Байки кремлевского диггера - Трегубова Елена - Страница 1

ЕЛЕНА ТРЕГУБОВА

БАЙКИ КРЕМЛЕВСКОГО ДИГГЕРА

Предисловие

Насколько сильный наркотик – близость к власти, мне довелось испытать на собственной вене.

Я проработала кремлевским обозревателем четыре года и практически каждый день близко общалась с людьми, принимающими главные для страны решения. Я лично знакома со всеми ведущими российскими политиками – по крайней мере с теми из них, кто кажется (или казался) мне хоть сколько-нибудь интересным.

Небезызвестные деятели, которых Путин после прихода к власти отрезал от властной пуповины, в редкие секунды откровений признаются, что страдают жесточайшей ломкой – крайней формой наркотического голодания. Но есть и другие стадии этой ломки: пламенные реформаторы, производившие во времена Ельцина впечатление сильных, самостоятельных личностей, теперь отрекаются от собственных принципов ради новой дозы наркотика – чтобы любой ценой присосаться к капельнице новой властной вертикали.

Точно так же искушение близостью к власти на моих глазах сломало и многих талантливых журналистов.

Что до меня, то к изучению существ, населяющих Кремль, я изначально относилась как зоолог или даже уфолог. Если быть еще точнее – на протяжении всех этих лет я чувствовала себя в Кремле диггером из фантастического фильма, который спускается в канализационный люк и в кромешной темноте и адском зловонии пробирается по запутанным лабиринтам. И, наконец, – что самое мучительное – вступает в контакт с местными обитателями. Внешне они иногда слегка напоминают людей, но в действительности – совсем не люди, а абсолютно другой, даже не скрещивающийся с нами биологический вид.

Мутанты эти перманентно норовят сожрать не только друг друга, но заодно и тебя. Но еще опаснее – если ты все-таки ухитришься выжить. Поскольку чем дольше ты с ними живешь и контактируешь, тем больше начинаешь проникаться логикой этих чудовищ. И даже любить их. Просто потому, что ты – в отличие от них – человек и умеешь чувствовать.

А потом, когда твои легкие уже окончательно отравлены ядовитыми испарениями этого кремлевского подземелья, тебе вдруг начинает казаться, что настоящая жизнь – только там. И спускаться туда каждый день за новой дозой становится для тебя не просто работой, а физиологической потребностью. И в какой-то момент, выбравшись однажды на поверхность, ты замечаешь, что твои друзья из прошлой жизни (в смысле, люди) начинают как-то странно, с опаской на тебя поглядывать: А не мутант ли ты, часом, уже и сам? – и тайком ищут на твоей нежной ключице след от укуса кремлевского вампира.

Если честно, то, несмотря на все свои диггерские прививки, боюсь, что по собственной воле из этого заколдованного мира на свежий воздух я бы никогда не выбралась. Так что, надо признать: есть свои плюсы даже и в нынешней борьбе Кремля с независимыми СМИ: у меня хотя бы появилось время написать эту книгу.

Теперь, когда среди кремлевских журналистов о президенте Путине уже принято писать почти как о покойнике – или хорошо, или никак, – я и решила рассекретить свои диггерские файлы и рассказать то, что раньше оставалось в сейфе не для печати. И попробовать разобраться: как могло случиться, что молодая властная элита, медиамагнаты и даже сами российские журналисты так легко согласились расстаться со свободой СМИ. А вместо воплощения великих надежд на великие преобразования моя страна вдруг опять незаметно очутилась на пороге авторитаризма.

Эта книга ни в коем случае не попытка написать политическую историю России последних лет. Ее и так еще никто не успел забыть. Кроме того, вся новейшая политическая история и так уже написана в моих ежедневных газетных статьях.

Так что это не история страны, это – моя личная история. История России имеет, конечно, отношение к моей личной истории, но, пожалуй, не большее, чем стоппардовские Розенкранц и Гильденстерн к шекспировскому Гамлету.

А поскольку это – моя история, то и рассказывать я ее буду в том порядке, как это подсказывает моя собственная, автономная историческая память. И начну я со странной истории моего знакомства с человеком, сыгравшим роковую роль не только для моей диггерской карьеры в Кремле, но и для всей страны.

