Кряка - Тихомолов Борис - Страница 13

Замковой, уже совсем было подходивший к тому месту, где сидели девочки, неожиданно остановился, проводил недовольным взглядом неторопливо шествующего кота и... повернул назад.

Девочки удивлённо переглянулись:

- Чего это он?

Дина фыркнула, зажав ладонью рот:

- Кошка дорогу перешла! .

Лида укоризненно посмотрела на подругу:

- Ну, это ты зря. Сейчас уж этому никто не верит.

- А он верит! - возразила Дина. - Мне бабушка рассказывала. В леших верит, в оборотней... - Лида вскочила, схватила велосипед.

- Чего же мы сидим? Уйдёт ведь. Надо догонять. Садись скорее!.. Данило Фёдорович! Данило Фёдорович! - закричала Лида, изо всех сил крутя педалями, - Подождите! Мы вам тетрадь привезли!

Замковой остановился, сдвинул шляпу на затылок.

- Тетрадь? - спросил он, подозрительно оглядывая выпуклыми глазами спрыгнувших с велосипеда девочек. - Какую тетрадь?

- Да вашу. Вот эту вот. Вы её у председателя забыли.

Замковой протянул руку, взял тетрадь и, не глядя, сунул её в карман поношенной полотняной блузы.

- У председателя? - поворачивая назад, хмуро переспросил он. - Обидел меня нынче председатель. Стариком обозвал. Сказал, что мне на пенсию давно пора, что я путаю. Обругал за кормушки с поилками. А чего ругать-то? Что я, без соображения, что ли?

Замковой зашагал размашисто, так что девочки едва за ним поспевали.

- И правильно он вас за поилки с кормушками ругал, - вставила Лида. Мы утят привезли, а поилок нет.

Замковой резко остановился, сердито выпучил на Лиду глаза:

- И ты, рыжая, о том же? Значит, я путаник? А в тетради у меня что записано?

Он полез трясущейся рукой в грудной карман, достал потёртый футляр с очками.

Водрузив на мясистый нос старенькие, перевязанные нитками очки, вынул тетрадь и, неторопливо перелистывая страницы, принялся искать записи.

- Да вы не там ищете! - потеряв всякое терпение, сказала Лида. - В своей-то тетради уж заплутались.

Замковой свирепо, сверху вниз посмотрел на Лиду.

- Ты!.. Ты... кто такая?! - задыхаясь от возмущения, еле выговорил он. - Ты...

чего мне указываешь?!

- Ну, а как же! - в свою очередь, обозлилась Лида. - Запись ваша сделана в мае.

а вы ищете в феврале!

Не в силах выговорить слово, зоотехник молча снял очки и, не попадая, стал совать их в карман. Лицо его побагровело, губы дрожали, шепча что-то непонятное.

- И правильно, правильно ругал! - разошлась Лида. В её голосе уже слышались слезливые нотки. - Вам и дела нет, что утятам не из чего пить, что яиц не запасли сколько нужно! А запись ваша... вы не цифры, а грибы какие-то нарисовали, поэтому и напутали... - Лида рывком закинула ногу через раму. - Поехали, Дина, к председателю!

Замковой остался один. Растерянно топчась и разводя руками, он долго смотрел вслед ершистым девчонкам и едва снова тронулся в путь, как перед самым его носом, гонясь за молодым воробышком, чёрной молнией промчалась кошка. Замковой плюнул сердито и, погрозив ей вслед кулаком, свернул в переулок.

С самого раннего утра ему сегодня положительно не везло, и это было, конечно, не к добру.

Председатель встретил его улыбкой. Кивнув на стул, сказал сочувственно:

- Садись, пожалуйста, Данило Фёдорович, я сейчас, - и снял трубку с зазвонившего телефона.

Это тоже было не к добру. Уж лучше бы он громыхнул этой трубкой по столу, обругал бы как следует, накричал, так как он, зоотехник, действительно виноват - спутал даты на целых пять дней и поэтому увёз кормушки в другое, более нужное, по его мнению, место.

Данило Фёдорович сел на краешек стула, положив большие руки себе на колени, и стал ждать, когда председатель кончит разговаривать по телефону.

- Да, да, всё сделано!.. - сказал председатель в телефонную трубку. Оркестр! А как же - будет, будет...

Потом он слушал некоторое время, бросая взгляды на Данила Фёдоровича, и вдруг, покраснев, откинулся на стуле, засмеялся деланным смехом:

- Да нет, Иван Тимофеевич, что вы! Не было, не было! Да, конечно, он и сам это понял...

