Средство от скуки - Алешина Светлана - Страница 9

Лариса пообещала выполнить просьбу Карташова.

Администратор ресторана Степаныч относился к майору скептически и постоянно награждал его красноречивым, тяжелым и неодобряющим взглядом, когда тот направлялся в Зеленый кабинет для встречи с начальницей, то бишь с Ларисой. Эти романтические времена уже миновали, но взаимная неприязнь Степаныча и Карташова продолжала жить, по крайней мере, со стороны злопамятного майора.

День прошел вполне нормально, без каких-либо из ряда вон выходящих происшествий. Лариса уже успела отвлечься и не думать об убийстве Аткарского. Она позвонила Эвелине и успокоила ее — милиция ее не только не подозревает, но и не знает, что существует в мире такая парикмахерша, которая обнаружила труп.

Горская рассыпалась в благодарностях, и под конец разговора Лариса снова почувствовала несколько покровительственные интонации в ее голосе. Не дожидаясь того, чтобы Эвелина перевела разговор на излюбленную тему взаимоотношений полов и, не дай бог, не вздумала давать Ларисе советы, Котова поспешила распрощаться.

А на следующий день ей домой позвонил Карташов и сообщил грустным голосом:

— Твоего Патрушева мы отпустили. Под подписку о невыезде. У него, похоже, алиби.

Андрей Патрушев оказался в таком положении, что ему оставалось только грустно размышлять, настолько случившееся с ним было абсурдно и немыслимо.

Его арестовали позавчера утром. Во время ареста он вел себя просто жалко. Он и сам это понимал, но поделать с собой ничего не мог. С самого детства он боялся быть арестованным, попасть в тюрьму, от которой, к сожалению, в стране где он вырос, не принято было зарекаться. И поэтому вел себя соответствующим образом, даже более чем законопослушно и осторожно, вызывая со стороны более бесшабашных окружающих одни насмешки.

И тут это случилось с ним, причем в тот момент, когда он меньше всего ожидал. Вернее, он никогда этого не ожидал и думал, что подобное никогда с ним не может произойти. И теперь вынужден был общаться с кругом абсолютно чуждых ему людей, мочиться в парашу и совершать другие, не менее противоречащие привычному образу его жизни действия.

Патрушеву исполнилось уже тридцать пять, тот рубеж, когда принято задумываться над своим местом в обществе и, что называется, крепко вставать на ноги.

Увы, этого про себя он сказать не мог. Только недавно он начал подниматься из социального небытия, познакомившись с экстрасенсом Аткарским, который обещал со временем сделать его своим главным помощником. Обещал и довольно неплохие деньги, но немного погодя, когда Андрей пройдет под его чутким руководством некий практикум. А пока он должен читать литературу, смотреть за тем, как работает мэтр, психологически подготавливать к сеансам желающих избавиться от вредных привычек, порчи, наговоров и прочего.

Патрушев с увлечением принялся помогать Аткарскому. И уже надеялся на свою долю от пирога — он знал, что основной доход Аткарский получает откуда-то сверху, из эшелонов губернской власти. Но туда пока что Патрушеву вход был закрыт. И который раз в его жизни высшие силы посмеялись над ним. Приоткрыв перед ним чуть-чуть дверь, они снова захлопнули ее. И не просто захлопнули, а еще вдобавок и низвергли его вниз, спустили по грязной вонючей лестнице в не менее дурно пахнущий подвал, называемый тюрьмой.

«Сколько же нужно претерпеть, чтобы удовлетворить твою ненасытную пасть?!» — мысленно посылал он проклятия богу, сидящему на небе.

Патрушев никогда не был религиозным человеком. Более того, он всегда имел склонность к чему-то альтернативному — астрологии, магии и прочим сомнительным категориям, не очень в религиозно-праведной среде одобряемым. В связи с этим привык общаться с богом как с партнером, почти как с равным, ну, или, может быть, как с начальником. Потому как он, Патрушев, от бога зависел, а бог от Патрушева — ни в коей мере.

