Средство от скуки - Алешина Светлана - Страница 15

И Патрушев не нашел ничего лучшего, как спросить:

— А твой муж не будет ревновать?

— Ты придешь, когда его не будет, — улыбнулась Галя. — Ладно, вот моя визитка. — Она вынула из кармана пальто маленькую карточку и сунула ее в руки Патрушева. — Звони! Желательно днем. А мне пора…

И повернула голову в сторону выхода из парка. Ее мама нервно ходила туда-сюда, всем своим видом выражая нетерпение.

— До свидания, — сухо попрощалась Галя с Ларисой, — Подождите, я хотела уточнить у вас кое-что, — остановила ее Котова, которая решила перебороть в себе негативный настрой по отношению к бывшей супруге Патрушева.

— Что именно? — удивилась Галя.

— Речь идет об обвинении Андрея в убийстве.

— Ах, да, я совсем забыла…

— Так вот, незадолго до убийства Аткарского я стала свидетелем ссоры этого экстрасенса с какими-то бандитами. Кстати, кроме бандитов, там был еще и какой-то чинуша. Не может ли ваш муж знать что-нибудь об этом? Может быть, он вам что-то рассказывал?

Галя нахмурилась и взглянула на Патрушева, который всем своим видом выражал недовольство вопросами Ларисы, поэтому по-прежнему сухо ответила:

— Нет. Я ничего такого от него не слышала.

После этих слов она повернулась и решительно зашагала к выходу из парка.

— Ну что ж, по-моему, прогулка удалась, — констатировала Лариса, глядя ей вслед.

Патрушев озадаченно почесал затылок.

— Может быть, — неопределенно сказал он чуть погодя.

— У тебя уже прошла голова?

— Что? Какая голова? — растерянно пробормотал Андрей.

— У тебя болела голова.

— Да, болела. И опять начинает болеть… Извини, я сегодня не очень общителен. И хочу домой. — Речь Патрушева казалась сумбурной, было видно, что он весь погружен в какие-то свои мысли.

Лариса поняла, что сегодня от него ничего больше не добиться, и смирилась с этим. Они медленно шли к подъезду, где жил Андрей. Мимо них на медленной скорости прошелестела иномарка. Лариса непроизвольно повернула голову и увидела на переднем пассажирском сиденье Галю. Рядом с ней на водительском месте восседал коротко стриженный крепыш.

«А вот и муж», — подумала Лариса и тут же обомлела: она узнала в нем одного из тех, кто приходил в тот вечер разговаривать с Аткарским в зал дома культуры «Салют». Впрочем, удивляться особенно было нечему — Галя ведь сама сказала, что шеф ее мужа и Аткарский были связаны между собой какими-то делами.

— Уже поздно. Езжай-ка домой, — сказал Патрушев, когда они с Ларисой дошли до его подъезда.

И, немного подумав, добавил:

— Спасибо тебе за угощенье.

— Не за что. На здоровье, — вежливо ответила Лариса.

А про себя с горечью отметила: «Не нравлюсь я ему как женщина… Ну, не нравлюсь, и все!»

И это неожиданно ее взбесило, да так сильно, что, садясь за руль своего «Вольво», она дала себе слово, что в ближайшее же время соблазнит этого неуравновешенного мужчину, как назвал его майор Карташов.

Зачем это ей было надо, она и сама толком не знала, но зарок себе дала.

«Посмотрим, еще не вечер», — думала Лариса. Если она захочет, так скует его психологическими цепями, такие коммуникативные кренделя выкинет — мало не покажется… Но еще не сейчас. Сейчас Патрушев — нервный, в таком состоянии от него все равно мало толку. Нужно на время оставить его в покое, а она свое возьмет — рано или поздно.

Результат разговора с Галей оказался для Ларисы несколько неожиданным. На следующий день, когда она припарковала свой «Вольво» на улице, прямо под окнами квартиры Патрушева, и пошла через арку во двор, ее уже ждали.

Прямо посреди арки стояла машина, и пространство для прохода оставалось весьма небольшим. Когда Лариса проходила мимо автомобиля, дверь резко распахнулась, чья-то сильная рука обхватила ее вокруг талии и легко увлекла в салон.

Через секунду машина уже тронулась с места. Голова Ларисы была уткнута в чьи-то колени, и чье-то тяжелое тело навалилось сверху. Ей едва хватало воздуха, чтобы дышать. Она попыталась поворочаться, но грубый бас откуда-то сверху прикрикнул:

— Попробуй только укуси — шею сверну!

