к Двум Клыкам. Два Клыка – это два островка и отмель, где нынче Бреген особенно яростно вгрызался в остатки старого шельфа. Едва выйдя из радиана, профессор Рассольников повстречался с десятком эгейцев. Они только что закончили работу на шельфе и теперь преследовали косяк рыбы, выбирая для себя экземпляры пожирнее. Лентяи постреливали из маломощных гарпунчиков. А молодняк, из тех, кому удалось сохранить силы после рабочего дня, гнались за рыбой и захлестывали добычу, как лассо, своими щупальцами. Увидев Платона, эгейцы окружили археолога плотным кольцом и, отчаянно жестикулируя щупальцами, увлекли его за собой. Атлантида решил шахтерам не перечить. Вскоре он увидел в плотной синей воде грозди светящих воздушных капсул. Перед ним был подводный городок шахтеров. Эгейцы затащили гостя в одну из капсул и принялись устраивать его в гамаке из водорослей, угощать пивом и пихать в рот чуть ли не насильно таблетки само-само. Платон скинул подводный костюм. Воздух в капсуле был влажный и спертый, но все же пригодный для дыхания. Час поздний по здешним подводным понятиям. Время отдыха и время ужина, приготовление которого занимало всего несколько минут: рыбину, нечищеную и непотрошеную, кидали в черный закопченный чемоданчик, закрывали крышку, тыкали в красную кнопку и ап… сквозь щели старинной «жаровни» валил густой пар. Крышку откидывали, и на плоскую раковину падала жареная рыба. Платон съел кусок, отказавшись от своей доли кожи и чешуи. Рыба горчила, но совсем чуть-чуть: косяк пришел издалека, и рыбины не успели наглотаться «кротовой» черной отравы. А эгейцы лопали рыбин целиком, запивая дешевым пивом, от которого куда сильнее несло водорослями, чем от подобного напитка в таверне стражей.

Таким был ужин и вчера, и позавчера, и десять дней назад, и двадцать дней назад. Весь год, с того дня, как стадо вернулось после краткого перерыва обратно на шельф. Как и дни, были похожи своим распорядком: работа, поиск рыбы, еда и смерть… пардон, сон… вызванный после тяжкой работой спасительными и губительными таблетками само-само.

Почти никто из шахтеров не знал космолингва, но археолог включил транслейтор, и отрывки однообразного разговора, многие шуточки из которого оставались для человека непонятными, ретранслятор услужливо переводил с усердием машины. Никто из эгейцев не возмущался. Все воспринимали происходящее, как нечто само собой разумеющееся. О «кротовой» отраве не упоминали, хотя, пока плыли к подводному городку, вода сделалась серо-фиолетовой от мелкой взвеси. На всякий случай Платон принял сразу две экотаблетки. О Брегене почти не говорили. О добыче тоже. Каждый – все больше о себе и своих маленьких проблемах. А что Бреген? Бреген – он сильный. И работу дает. И таблетки само-само…

– Глубоко здесь, я все время кашляю. Ждать надо, пока на мелководье перейдем…

– Поймал зайца?

– Нет. Зайцев на такой глубине нет. Или не знаешь?

– Надо попросить сотника, чтоб отправил кого-нибудь на старый шельф за зайцами…

– Римо умер…

– У тебя сколько таблеток?

– Сорок. В долг не даю. Только за золото.

– Кальмар семирукий…

– Восемь ног у кальмара…

– А я говорю – семирукий…

В ответ рвотные позывы – то есть смех. Никак не привыкнуть к этим звукам. Всякий раз приходится напомнить себе, что это смех. Только смех…