Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Куб со стертыми гранями - Ильин Владимир Леонидович - Страница 35


35
Изменить размер шрифта:

Я перевожу взгляд с синей глади бухты, которую полукольцом охватывает набережная, на улочку, спускающуюся прямиком к кафе по склону горы, где виднеются останки древней крепости. Вот уже больше ста лет там располагается Музей национальной истории, в который так любят наведываться иностранные туристы.

По улочке, залитой щедрым африканским солнцем, беззаботно размахивая длинными худыми руками, шествует Жузе Пайола. На нем — видавшая виды желтая майка с оскаленной мордой пантеры и полустершейся надписью на груди, а также древние, как мир, голубые джинсы со стильными заплатами на коленках.

Тротуара у улочки практически нет, и шахматист движется прямо по узкой проезжей части, по одну сторону которой — высокий бетонный забор, наверное, огораживающий какую-то строительную площадку, а по другую — стены зданий, первые этажи которых заняты сувенирными лавками и прочими мелкими заведениями.

Пайола уже заканчивает спуск, и я собираюсь привстать за своим столиком, чтобы приветственно помахать ему рукой, как вдруг вижу, что за спиной юноши беззвучно, как призрак, возникает массивный турбовоз с белой кабиной и кузовом, груженым какими-то бревнами. Водительская дверца распахнута и болтается, как огромное ухо, а в кабине никого не видно. Между тем, турбовоз прет вниз по улочке с неукротимым напором разъяренного слона, и скорость его, согласно законам физики, возрастает с каждым мигом в геометрической прогрессии…

Как назло, никого из прохожих в улочке, кроме Пайолы, нет, и некому предупредить юношу об опасности. А Жузе идет, как ни в чем не бывало, не ведая, что сзади на него накатывается неумолимая, сорвавшаяся с тормозов смерть…

Я, наконец, преодолеваю оцепенение и вскочив, кричу Пайоле, насколько хватает воздуха в моих легких:

— Осторожно, Жузе!.. Сзади!..

Уголком сознания, впрочем, я отмечаю, что крик мой, в общем-то, бесполезен, потому что даже если юноша и оглянется сейчас, то деваться из узкого каменного мешка ему абсолютно некуда: грузовик занимает почти всю ширину проезжей части.

Но, судя по всему, он, глупыш, и не ведает, что я предостерегаю его, а не приветствую. С дурацкой улыбкой от уха до уха на чернокожей, блестящей на солнце мордашке он по-прежнему беспечно шагает по мостовой и машет мне своей тонкой рукой: мол, а вот и я!..

Наконец, до него всё же доходит, что за его спиной что-то не в порядке, и он оборачивается, а турбовоз уже совсем рядом… две секунды, не больше, отпущено Пайоле на попытку спастись, и он честно пытается реализовать его. Его рука срывает с шеи какой-то предмет, но шнурок, на котором этот предмет болтался, внезапно лопается, и предмет отлетает в сторону. А в следующий момент турбовоз сбивает юношу тупорылым передком, и мне кажется, что я слышу хруст костей под колесами высотой с человеческий рост… Оставляя за собой кровавые рубчатые следы шин, грузовик вылетает на набережную, но тут его руль, видно, от тряски сворачивается набок, и, пробив решетку ограждения совсем рядом с кафе, машина летит в воду.

Вокруг, словно после свистка невидимого арбитра, раздается дружный крик людей, наблюдавших лишь заключительный акт трагедии, а я бросаюсь к останкам героя моего потенциального интервью. Как ни странно, он еще жив. Во всяком случае, окровавленные пальцы его тщетно хватают воздух, будто стремясь поймать что-то. Однако, так и не проронив ни звука, Жузе испускает дух, едва я успеваю склониться над ним. Я слепо оглядываюсь на людей, которых успело набежать отовсюду так много, что создается впечатление, будто все они до этого момента сидели за забором в засаде. Мой взгляд падает на темный предмет, лежащий на мостовой в луже крови, и я поднимаю его. Это действительно амулет из сандалового дерева: неуклюжая фигурка какого-то туземного божка с насмешливой рожицей и хитрыми глазками. И никаких потайных устройств в нем явно нет…

Я снова подхожу к телу Жузе Пайолы и только теперь разбираю выцветшие буквы на его майке.

