Лазертаунский блюз - Ингрид Чарльз - Страница 22

Сташ вспыхнул и как-то дико и зло посмотрел на Джека, потом отбросил со лба черные волосы и сказал:

– Ты вернешься домой, Джек. Все вы вернетесь. Ведь все вы – честные люди, а честным людям ох как не нравится делать грязную работу! – он сплюнул. – Но все вы, честные-пречестные, должны будете платить таким, как я, чтобы они сделали грязную работу за вас. – Сташ отвернулся, нырнул в толпу и исчез за дверями барака.

Джек замер. Он вдруг вспомнил, где раньше видел этого плута. Конечно! На самом же первом туре отборочных испытаний в императорскую гвардию Сташ с треском провалился! Значит, и Сташ помнил Шторма, причем помнил его очень хорошо! Значит, надо быть начеку если этот мерзавец решит заработать денежек, он поступит с этой информацией так, как ему заблагорассудится.

Рабочие постепенно расходились. Кто-то крикнул:

– Пора! Уже комендантский час, Боггс!

– Ничего! – Боггс махнул рукой. – Всем нам на этой планете некуда идти, так что – все мы в нужную минуту будем на своих койках!

К Джеку подошел Фричи. Он уже отошел от поединка и теперь выглядел виноватым и чуточку взволнованным:

– Я хотел бы когда-нибудь рассказать тебе о своей дочери, – вздохнул он и посмотрел на Шторма подетски наивным взглядом.

Джек улыбнулся:

– Все в порядке, Фричи. У всех у нас свои истории – а мы ведь еще много времени будем работать вместе!

ГЛАВА 12

Конечно, серые кривые улочки Лазертауна были поближе к солнцу и звездам, чем глухие подземные туннели. И все же большой разницы между подземной и наземной частью города Шторм не ощущал. Толстый стеклянный купол защищал жителей от жестких космических лучей и удерживал над городом воздух. Сквозь его блестящую прозрачную поверхность, испещренную клетками металлических рам и креплений, можно было видеть небо – тяжелое, свинцово-серое, будто бы подернутое дождевыми облаками. Шторм никак не мог понять, почему небо над Лазертауном такого цвета – ведь атмосферы на этой маленькой луне не было, а значит, не было и влаги. В общем-то, если бы у них над головой светился своим глубоким фиолетовым свечением космос, – Джек радовался бы этому гораздо больше.

Они с Фричи шли по центру города, и здоровяк без умолку о чем-то говорил. Шторм его почти не слушал

– он впервые мог свободно пройтись по улочкам Лазертауна, и поэтому изо всех сил вертел головой и оглядывался во все стороны. В этом индустриальном городке ничего не останавливало на себе взгляда и не радовало сердце – серая, нудная, монотонная масса, способная убить любое живое человеческое чувство. Какая-то часть этого УГРЮМОГО настооения исходила и от жителей – они толкались по улицам, такие же хмурые и

усталые, как серое небо над их головой. , В самом центре городка, там, где располагался сектор бизнеса и отдыха, магазины были открыты, но ни слепящая реклама, ни аляповатые, бог знает чем заставленные витрины не вносили в жизнь ни капельки счастья. Казалось, все, живущие в Лазертауне, делали это не по своей воле.

– Пойдем туда! – Фричи схватил Шторма за руку и подвел к небольшому прилавку с сэндвичами. – Вот это здорово! Это я люблю! – Фричи положил на горячую булочку кусок мяса, разулыбался, как ребенок, взял с прилавка большую бутылку с соусом и, полив сэндвич, сказал: – Это действительно здорово. У нас в столовой такого не бывает. Ты попробуй!

От соуса пахло слишком остро. Шторм с сомнением покачал головой, отодвинул в сторону еще несколько приправ, предложенных Фричи, и взял у торговца бутерброд. Продавец забрал деньги и как-то зло бросил их в свой ящичек. Мясо было горячим и ароматным, а его сок придавал хлебу особый вкус.

– Здорово, правда, Джек? – Фричи наслаждался лакомством.

Продавец упорно не обращал на них внимания. Почему-то это насторожило Шторма. Джек откусил еще один кусок мяса. Фричи справился со своей порцией быстро и полез за деньгами, собираясь взять еще один сэндвич. Джек поймал его за локоть:

– Послушай, Фричи, мне кажется, нас здесь не ценят. Давай-ка мы полакомимся у какого-нибудь другого продавца!

Продавец – приземистый мужчина средних лет с морщинками возле глаз – хмуро посмотрел на Шторма:

– Вот-вот, уважь нас обоих, дружок, уберись со своим приятелем подальше, а у меня покупателей и без шахтеров хватит!

