Дар – Земле - Алферова Марианна Владимировна - Страница 1

Марианна АЛФЕРОВА

ДАР – ЗЕМЛЕ

1

Олгерд безнадежно опаздывал. Срок земной карточки истекал через несколько часов. С похмелья он пропустил два утренних рейса на МЕЖГАЛЛАКС, а следующий ожидался только завтра. Оставалось одно – плюнуть на все, завалиться в кабак и там веселиться до той минуты, когда заберет служба контроля. И сгорят синим пламенем все нашивки лимгардиста, и слабая надежда когда-нибудь поселиться здесь, на старушке-Земле. Олгерд повернулся и двинулся к выходу из космопорта. В похмельной и тяжелой, как заряженный лучемет, голове мысли передвигались с трудом, рывками. «Черт возьми, три года на Даре и месяц здесь – это просто свинство», – бормотал Олгерд, со злобой оглядываясь по сторонам, презирая всех этих избранных обитателей земного рая. Припоминалось смутно и кусками, как вчера в кабаке, протиснувшись на середину крошечного зальца, он стоял, покачиваясь, сжимая в руке пустой стакан и громко выкрикивал все, что знал и помнило Даре – о ликвидации, о секторах, о запахе горелого мяса. Земляне брезгливо морщились и отходили в сторону или отворачивались, а он орал, покрываясь испариной, будто хотел вылить на них, таких чистеньких и холеных, всю накопившуюся мерзость и грязь. Разве не ради того, чтоб Земля была свеженькой и отмытой, он подался в лимгардисты?! Он ради них!.. – Олгерд только сейчас сообразил, что стоит посреди холла и выкрикивает что-то нечленораздельное и яростное, а люди обходят его, сторонясь.

Олгерд конфузливо рассмеялся, потом дерзко откинул голову, выпятив губы, и огладил руками черную форму лимгардиста, с которой сросся, как со второй кожей.

«Нет, конечно, не ради высоких идей», – подумал он с тоской, признаваясь, будто кто-то его уличил и деваться было некуда – «Мне всегда деваться некуда… Сначала из колонии – только в лимгардисты, а теперь опять на этот чертов Дар…»

«Внеочередной рейс на МЕЖГАЛЛАКС», – сообщило объемное изображение женщины в розовом, возникнув перед ним на секунду и уже издалека промурлыкав: «тамбур 72, вход в 9:20».

Олгерд взглянул на часы. У него оставалось несколько минут. Только добежать до этого самого тамбура 72. Сначала что-то в нем взбрыкнулось и он хотел крикнуть, что плевал на всех и остается здесь, и будет делать все, что захочет, и… Но тут же поймал себя на том, что идет к этому самому тамбуру, и даже спешит, и поглядывает на часы.

«Я стал совершенной скотиной», – взыграла в нем неожиданно гордость, но это уже был последний всплеск. Он вошел в тамбур, покорно развел руки в стороны и слегка расставил ноги, давая невидимым автоматическим соглядатаям его изучить, удостовериться, что он, лимгардист Олгерд, 28 лет, не везет с собой ничего запретного. Когда-то в юности он находил эту процедуру унизительной и даже пытался увильнуть от нее, потом привык и возмущался лишь для виду, а внутри него уже ничто не возмущалось, все давно сгорело. До конца.

Он прошел светлым, чистым до блеска коридором, вступил в лифт, потом в легкую капсулу доставки и наконец воздушные автоматы мягко выплюнули его в салон, переполненный бледно-голубым светом, легкой музыкой и странным терпким, незнакомым запахом. Он был внутри корабля спецрейса на МЕЖГАЛЛАКС. Олгерд почти с растерянностью оглядывал салон обитый бледно-голубым пластиком с золотыми эмблемами, похожими на древние геральдические лилии. Но тут же опомнившись, приклеил наглую улыбочку к губам, сунул руки в карманы комбинезона и двинулся по салону, насвистывая мотивчик популярной лимгардистской песенки:

Не волнуйся, дружище, ничто не пропадет,

Все, что ты добудешь, – Земля сожрет…

– Спецрейс на МЕЖГАЛЛАКС, – пробормотал он, останавливаясь. – Интересно, а звездолет тоже будет «спец» или…

– Нет, звездолет будет обычным, – ответили ему.

Олгерд обернулся. Человек в синей форме – ультрамарин, разбавленный молоком до мути, – сидел в кресле, слегка откинувшись, в той позе, какая удается лишь людям, привыкшим к независимости с детства.