SE CADA VEZ OLHAR PARA TRБS, PODE-SE TORCER O SEU PESCOЗО!

Не отводя взгляда от раздавленного тела с торчащим из живота пучком кишок, я вызываю Лингвиста и диктую ему по буквам надпись с майки Пайолы.

— Что это значит? — осведомляюсь нетерпеливо я.

— С португальского языка это переводится так: “Если постоянно оглядываться назад, можно свернуть себе шею”, — почти мгновенно отвечает мой Советник по языкам.

Мне ничего не остается, кроме как стиснуть кулаки и челюсти в бессильном гневе и покинуть место происшествия.

Допрашивать водителя, столь халатно оставившего машину на крутом склоне, не заблокировав колеса ручным тормозом, явно не имеет смысла. Во всяком случае, для меня…

* * *

Больше всего меня гнетет в истории с гибелью несостоявшегося шахматного гения то, что это могло произойти по моей вине. Если бы не эта издевательская надпись на майке Пайолы, то я мог бы поверить даже в то, во что инвестигаторы-профессионалы не имеют обыкновение верить ни при каких обстоятельствах — в случайное стечение обстоятельств.

Однако, мрачный юмор, который продемонстрировали в этом эпизоде мои незримые противники, доказывает, что преступление было продумано ими до мельчайших деталей. Даже тот факт, что им удалось подменить “амулет”, в котором наверняка ранее скрывался “регр”, свидетельствует, на мой взгляд, о тщательно подготовленном и осуществленном преступлении.

Но если это так, то, значит, создателям секретного прибора все-таки стало известно о том, что Жузе снабдил меня кое-какой информацией. И, хотя я вовсе не собирался действовать напрямую, это означает, что в ходе нашей беседы с Пайолой, либо в самое ближайшее время после нее я совершил какой-то ляп. Например, попытался как-то воспользоваться полученными от африканца данными в ходе дальнейшего расследования…

Неужели я мог в том альтернативном мире стать таким черствым прагматиком, что ради достижения своих целей нарушил данное себе (а, может быть, и Пайоле) слово и таким образом сознательно пожертвовать им, как в шахматах жертвуют фигуру для выигрыша всей партии? Или я допустил утечку информации по глупому легкомыслию, допустив так называемый “зевок”?..

Я ловлю себя на том, что думаю о своем расследовании как о шахматной игре, и это наполняет меня еще большей горечью: нечего сказать, хорошую партию я разыгрываю, если с доски летят не фигуры, а человеческие жизни!..

В конечном счете, нет разницы, как противник узнал о “предательстве” Жузе, и не имеет значения, сознательно я мог бы выдать юношу или нечаянно. Важнее другое: тело, расплющенное безжалостными колесами турбовоза, и тонкая худая рука, скребущая дорожное покрытие в смертной агонии.

Это мы, хардеры, можем позволить себе считать подобные поединки игрой, а обычные люди, которые, хотим мы этого или нет, оказываются вовлеченными в эти противоборства, погибают, так и не узнав, что это мы их подставили…

Именно под влиянием своих внутренних самообличительных монологов к встрече со следующим “счастливчиком” я готовлюсь куда более обстоятельно, чем это было в Луанде.

На сей раз речь идет о болгарине, которого зовут Коста Милев. Он трудится торговым инспектором в Управлении по делам внеземных колоний, поэтому больше времени проводит в командировках по Солнечной Системе, чем на Земле. Сейчас как раз длится один из периодов его земной жизнедеятельности, а точнее — безделья, и Милев с успехом использует его для инспектирования курортной зоны на Золотых Песках. С виду это немолодой мужчина с усталым лицом, мешковатый и неуклюжий — в общем, типичный неудачник. Но внешность обманчива, и в отношении Косты Милева это проявляется с особой наглядностью. Перед контактом с болгарином я достаточно хорошо изучил его биографию, и мне известно, что в свободное от разъездов время скромный государственный служащий увлекается кибер-бегами и благодаря своей удивительной прозорливости только за последние два месяца положил на счет в одном из старинных — а посему солидных — швейцарских банков кругленькую сумму. Именно она и позволяет ему целыми днями напролет валяться на горячем песке и совершать осторожные омовения в море…