Фричи нахмурился. Джек сжал его локоть, стараясь успокоить своего нового приятеля, и с интересом спросил у продавца:

– А что, собственно, ты имеешь против шахтеров? Тот пожал плечами:

– Ничего. Абсолютно ничего. Конечно, вы чуть грязнее и чуть беднее, чем мы, но в этом нет ничего особенного, – продавец немного подумал, а потом, с нескрываемой злобой взглянув на Шторма, продолжил: – Убирайтесь-ка, парни, к себе. Уж там-то вы, по крайней мере, под землей! А если траки ударят здесь… – он махнул рукой, показывая на купол, – Ведь между нами и космосом нет вообще ничего, кроме этой тоненькой стекляшки!

– Так вы нас за это вините? – удивленно спросил Шторм.

Продавец фыркнул:

– А как ты думаешь, из-за чего на нас нападают эти жуки? Может быть, им нужен мой прилавок с сэндвичами? А потом… они ведь никогда не бьют прямо по шахтам! Зачем же рушить то, за что воюешь! А что будет с нами, никого не волнует. Так что, все мы на поверхности – сидячие мишени, а эта блокада к тому же здорово урезает наши поставки. Вы меня простите, парни, но вам самим понравилась бы такая жизнь?

– Ты говоришь одно, а делаешь совершенно другое… – Джек хотел было объяснить продавцу всю несуразность его выводов, но Фричи нетерпеливо потянул его за рукав:

– Ладно, Джек, не связывайся, пойдем отсюда!

Джек сбросил с плеча руку Фричи и, посмотрев прямо в глаза продавцу, резко спросил:

– В таком случае, что вас здесь держит?

– Ничего, – продавец развел руками и рассмеялся. – Ничего, кроме бедности. Видишь ли, я работал в туннелях так же, как и ты. Потом – рассчитался со всеми долгами, которые значатся в хитросплетениях этого контракта, и был отправлен на свободу. Но карман мой был пуст, и я не мог добраться до дома, хотя… сейчас я уже не знаю, есть ли у меня дом… Ладно, уходите. Я должен выжить, а поэтому я совершенно не хочу, чтобы кто-то увидел вас здесь!

Фричи опять потянул Шторма за рукав:

– Не создавай людям неприятностей, Джек! – он нюхнул мясной аромат, висящий в воздухе, и печально добавил: – Я совсем не думал, что ты станешь кому-то делать неприятности…

– Не понимаю, о каких неприятностях ты говоришь! Я просто хотел узнать, о чем он думает!

То, что выяснил Шторм, было неутешительным: беглые контрактники вряд ли могли рассчитывать на поддержку и сочувствие жителей города. Джек показал Фричи на толпу угрюмых стариков, столпившихся на обочине тротуара:

– Посмотри-ка на этих людей – ни один из них не улыбается!

Фричи вздохнул:

– Да, на Лазертауне люди не смеются, – вдруг здоровяк резко остановился и посмотрел в глаза Шторму: – Послушай… Я не хочу, чтобы ты беспокоил Джейлу!

Джек удивленно переспросил:

– Кого?

– Джейлу. Это моя дочь. – Фричи смотрел на Шторма строго и требовательно. Джек развел руками:

– Господи, да я обещаю тебе, что не причиню твоей дочери никаких неприятностей!

– Хорошо. – Фричи растерянно потоптался на месте. – Видишь ли, она наркоманка. Бывают такие дни, когда Джейла не узнает меня… и все же… мне совсем не нравится, когда она плачет…

Джек не знал, что ответить. Он молча пробирался сквозь серую толпу.

– Так это ее ты выкупаешь? – наконец-то спросил Шторм.

Фричи кивнул:

– Я завербовался на пять лет. Это большой срок. Но это должно освободить нас обоих…

Освободит… Но только в том случае, если они оба сумеют выжить… Пять лет на Лазертауне, в общем-то, равняются пожизненному заключению. Теперь Шторму стало понятно, почему Фричи занимается стукачеством для компании… И все же Джек не думал, что этот здоровущий чемпион может навредить кому-нибудь из них, выкладывая свои наблюдения губернаторше. Собственно, Боггс сказал Шторму то же самое. Джек вздохнул. Фричи опять говорил – беспокойно, длинно, сбивчиво – обо всем и, в частности, ни о чем. Сейчас они шли по другому, гораздо более оживленному району. Шторм оглянулся: по противоположной стороне улицы величественно вышагивали два уокера. Их светло-голубые одежды здорово контрастировали с грязносерыми домами района для сомнительных развлечений. Они шли по своим делам и ни малейшего внимания не обращали на бурлящую вокруг жизнь. Фричи как-то тяжело вздохнул: