На пути к войне - Ингрид Чарльз - Страница 37

— Пока не знаю.

— Помни о том, что ты должен защищаться. Помни, где и среди кого мы находимся. Священники — самые чувствительные из чоя. Они способны узнать, что у тебя есть.

— И чего у тебя нет, — ответил Рэнд.

Выражение, подобное испугу, едва заметно исказило черты Палатона. Он кивнул.

— Это вполне возможно. Я готов к этому, — он глубоко вздохнул. — Сету — древний храм, даже в преданиях моего народа. Вероятно, бахдар есть даже у этих камней, — он оглядел священников. — Они ждут.

Впереди всех стояла чоя — разумеется, из Земного дома. Ее грива была заплетена сзади, и солнце высвечивало светлые пряди в каштановых волосах. Эта чоя не обладала стройностью Йораны, но ее красоту и грацию только отчасти скрывали синие одежды — такие темные, что на первый взгляд они казались черными. Ее карие глаза спокойно изучали Рэнда, а собравшиеся позади нее священники нервно переминались и старались не встречаться глазами с его любопытным взглядом. Все они были темноволосыми и темноглазыми, как чоя из Небесного дома, хотя у тех глаза обычно бывали светлее, а волосы — почти черными. Однако фигуры представителей Земного дома сильно отличались от высоких, статных чоя из Небесного дома, которых Рэнд уже не раз видел — первые были коренастыми, надежно стоящими на земле, как камни или кряжистые деревья. Такие они и есть — Земля, Небо и Звезды, понял Рэнд, они должны внешне различаться, в то время как простолюдины представляют собой нечистую помесь качеств.

Чоя протянула руку Палатону.

— Я — настоятельница Села, — произнесла она удивительно чистым сопрано, один ее голос эхом повторял другой. От звучания ее слов Рэнд вздрогнул — какой прекрасной певицей могла бы быть эта чоя!

Он протянул руку для приветствия. Села взглянула на него и мгновение помедлила, прежде чем соприкоснуться рукой с ладонью Рэнда.

Рэнд почувствовал не страх, а внезапное отвращение.

— Спасибо за то, что вы приветствовали меня, — произнес он.

На круглом лице Селы не отразилось никаких чувств. Она либо не расслышала иронии в его голосе, либо предпочла не замечать ее, хотя Палатон искоса взглянул на Рэнда. Села отняла руку и спрятала ее в складках одежды, и Рэнд наблюдал за ней, стараясь понять, не подавила ли она внезапное желание вытереть ее.

— Ваши благодарности за прием преждевременны, — сказала она Палатону. — Мы еще не знаем, сможем ли принять человека. Мы пока не решили, не будет ли это осквернением святилища.

— А я имел глупость навязать его вам, — усмехнулся Палатон. — Но он — мой подопечный, настоятельница, и потому я не хочу оставлять его одного.

— Мы не в состоянии брать на себя ответственность за обитателей других планет.

— И это мне известно, поскольку большую часть своей жизни мне пришлось провести за пределами Чо, — челюсть Палатона напряглась, и Рэнд понял, что он ведет словесную битву, не менее тяжкую, чем рукопашная схватка.

Правая бровь Селы приподнялась.

— А я напоминаю, что как служительница Вездесущего Бога, я нигде не бывала, — она взглянула на Рэнда. — Уверена, так и следует поступать ради того, чтобы выжить самим. Вспомни об эпидемии Проклятого века.

— А мы, чтобы выжить, стремимся к другим планетам, — заметил Рэнд.

— Да. Перед твоей планетой стоит множество проблем. Необходимо знать, что некоторые из них так и не удастся разрешить — как только процесс начался, его уже не остановить.

— Но бывает, что одно решение оказывается лучше другого, — возразил Рэнд, — и очень часто приходится делать выбор. Нам нужен только совет от тех, у кого есть опыт. Мы не можем позволить себе сделать неверный выбор.

— Вероятно, вы его уже сделали, — сухо предположила Села.

— Тогда скажите мне об этом, и я попытаюсь исправить ошибку, — предложил Рэнд.

— Ты берешься отвечать за всех?

— Нет. У меня нет на это права. Но я могу стать вестником.

— Любопытно, — Села перевела свои огромный карие глаза на Палатона. — Он не смущается, верно?

— Да. Если он и нуждается в моей защите, то совсем не потому, что он трус, — Палатон положил руку на затылок Рэнда — казалось бы, небрежно, но указательный и большой пальцы слегка вдавились в кожу Рэнда. Он застыл.

Села повернулась к Рэнду.

— Тебе известно, что в охранники ты выбрал себе героя?

Пальцы Палатона сжались еще сильнее. Рэнд сглотнул, прежде чем ответить.

— Если считать героизмом честность и прямоту, тогда — да.

— Значит, он не знает о твоей службе тезара?

— Нет, — бесстрастно ответил Палатон. — Он не был посвящен в это.

Священнослужительница улыбнулась.

— Вероятно, следовало бы просветить его, — она обернулась. Как будто почувствовав, что за ней наблюдают репортеры с третьим глазом объектива во лбу, она распрямила плечи и высоко подняла увенчанную роговым гребнем голову. — Я не убеждена, что человеку обязательно сопровождать тебя.

— Я и не предполагал, что придется убеждать тебя, — ответил Палатон. — К тому же я не знаю, какими доводами воспользоваться. Ты либо примешь нас, либо нет. Если нет, мы вернемся в Чаролон. Если ты нас примешь — тоже вернемся в Чаролон. Насколько важным и успешным будет наше пребывание здесь, решать тебе.

— Однако ты прибыл в Сету.

— Да. Я прибыл потому, что не появлялся на Чо много лет, и моя душа жаждет.

Села в удивлении оглянулась через плечо. Рэнд почувствовал, как рука Палатона сжалась еще сильнее. Села спросила:

— Но неужели у людей тоже есть душа?

Рэнд ответил сам:

— Мы считаем, что есть.

— Уже неплохо, — она вновь отвернулась. — Нам с Прелатами необходимо многое обсудить, — бросив взгляд на репортеров, сказала она, и те, казалось, поспешно отступили за незримую черту, которую им было запрещено переходить. Села отвела в сторону группу священников и служителей, которые молча приняли ее решение.

Палатон уронил руку с затылка Рэнда и повел плечами, чтобы расслабить внезапно сведенные судорогой мышцы.

— Нам что-нибудь удалось?

— Не знаю, — тихо сказал Палатон. — Несомненно, и она, и все остальные приняли решение прежде, чем вышли приветствовать нас. Пригласив меня сюда, они не могли отказаться от приветствия, несмотря на то, что мы прибыли вместе с тобой, — он повернулся спиной к группе. — Сейчас Сету стоит здесь, как в пустыне, а некогда эти голые холмы покрывали густые леса, текли полноводные реки. Земной дом не жил здесь в изобилии и покое.

Рэнд взглянул в сторону горизонта, на бесконечную пустыню, которую трудно было вообразить поросшей лесом.

— Что же случилось потом?

— Леса постепенно вырубили. Но прежде жители здешних мест стали настолько многочисленными, что изменился даже климат. А от изобилия техники в воздухе образовался огромный термальный купол, и здесь перестали идти дожди. Лишившись лесов вместе с реками, мы потеряли все. Мы могли бы насадить их вновь… сейчас мы знаем, как, но этим уже ничего не изменишь. Долгие тысячелетия земля приспосабливалась к климату, и даже если ненадолго мы сделаем эту пустыню плодородной, нам не удастся сохранить ее такой, не изменив климат вновь. А сделав это, мы затронем другие районы. Поэтому нам остается только поддерживать равновесие.

— Значит, даже долгосрочного решения нет?

Палатон обернулся к нему.

— Единственное долгосрочное решение для жизни, — заметил он, — это смерть.

Рэнду стало холодно под палящим солнцем. Он неловко поежился.

— Расскажи, что такое Проклятый век?

— Время правления императора Фанборна. Последнего императора из Небесного дома. Знаешь, Небесный дом дал нам возможность летать в космосе, — задумчиво произнес Палатон. — Но мы, Звездный дом, развили и сохранили их открытия после кончины Фанборна.

— Он завез на Чо болезнь?

— Невольно. Как только началась торговля. Болезнь оказалась страшной, и вначале наши врачи не знали, что ее завезли с другой планеты. Это удобный предлог для ксенофобии, и чоя прикрываются им, считая, что делают это только в целях защиты, — Палатон говорил тихо, как будто не давая воли голосам.