– Вы наш пассажир, – незнакомец махнул рукой, приглашая Олгерда сесть в соседнее кресло.

– Да вроде этого, – Олгерд невольно оробел и сам удивился своей робости, потому что в незнакомце не было ничего грозного, напротив, он был невысок и субтилен, а руки, сцепленные на коленях, были тонкими и белыми – руки аристократа и белоручки. – Это что, ваша собственность? – Олгерд повел глазами, давая понять, что говорит о планетолете.

– Собственность фирмы «Маинд», – уточнил незнакомец.

– А вы?

– Техинспектор….

Олгерд кивнул, невольно хмуря брови и раздражаясь, потому что и сам должен был догадаться по нашивкам форменной рубашки, что за птица перед ним.

– Роберт Валерг, – представился тот и протянул лимгардисту узкую ладонь, как верительную грамоту.

Олгерд криво усмехнулся и пожал руку, которая ответила неожиданно сильным для таких тонких пальцев пожатием.

Олгерд опустился в кресло и вдруг почувствовал, как раздражение и злость разламываются на куски и тают, и даже боль в голове уходит, оставляя приятную пустоту и сонливую мягкость.

– Вот так кресло, – пробормотал Олгерд и, обернувшись к Валергу, – спросил:

– А с МЕЖГАЛЛАКСА куда ты?

– На Дар, – ответил техинспектор с неохотой, будто признавался в чем-то постыдном.

– Так и я на Дар! – радостно вскрикнул Олгерд. – Значит, до конца по пути…

– До конца, – повторил в задумчивости Валерг, и слова его приобрели какой-то нехороший, второй смысл…

Но Олгерд этого не заметил. Мысль, что до Дара будет ему попутчик обрадовала и оттеснила все прочие соображения. Олгерд подался вперед и заговорил спешно, будто боялся опоздать:

– Ты на Дар впервые? – «ты» теперь уже вполне естественно, необидно всплыло в разговоре. – Впервые? Тогда много чего увидишь. Прежде всего – ликвидацию… А ты часом не специально ради этого? А то к нам многие шляются, якобы за делом каким, а на самом деле – поразвлечься. Мне, честно говоря, все это обрыдло, – Олгерд резанул рукой по горлу. – Но с другой стороны – привык, поначалу только жареного мяса не мог есть – рвало. А теперь, приезжаю с рейда, и хоть бы что…

– И что же там в рейде? – с робостью, как мальчишки спрашивают о первом свидании, поинтересовался техинспектор и тут же в порыве какой-то чрезмерной скромности прикрыл глаза.

«Чистоплюй, – подумал Олгерд. – Такие первые жаждут остренького и тянутся к лучемету…»

Но техинспектор неожиданно вновь глянул на Олгерда, ничего мягкого или сентиментального не было в этом взгляде.

– Я видел ликвидацию в стереозаписи, – сказал Валерг и замолчал, ожидая Олгердовых слов.

– Они нам мешают! Начинаешь освоение, а они возьмут – вырубят все машины или… – Олгерд запнулся, потому что показалось, что Валерг, вновь бросил на него мимолетный режущий взгляд.

Осадил его…

Олгерд не понял упрека, хотя на секунду замолчал и потерял нить разговора.

– Дар – это колония! – заявил он, не чувствуя за собой вины, но сознавая необходимость оправдании. – Впрочем, сам увидишь и все поймешь…

Валерг не ответил. На табло загорелось красным: «Взлет…» «10:00» и поползли неостановимые цифры вспять…

2

Из космоса Дар казался похожим на Землю. Те же голубые пространства морей, та же зелень материков. Только Дар выглядел более упорядоченным. Здесь не было высоких гор – только возвышенности, не было пустынь – только цветущая степь, ураганы никогда не морщили в гневе лицо планеты, а за четыре года Освоения никто не наблюдал признаков сейсмической активности. С той высоты, с которой планета виделась голубоватым шаром, оба дарских материка были необычайно схожи и различались только сеткой неровных линий, что делили Дар на куски, будто кто-то в спешке кромсал огромный зеленый пирог. Валерг, щурясь, всматривался в экран, пытаясь определить, где сегодня, завтра или послезавтра будет произведен новый надрез – операция Освоения во имя Земли. Один из материков фактически был уже разделен, но второй держался: в центре, будто живое, сияло яркое зеленое пятно и к нему со всех сторон тянулись цепкие черные паучьи лапы.