Жди неприятностей - Алешина Светлана - Страница 11

— Простите, я действительно немного увлекся, — как ни в чем не бывало сказал Крючков и вынул из правого бокового кармана пиджака свернутую газету. Он еще ее не развернул, а я уже по шрифту и по верстке сразу же узнала, что это наш сегодняшний «Свидетель».

— Если вы хотите мне ее подарить, то не утруждайтесь, пожалуйста. Такая у меня уже есть, — предупредила я его, — но, кстати, у меня пока нет завтрашней. Посмотрите у себя в другом кармане, — с надеждой попросила я его, — вдруг найдется.

— Ольга Юрьевна, — торжественно начал излагать что-то похожее на связную речь Крючков, — я давний поклонник и читатель вашей замечательной газеты… Ваша газета серьезная и солидная, поэтому очень даже странно бывает иногда читать кое-какие вещи, напечатанные в ней…

— Вы про прогноз погоды? — догадалась я. — Это не ко мне.

В первый раз с начала разговора по побитому, но самодовольному лицу Крючкова пробежала тень недовольства, но он сумел ее тут же запрятать куда-то поглубже и опять улыбнулся. «Интересно, — подумала я, — он не боится, что однажды мышцы лица сведет судорогой и он останется таким на всю оставшуюся жизнь?»

— Здесь написано… сейчас я найду, — он зашелестел газетой, разворачивая ее, — вот, нашел, цитирую: «Подобное наглое и удачливое преступление, как нам представляется, было бы невозможным, если бы бандиты не имели уверенности в полном его успехе. А это уже наводит на соответствующие опасные мысли и вопросы…» Ну и так далее, в том же духе. Ольга Юрьевна, рискну высказать следующее предположение, вопросы возникают на самом деле опасные: почему ваши сотрудники преступили пределы, допустимые «Законом о печати»?..

Я повернулась лицом к окну и позволила себе отвлечься. Все это я уже успела продумать вчера после разговора с Сергеем Ивановичем и даже сегодня, когда просматривала свежий номер. Я ожидала визита с подобными претензиями. Вот и дождалась.

— Вы знаете, я ведь только исполнительный директор, — сказал неожиданно человеческим голосом Крючков, и я опять обратила на него внимание, — то есть я просто старший менеджер. Надо мной есть учредители. В салоне и так после вчерашнего происшествия нервозная обстановка, да еще ваша статья попортила боссам нервы. Вот они и прислали меня переговорить с вами. Вы же знаете, что есть всякие методы воздействия на прессу…

— Ага, — отозвалась я, — например, можно и пострелять немножко.

Крючков потерял свою приклеенную улыбку и посмотрел на меня с таким растерянным выражением, что мне сразу стало жалко его жену. Как же она сдерживается, чтобы не рассмеяться?

— И не попасть, — успокаивающе добавила я.

Крючков наконец очухался и постарался вернуть на прежнее место убежавший шарм.

— Вы не поняли меня, — сказал он, посматривая на меня как-то чересчур уж осторожно, словно я его чем-то напугала, — я имел в виду суд. Знаете ли, в кодексе есть статьи за клевету, например, или за это… — он наморщил лобик и, помолчав, уточнил у меня:

— Как называется опубликование в печати сведений, оскорбляющих честь и достоинство?

— Диффамация, — любезно подсказала я.

— Вот-вот, есть статья и за диффамацию. Так что же будем делать, уважаемая Ольга Юрьевна?

— А ничего, — спокойно ответила я, — наша статья никого напрямую не обвиняет. Мы всего лишь высказываем предположение, а это — неотъемлемое право любого мыслящего человека. Я не вижу причины, чтобы начать процесс, но если вам так хочется, то… — я сделала жест в сторону двери, — действуйте, доказывайте свою правоту в любых инстанциях. Будет решение суда — я подчинюсь и принесу извинения. В печатном виде.

Крючков моего жеста не понял и продолжил переливание из пустого в порожнее. Давно прошли и пять минут, и десять, но Крючков настырно до неприличия, выполняя указание своих учредителей, все терзал меня и терзал, то прося, то требуя объяснить да рассказать про факты, якобы оказавшиеся в моем распоряжении…

Наконец я просто не выдержала и хлопнула ладонью по столешнице.

— Хватит, — сказала я и встала, — мне надоело. Я считаю наш разговор бессмысленным и напоминаю вам, что отведенные вам пять минут прошли полчаса назад. Мне нужно работать. Вам, наверное, тоже, и я вас больше не задерживаю.