Иван Тимофеевич - это первый секретарь райкома. Замковой хорошо его знал и очень уважал, хотя за последний разговор и был обижен на него. Стал расспрашивать: не трудно ли? Намекать на преклонный возраст, на пенсию. Про план говорил, который в этом году увеличился в восемь раз.

Положив трубку, председатель как-то смущённо почесал в затылке и сказал неуверенно:

- Там, Данило Фёдорович, машина стоит, с кормушками и поилками. Ящики с яйцами для кормления утят. Поезжай, отвези сам. Ну и... - председатель замялся, - по дороге подумай, может, тебе отдохнуть надо, а?

Замковой вытянул шею, руки его беспокойно задвигались.

- Ну, может, на курорт поедешь, - продолжал председатель. - Или как?..

Зоотехник моргнул выпуклыми глазами, нагнулся, подобрал с пола упавшую шляпу, хотел сказать что-то, но только махнул рукой, поднялся и, не оглядываясь, вышел.

На дворе было знойно. Серая клушка, растопырив крылья, раскидывала ногами конский навоз. Вместе с навозом отлетали в сторону неловко подвернувшиеся цыплята. Две буланые лошади, запряжённые в линейку, фыркая и позванивая удилами, звучно жевали в подвешенных торбах овёс. Под ногами у них дрались воробьи.

Подошёл шофёр, оскалил зубы в широкой улыбке, тряхнул пушистым кучерявым чубом:

- Ну что, дедуля, поедем, что ли? Мне вот так в одно место смотаться надо.

Данило Фёдорович свирепо посмотрел на нахального, парня, хотел послать его подальше, ко всем чертям, но не смог вымолвить ни слова, только кадыком задвигал.

"И этот тоже - "дедуля"! - с горечью подумал он, открывая дверку машины. - Как сговорились всё равно".

Сзади чей-то звонкий голос попросил:

- Данило Фёдорович, возьмите нас с собой! . Замковой обернулся. Перед ним с патефоном в руках стояла Лида, в белой кофточке, в синих шароварах; две рыжеватые косички топорщились в разные стороны.

Данило Фёдорович сердито ткнул пальцем чуть ли не в самое курносое Лидино лицо:

- Тебя? Ни за что! - залез в кабину, хлопнул дверкой.

Лида побледнела от обиды, но тут же пришла в себя.

- Ладно! - сказала она, сверля зоотехника взглядом. - Не нуждаюсь. Всё равно я буду на месте раньше вас. Поезжайте, дедушка!

Замковой раскрыл рот от изумления. Шофёр, замотав от смеха чубом, включил скорость, рванул машину. Он очень торопился, часто посматривал 'на часы. С крутого спуска слетел как на крыльях. Замковой и опомниться не успел, как машина уже стояла с выключенным мотором возле раскрытых дверей коровника.

Навстречу вышла .молоденькая учительница, выбежали девочки. Поздоровались хором.

Увидев поилки с кормушками, захлопали в ладоши и тут же стали выгружать.

Замковой прошёл в коровник. Поглядел на утят, потрогал рукой трубы отопления, заглянул в ларь.

Рядом, в большой пустой бочке, кто-то сопел и скрёб дно. Данило Фёдорович подошёл ближе. В бочке замолкло, показалась голова с косичками. Смахнув со лба пот, Женя сказала:

- Здравствуйте, Данило Фёдорович! Замковой отпрянул, замахал руками и опрометью бросился на улицу. В выпуклых глазах его светился ужас. Влетел в кабину, прохрипел удивлённому шофёру:

- Оборотень!.. Скорей! Скорей!..

А наверху, едва машина вскарабкалась на подъём, Замковой опять увидел проехавшую на велосипеде ту же самую девчонку, которая только что сидела в бочке.

- Скорей! - сказал он шофёру. - Скорей!.. - и привалился в изнеможении к спинке сиденья. В тот же день он сказал председателю:

- Всё, Александр Спиридонович, отработался! Оформляй на пенсию, - и, криво улыбнувшись, спросил: - А духовой оркестр будет?

КРЯКА СОВЕРШАЕТ ПОДВИГ

Из тех шестидесяти яиц, что собрала Дина, утят вывелось пятьдесят. Сначала девочки потеряли их из виду - они растворились в общем стаде. Лишь изредка мелькнёт где-нибудь красный хохолок и пропадёт. Но скоро они стали попадаться на глаза всё чаще и чаще. Едва выйдут девочки с полными вёдрами свежезамешанного корма, как в толпе утят начинается движение. Расталкивая встречных, со всех концов огороженного досками загона спешат к кормушкам красные хохолки. Кряка был первым. Вставая на цыпочки, он широко раскрывал клюв и, хрипло крича, требовал угощения.