Экология разума (Избранные статьи по антропологии, психиатрии и эпистемологии) - Бейтсон Грегори - Страница 86

(1) Ясно, что принцип жизни алкоголика, который АА называют "гордостью", контекстуально не структурирован вокруг прошлых достижений. Это слово не используется для обозначения гордости за что-то совершенное. Акцент ложится не на "Я преуспел", а скорее на "Я могу". Это навязчивое желание принять вызов, отрицание утверждения "Я не могу".

(2) После того как алкоголик начал страдать от алкоголизма или сделался мишенью для упреков, этот "принцип гордости" мобилизуется на поддержку утверждения "Я могу оставаться трезвым". Однако характерно, что успех этого начинания разрушает "вызов". Как говорят в АА, алкоголик начинает "петушиться". Он ослабляет свою решимость, осмеливается выпить и впадает в запой. Мы можем сказать, что контекстуальная структура трезвости изменяется с ее достижением. На этой стадии трезвость больше не является подходящим контекстуальным поводом для "гордости". Теперь вызовом является риск выпивки, провоцирующий фатальное "Я могу".

(3) АА настойчиво подчеркивают, что это изменение контекстуальной структуры ни в коем случае не должно произойти. Они реструктурируют весь контекст тем, что снова и снова утверждают: "Единожды алкоголик - навсегда алкоголик". Они пытаются заставить алкоголика поместить алкоголизм внутрь себя, во многом подобно юнговскому аналитику, пытающемуся помочь пациенту открыть свой "психологический тип" и научиться жить с сильными и слабыми сторонами этого типа. Напротив, контекстуальная структура алкоголической "гордости" помещает алкоголизм вне своего Я: "Я могу сопротивляться выпивке".

(4) Компонент вызова алкоголической "гордости" связан с принятием риска. Принцип можно выразить словами: "Я могу совершить нечто такое, где успех маловероятен, а неудача будет катастрофой". Ясно, что на этом принципе не может основываться длительная трезвость. Как только появляется вероятность успеха, алкоголик чувствует вызов рискнуть выпить. Элемент "невезения" или "вероятности" неудачи помещает неудачу вне границ самого себя. "Если случится неудача, то она не моя". Алкоголическая "гордость" последовательно сужает концепцию "Я", помещая происходящее вне границ его компетенции.

(5) Принцип "рискуй и гордись" в конечном счете равносилен самоубийству. Бывает неплохо однажды проверить, на твоей ли стороне вселенная, но делать это снова и снова со все увеличивающейся настойчивостью значит рано или поздно убедиться, что вселенная тебя ненавидит. Тем не менее, отчеты АА постоянно показывают, что на самом дне отчаяния гордость иногда предотвращает самоубийство. Добивающий удар не должен быть получен от самого "себя" (смотри историю Билла У. в: Alcoholics..., 1939).

Гордость и симметрия

Так называемая "гордость" алкоголика всегда предполагает реального или фиктивного "другого". Поэтому полное контекстуальное определение этой гордости требует характеристики реального или воображаемого отношения к этому "другому". Первым шагом в этой задаче будет квалификация отношения либо как "симметричного", либо как "комплементарного" (Bateson, 1936). Когда "другой" является продуктом бессознательного, сделать это совсем не просто, но мы увидим, что существуют ясные указания на такую квалификацию.

Для разъяснения этого необходимо немного отклониться в сторону. Основной критерий прост.

Если в бинарных отношениях поведение субъектов А и В рассматривается (обоими) как подобное и связано таким образом, что усиление данного типа поведения агентом А стимулирует его усиление у агента В и наоборот, тогда отношение является "симметричным" по отношению к данному типу поведения. Если, напротив, поведение А и В несхоже, но взаимно согласуется (как, например, вуайеризм согласуется с эксгибиционизмом) и связано таким образом, что усиление поведения А стимулирует усиление согласующегося поведения В, тогда отношение является "комплементарным" по отношению к данному типу поведения.