Лариса решила больше не шевелиться, хотя ей было очень неловко находиться в таком положении — очень скоро у нее затекли спина и ноги. А машина все ехала и ехала. И продолжалось это, как показалось Ларисе, очень долго. Наконец она не выдержала и взмолилась:

— Позвольте мне выпрямиться. У меня спина болит!

Один из сидевших впереди сказал:

— Отпусти ее, Вован, уже можно.

Лариса медленно, упираясь руками в колени того, кого называли Вованом, распрямила спину и посмотрела в окно. Там тянулись какие-то унылые лесопосадки. Было ясно, что машина уже выехала за город.

Лариса начала приходить в отчаяние и ужас. Страх парализовал ее, и она тонким дрожащим голосом начала спрашивать совершеннейшие банальности:

— Куда вы меня везете? Вы случайно ничего не перепутали? Я никому ничего не скажу, только отпустите меня!

— Какой-то бред лопочет! Может, у нее крыша поехала? — послышался циничный ответ одного из сидевших в машине.

— Ничего, сейчас ей ее подправят, — еще более цинично высказался другой.

Некоторое время спустя машина съехала с шоссе на проселочную дорогу, и автомобиль начало трясти Лариса ужаснулась еще больше — похоже, они прибыли в совершенно безлюдную местность, и перспективы ее в связи с этим выглядели очень плохо, если не сказать более.

«И надо же было так глупо попасться! — мысленно досадовала она на себя. — Сколько дел раскрыто, сколько преступников благодаря ей сидят в тюрьме, а тут так глупо!»

Развязка наступила через несколько минут. Машина остановилась, и Ларису начали вытаскивать из нее.

Вован вместе с другим парнем схватили ее в охапку. причем один из бандитов грубо закрыл ей своей пятерней рот, а другой спеленал ноги. Лариса и не думала особо сопротивляться, поскольку понимала, что любое сопротивление в данной ситуации просто бесполезно.

Немного погодя ей стало теплее: она поняла, что ее вносили в помещение. А еще минутой позже стало не только тепло, но и светло.

Они очутились в теплом помещении с довольно скромной, но цивильной обстановкой. У зажженного камина в кресле восседал крепкий дядя среднего возраста. Как показалось Ларисе, у него была холодная и жестокая физиономия.

— Куда ее, Григорьич? — спросил его один из тех, кто внес Ларису.

— Отпустите и посадите на стул, — приказал тот, кого назвали Григорьичем.

Парни беспрекословно выполнили приказание, и Лариса ощутила под собой мягкий стул, а бандиты встали у нее каждый со своей стороны.

— Ну и какого хера ты под ногами путаешься? — спросил Григорьич после паузы, которая, видимо, должна была придать его персоне большую солидность.

— В каком смысле? — уточнила Лариса.

— Дурочку-то не валяй здесь, — отрезал Григорьич. — Ты у Гальки зачем спрашивала про мужа, про то, кто имеет отношение к смерти экстрасенса? Чего ты вообще нос свой суешь? Ты знаешь, что за свой интерес можешь по тыкве заработать?

Лариса выслушала поток вопросов из уст главного бандита и, когда он иссяк, спокойно спросила:

— Мне можно отвечать?

— Да, причем честно и искренне. — Ларисе показалось, что в голосе Григорьича забрезжили нотки некоей доброжелательности. — У нас здесь презумпции невиновности нет. Докажи, что мы можем тебя отпустить. Не докажешь — останешься здесь навсегда под сосенкой какой-нибудь гнить.

— Я пытаюсь помочь своему другу, которого арестовали и обвинили в убийстве Аткарского, — честно ответила Котова. — Не знаю, имеет ли он отношение к убийству — возможно, это он и убивал. Но накануне я стала свидетелем разборки Аткарского с какими-то представителями криминального мира.

Находившиеся рядом бандиты усмехнулись, а один из них даже заржал.

— Барсук, заглохни! — оборвал его смех Григорьич. — Смотри, как уважительно человек общается!

— Так как Галя могла об этом что-то знать, я хотела уточнить, имеет ли эта разборка отношение к убийству Аткарского, — продолжила свои объяснения несколько приободрившаяся Лариса. — Если так, то мой друг был бы на свободе… Вот, собственно, и все.