В этот момент дверь моего кабинета распахнулась и влетела Маринка, держа обе руки на груди.

— Оля, — задыхаясь, произнесла она и замолчала, глядя на Крючкова.

— Мандарин убежал? — понадеялась я.

У Маринки глаза расширились еще больше, она молча замотала головой. Я растерянно переглянулась с Крючковым. Он пожал плечами. Я откашлялась, встала с кресла и быстро подошла к Маринке.

— Что происходит? — прошипела я недовольным тоном. Маринкины страдания, переживания и просто фокусы за последнее время мне настолько уже надоели, что я начинала раздражаться только от одного кислого выражения лица моей подруги. А тут уже был явный перебор.

— К тебе пришли из милиции! — страшным шепотом сообщила Маринка и всхлипнула, посмотрев на меня, как на готовую, дорогую покойницу.

Я обернулась к оставленному у стола Крючкову.

— Извините, пожалуйста, но мне кажется, наш разговор полностью исчерпан и мы выверили наши позиции, — холодно произнесла я.

Крючков встал, улыбнулся, развел руками и произнес:

— Давайте попробуем еще раз, Ольга Юрьевна, — наивно предложил он.

— Нет уж, — решительно заявила я, — я считаю, что мы были вправе написать то, что написали. Мы вправе проводить самостоятельное расследование и выдвигать собственные версии любого происшедшего события… И закончим на этом!

С этими словами я вышла из кабинета. Маринкино поведение разозлило меня, и я решила сама — и быстро! — разобраться в том, что происходит за моими дверями.

Я почему-то сразу же представила надутое багровое лицо моего вчерашнего знакомого майора, поэтому, столкнувшись за дверью с высоким молодым человеком, одетым в темный костюм, обошла его.

Майора я не увидела, зато передо мной стоял низенький сержант в обычной форме. Я приблизилась к нему.

— Вы ко мне? — спросила я у сержанта. — Я Бойкова, главный редактор «Свидетеля».

Сержант вытаращился, зашлепал губами и ничего мне не ответил.

— Мы к вам, — ответил мне обойденный мной молодой человек.

Я повернулась к нему.

— Слушаю вас, — сказала я, — может быть, пройдем в мой кабинет?

В дверях кабинета вырос Крючков с газетой в руках. Молодой человек стрельнул на него глазами, потом задумчиво посмотрел на меня.

— Нет, Ольга Юрьевна, это я вас попрошу сейчас поехать с нами, — грустно сказал молодой человек и достал из кармана удостоверение, — Трахалин Петр Иванович, старший следователь Волжского РОВД.

Я не стала внимательно разглядывать раскрытый передо мной документ и сличать фотографию с оригиналом. У этого парня на лбу было написано, что он действительно следователь, причем, как мне показалось, из очень нудных. То есть я хотела сказать, из скрупулезных.

Из-за спины Крючкова выскочила Маринка.

— Я сейчас уезжаю в Волжский РОВД, — сухим тоном сказала я ей, — позвони, пожалуйста, адвокату Резовскому Ефиму Григорьевичу, скажи, что я попросила его взять меня под крыло. Его телефон найдешь в визитницах, в столе. Я так понимаю, что это мне может понадобиться? — обратилась я к Трахалину.

Тот пожал плечами и скупо ответил:

— Это ваше законное право, Ольга Юрьевна.

Слова следователя отнюдь не прибавили мне оптимизма в жизни, я еще раз посмотрела на Маринку. Она быстро-быстро закивала головой.

— Пойдемте, — сказала я своим новым милицейским знакомым и пошла первой.

— Ольга Юрьевна! — остановил меня дрогнувший Маринкин голос.

Я обернулась. Маринка протягивала мне мою сумочку.

— Спасибо, — достойно ответила я, подмигнула ей и вышла из комнаты.

Глава 5

Из кабинета Трахалина, расположенного на третьем этаже обшарпанного здания Волжского РОВД, открывалась великолепная панорама Волги. Больше ничем кабинет примечателен не был. Такой же маленький, как и у Здоренко, только, пожалуй, накурено было меньше и дышать легче. «Ну да это ненадолго, — резонно подумала я, ощупывая в сумочке пачку сигарет „Русский стиль“, — если наше свидание затянется, то задымим здесь все, что можно».