Глава 1

КАК МЕНЯ ВЕРБОВАЛ ПУТИН

– Давайте вместе отпразднуем День чекиста в каком-нибудь ресторане, – неожиданно предложил мне Володя Путин.

Я сидела у него на Лубянке после интервью, одна, в кабинете директора ФСБ и, сохраняя непринужденную улыбку, судорожно старалась понять, что же пытается сделать главный чекист страны – завербовать меня как журналиста или закадрить как девушку.

– Оставьте мне свой телефон, я на днях перезвоню, и мы договоримся о времени и месте, – попросил он.

– Мой телефон вообще-то есть у вас в приемной… – с опаской процедила я.

– Ну вы вот здесь мне все равно на всякий случай напишите еще раз…

Отпираться дальше было глупо – мой телефон все равно не секрет, и тем более для главы ФСБ узнать его не составило бы труда.

Начальник секретного ведомства явно заметил, что я напряглась от интимного предложения. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я весело заявила:

– Хорошо, я вам оставлю свой домашний телефон, а вы за это проверьте, пожалуйста, чтобы его больше не прослушивали! Вы же можете это поставить под личный контроль как директор ФСБ?

– А вас что, прослушивают?! – изумление, изображенное Путиным на лице, выглядело до того неподдельным, что я невольно расхохоталась. Но тут же взяла себя в руки и сделала серьезное лицо:

– Да вот, понимаете, Владимир Владимирович, я каждый день в Кремль хожу, часто езжу с президентом. А тут я недавно в одной статье прочитала, что в России вообще всех политических журналистов просто по должности прослушивают… Вы-то сами как думаете: правда это или неправда?

Последний вопрос, я, понятно, произнесла как можно более наивным голосом и выжидательно уставилась на Путина.

– Ну что вы!!! Мы?! Вы думаете, это МЫ вас всех прослушиваем? – еще более искренне изумился Путин.

Накал всеобщего изумления и наивности между нами возрастал.

– Ну что вы, Владимир Владимирович! Как я могла о вас такое подумать… – еще раз подыграла я, чуть не прыснув от хохота, и увидела, что глаза Путина тоже смеются. Правда, его маска искренности и девственного непонимания была сработана гораздо профессиональнее моей.

– Вот-вот, – ловко пряча ухмылку, подхватил он, – это не мы, а кто-то другой!

– Кто же тогда, Владимир Владимирович? – не унималась я. – Вы же – самое осведомленное ведомство в стране, у вас же должна быть информация о том, кто это делает!

– Ну это, наверное, какие-ибудь конкурирующие коммерческие структуры. Знаете, у них есть такие свои маленькие службы безопасности… И, кстати, там иногда работают наши бывшие сотрудники…

– И что же, вы не можете их контролировать?

– Нет, абсолютно – творят что хотят! Вот уважаемых журналистов прослушивают! – тут уже Путин откровенно усмехнулся.

Черт, какая жалость, что передать этот разговор в виде газетного интервью не удастся! – пронеслось в тот момент у меня голове. – Ну как вот, например, передать на бумаге этот особый юмор главы секретной службы?

Перед моим уходом Владимир Владимирович весьма профессионально попросил меня перечислить симптомы прослушки моего телефона. Выслушав, он удовлетворенно заключил: Ага. Проверим! На том и расстались.

Как только я шагнула за порог, на волю из мрачного здания КГБ, странный разговор с Путиным и необходимость что-то решать насчет обеда с ним моментально выветрились из головы. Навалились личные проблемы. У моей подруги Маши Слоним незадолго до этого умер муж – всеми нами любимый Сергей Шкаликов, прекрасный актер МХАТа, которому было всего тридцать пять лет. Маша передала мне на пейджер, что хочет встретиться, и мы условились поужинать в соседнем с Лубянкой здании – в мексиканском ресторане на Пушечной улице. Фахитас в рот не лез. Мы смотрели Сережины фотографии и утирали друг другу слезы.