Типичные примеры простых симметричных отношений: гонка вооружений, стремление "быть не хуже соседей", атлетика, бокс и т.д. Типичные примеры комплементарных отношений: доминирование/подчинение, садизм/мазохизм, забота/зависимость, вуайеризм/эксгибиционизм и т.п.

Более сложные соображения возникают при наличии более высоких логических типологий. Например, A и В могут соревноваться в дарении подарков, что налагает более широкий симметричный фрейм на исходно комплементарное поведение. Либо, напротив, терапевт может вступить в соревнование с пациентом в некоем виде игровой терапии, что окружает исходно симметричные игровые трансакции оболочкой комплементарной заботы.

Если А и В видят предпосылки их отношений по-разному, то могут генерироваться различные виды "двойных посланий": А может рассматривать поведение В как соревновательное, тогда как В полагает, что пытается помочь А. И так далее.

Здесь мы не станем углубляться в подобные сложности, поскольку я полагаю, что воображаемый "другой" (двойник "гордого" алкоголика) не играет в сложные игры, характерные для "голосов" шизофреников.

Как комплементарные, так и симметричные отношения могут быть подвержены тому типу нарастающих изменений, который я называю "схизмогенезом" (Bateson, 1936). Симметричная борьба или гонка вооружений могут, как говорят, вылиться в "эскалацию", нормальный паттерн опеки/зависимости между родителями и детьми может стать чудовищным. Такое потенциально патологическое развитие, будучи результатом незаторможенной или не откорректированной положительной обратной связи в системе, может, как было сказано, возникать как в комплементарных, так и в симметричных системах. Однако в смешанных системах схизмогенез неизбежно снижается. Гонка вооружений между двумя нациями будет замедлена при принятии комплементарных условий, таких как доминирование, зависимость, уважение и т.д. При отказе от этих условий она будет ускоряться.

Антитетические отношения между комплементарностью и симметрией возникают из-за того, что каждая является логической противоположностью другой. В чисто симметричной гонке вооружений нация А мотивируется к увеличению усилий своей оценкой нации В как более сильной. Когда нация А оценивает нацию В как более слабую, она ослабляет усилия. Однако происходит совершенно противоположное, если А рассматривает отношения как комплементарные. Обнаружив, что 6 слабее, А станет наращивать усилия в надежде на победу (Bateson, 1946; Richardson, 1939).

Эта антитеза между комплементарным и симметричным паттернами может выходить за рамки чистой логики. Знаменательно, что в психоаналитической теории (Ericson, 1937) паттерны, называющиеся "либидозными" и являющиеся модальностями эрогенных зон, все комплементарны. Вторжение, включение, исключение, принятие, удержание и т.д. классифицируются как "либидозные". В то же время соперничество, соревнование и т.п. подпадают под рубрику "эго" и "защита".

Также возможно, что два антитетических кода - симметричный и комплементарный - могут быть физиологически представлены контрастирующими состояниями центральной нервной системы. Прогрессирующие изменения схизмогене-за могут приводить к резкому нарушению последовательности и внезапному обращению поведения в свою противоположность. Симметричный гнев может внезапно превратиться в горе; животное, отступающее с поджатым хвостом, может неожиданно броситься в отчаянную и смертельную симметричную схватку. Задира может превратиться в труса, когда ему брошен вызов, а волк, побитый в симметричном конфликте, может внезапно подать "сигналы капитуляции", предупреждающие дальнейшее нападение на него.

Последний пример представляет особый интерес. Если борьба волков симметрична, т.е. если волк А стимулируется к более агрессивному поведению агрессивным поведением волка Б, и если В внезапно проявляет то, что можно назвать "негативной агрессией", то A не сможет продолжать бой, если только он не способен быстро переключиться в комплементарное состояние, в котором его агрессия стимулируется слабостью В. В рамках гипотезы о симметричных и комплементарных кодах, предположение о специфическом "ингибирующем" действии сигнала капитуляции становится излишним.