И поэтому сейчас, сидя на тюремных нарах, он богохульствовал совершенно искренне. Действительно, какого черта судьба распоряжается таким образом, что он, человек с интеллектом выше среднего, определенными способностями, которых нет у подавляющего большинства других людей, вынужден так прозябать?! Если это не происки сил небесных, то кого же еще? Почему в конце концов ему так смертельно не везет?

А ведь в молодости, полной самолюбивых амбиций, Патрушев мечтал ни больше ни меньше как стать президентом. Правда, тогда еще существовал СССР, и такого поста в этой стране не было предусмотрено. Не беда, думал Патрушев. Вот окажется он на вершине власти, все переменит и добьется любви всенародной.

Так думал он, глядя на дряхлеющего генсека Брежнева, с трудом раскрывавшего рот с телеэкрана на партийных форумах того времени.

Конечно, то были юношеские идеалистические, максималистские мечты, но амбиции в Патрушеве остались до сих пор. Лидерские качества его, правда, были совершенно не востребованы, отчасти из-за того, что их попросту недоставало, а отчасти из-за того, что владел Андреем один из семи смертных грехов, называемый ленью. Поэтому многие свои проекты он бросал, не доводя до конца. Поэтому не умел сосредоточиться на выполнении задач, которые ставили перед ним его начальники. И в конце концов оказался дома, на диване, с частной практикой астролога, не дававшей ему ровным счетом никаких денег, кроме поддерживания штанов на уровне ниже прожиточного минимума.

Однако в мечтах Андрей возносился весьма высоко, и встреча с таким человеком, как Аткарский, очень повлияла на него. Именно Аткарский показал ему, как можно добиваться контроля над людьми и завладеть властью.

А воздействовать на аудиторию было всегдашней мечтой Андрея, будь то просто понравившаяся ему женщина, группа студентов или заполненный до отказа стадион, да что там говорить, народ целой страны.

Андрей, конечно, понимал, что вряд ли его юношеская мечта о том, чтобы стать главой крупного государства, осуществима, но не оставлял надежд, чтобы прославиться в другом качестве. И именно там, где он мог стать известным и воздействовать на массы силой своего обаяния. Пока что его обаяния не хватило даже на то, чтобы удержать Аню Давыдову.

Вернувшись таким образом к мыслям о женщине, он вдруг почувствовал, что, будь он таким же, как Аткарский, ему было бы уже неинтересно иметь власть над одной женщиной. Ему хотелось бы, чтобы все женщины вокруг хотя бы душой принадлежали ему. И так ему вдруг стало сладко и хорошо… Но что-то было все равно не так.

Патрушев про себя отметил, что главное в гипнозе — не какой-то талант, а умение заставить людей поверить, что ты можешь действительно сделать с ними то или другое. И когда они поверят, манипуляции уже перестают быть сверхзначимыми. Он также понял, что реакция на гипноз может быть самой непредсказуемой.

Но сейчас он находился в таком положении, что свои гипнотические способности, если таковые имелись, он применить не мог: они не могли ему помочь вырваться из темницы, куда его бросила злодейка судьба.

Он не убивал Аткарского, хотя, откровенно говоря, после того, как узнал, что его Анюта изменила ему именно с ним, подобные мысли приходили ему в голову. Патрушев, однако, сумел отогнать их и отправился переживать свою депрессию за город…

— Патрушев, к следователю!

Андрей повернулся и увидел конвоира, произнесшего эту фразу. То был молодой сержант с равнодушным взглядом. Патрушев внимательно поглядел на него и понял, что все его гипнотические способности, увы, сейчас неприменимы. И вообще, многим людям он абсолютно безразличен. Как вот этому сержанту. Если ему прикажут избить Патрушева, он выполнит это, если, наоборот, отпустить — опять же — нет проблем.

Патрушев тяжело вздохнул, заложил руки за спину и пошел к выходу из камеры. Через несколько минут он уже был в кабинете следователя.

— Проходите, Патрушев! — сказал тот. — Мы приняли решение отпустить вас на свободу под подписку о невыезде?

Патрушев затравленными глазами посмотрел на следователя и понял, что для этого человека его судьба тоже не представляет никакой значимости. Решение это принято не потому, что Андрей был какой-то выдающейся личностью, а скорее всего потому, что за него постарались какие-то его друзья.