Скиф - Игоничев Сергей Николаевич - Страница 17

Когда до Александра дошел смысл услышанного, его пробрал озноб:

– Так вы нормальных людей переделали?! Специально для меня?! Я правильно тебя понял? – Негодование, бурля словно горная речка, выплеснулось на спокойного, как мраморная статуя, Кума. – Да вы сами зверье, фашисты долбаные!

– Спокойно, курсант! – В голосе наставника прорезались металлические интонации. – Истерик мне еще здесь не хватало! Сиди, смотри и слушай. Можешь курить, пепельница на столе. Блевать захочешь – блюй прямо на пол, завтра уберут. И вообще, мне не совсем понятно твое чистоплюйство. Не ты ли, голубь сизокрылый, совсем не так давно лишил жизни шестерых прекрасных юношей, а, сердобольный ты мой? В отличие от этих, – Петрович ткнул пальцем в сторону застекленных камер, – они были нормальными членами общества, защитниками своей страны, я бы даже сказал, они были светлым будущим Страны Советов. А тут какой-то засранец взял да и лишил это будущее жизни. И вот сейчас этот самый засранец сидит в тепле и уюте да еще обвиняет своих благодетелей в том, что они убийц и насильников заставили трудиться на благо государства, хоть и в виде оборотней. Молчишь?! Это правильно. К примеру, знаешь, кто сидит в вольере номер семь?

Испытывая смущение за свои, как выяснилось, не совсем обоснованные обвинения, Александр нашел взглядом витрину с большой желтой цифрой «7» в верхнем углу. За стеклом находился средних лет человек, уже успевший обзавестись небольшим брюшком и глубокими залысинами на голове. Он мирно возлежал на кровати, почитывая газетенку, курил и в целом производил довольно приятное впечатление. Если забыть, в каком месте он находится, то можно было его принять за добропорядочного отца семейства, отдыхающего после напряженного трудового дня.

– Слеза умиления от этой идиллии у тебя не навернулась? Так и хочется выпустить его на волю к семье, детям... А между тем на совести этого урода (только доказанных!) одиннадцать убийств детей в возрасте от шести до девяти лет. Видишь ли, этот ублюдок, гомосексуалист-педофил, любил побаловаться с маленькими мальчиками, а чтобы скрыть следы своих развлечений, он детишек попросту душил и прикапывал в лесочке. Эту гниду в камере убили бы стопроцентно, попользовав предварительно в задницу, но менты его сразу отсадили в одиночку и до суда глаз с него не спускали. Ну а после вынесения приговора он попал к нам. Причем особо обращаю твое внимание, он добровольно согласился на проведение над ним экспериментов, рассчитывая пожить подольше. Так-то вот, а ты – «зверье», «фашисты»! Запомни, студент, раз и навсегда: там, где начинаются спецслужбы, таких слов, как гуманизм и человеколюбие, попросту не существует. Рациональность и конечный результат – вот что отныне должно определять твое сознание.

Александр сидел молча, чувствуя себя очень неловко. Кум, видя, что его проповедь оказала нужное воздействие, изменил тон:

– Запомни, Саша, в нашей профессии нет места ни жалости, ни слюнтяйству. Те, кого ты будешь убивать, уже не люди, они взбесившееся зверье, основной целью которого является уничтожение людей как вида. Ты еще многого не знаешь, да вообще еще ничего не знаешь, а когда тебе станет ясна полная картина происходящего, ты меня поймешь.

Кум замолчал, сосредоточенно смоля остатки сигареты. Александр, желая сменить тему разговора, задал Петровичу безобидный на первый взгляд вопрос:

– Слушай, Петрович, а зачем все это хозяйство так глубоко под землю запрятали? Боятся бомбардировок, что ли?

Кум грустно улыбнулся:

– Помнишь, я тебе рассказывал про операцию СМЕРШа в Альпах?

– Конечно.

– Так вот, тот самый лейтенант, у которого обнаружились сверхъестественные способности, а попросту феномен «третьего глаза», – мой отец. Когда создавался Отдел, он по вполне понятным причинам был одним из его основателей. Тогда, в начале пятидесятых, наша контора базировалась на поверхности и охранялась, конечно, не как сейчас, но тоже прилично. Однако главной ошибкой тогда было именно то, что безопасность обеспечивалась от внешнего вмешательства, а, как оказалось, основная угроза исходила изнутри. Вот за этот просчет мой отец поплатился жизнью. Тогда нашими учеными велись усиленные работы по изучению тех документов, которые добыл мой отец в «Вервольфе», только в отличие от немцев у наших умников не хватило соображения, что нельзя одновременно работать по нескольким направлениям, тем более что никто еще толком в этой области не разбирался. Вот они и создали сразу несколько различных видов нечисти, не представляя, какой адский коктейль у них получился. Пока велись работы с этими полусобаками и полузмеями, – он пренебрежительно кивнул головой в сторону вольеров, – все шло относительно спокойно. Однако управлять этим зверьем никак не получалось. Они хоть и до определенной степени разумные, но абсолютно не контролируемые. Власть над этими тварями имеют лишь вампиры, которые, в сущности, есть абсолютное зло почти совершенной формы. Вообще, вампир – самый опасный противник: у него масса сильных сторон при почти полном отсутствии недостатков. Как и при жизни, он разумен и не чужд многим человеческим интересам. К примеру, оборотень, если смотреть на вещи отстраненно, существо по определению несчастное, попавшее в эту волчью шкуру против своей воли и ничего, кроме убийства, делать не умеющие. Вампир же, напротив, стал таким добровольно, пытаясь обрести полную власть над миром при помощи той магии, которая становится доступной живым мертвецам. Они некроманты, повелители мертвых, князья мрака, властелины подлунного мира.

Как правило, в вампиры подаются очень сильные колдуны и чернокнижники, когда понимают, что конец их земного существования близок, а умирать ох как не хочется. Достигнуть бессмертия другими путями, насколько я знаю, ни у кого еще не получалось, вот и проводят они ритуал обращения в вампира. При этом достигается масса соблазнительных вещей. Во-первых, вечная молодость обращаемого, поскольку после проведения обращения вампир молодеет независимо от возраста и выглядит приблизительно лет на тридцать. Во-вторых, как я уже сказал, им становятся доступными практически все виды магии, овладеть которыми в человеческом обличии очень трудно. Естественно, все это открывает перед вампиром новые горизонты, а если учесть, что вкус к жизни у него не пропадает, то становится понятным его стремление к власти и богатству.

– Я по видику смотрел кино американское про вампиров и, честно говоря, не понял одну вещь... – Мозг Александра привычно анализировал поступающую информацию, что рождало закономерные вопросы. – Если вампира не остановить, то ведь за короткое время вокруг него все станут вампирами, он кусает одного, тот соответственно тоже становится вампиром, хочет жрать и кусает третьего, который также становится вампиром.

– Нашел чему верить. – Кум презрительно хмыкнул. – По большей части во всех этих фильмах показывают полную туфту, используя в качестве исходников отрывки древних баек и книги безумных инквизиторов, в которых тоже правды кот наплакал. Настоящие манускрипты и «черные писания» никогда до простых людей не доходят, за исключением очень редких случаев, когда археологи находят древнюю рукопись и это проходит мимо соответствующих служб. Книги заклинаний передаются колдунами по наследству, но даже в этом случае редко они оказываются оригиналами, обычно копии, хотя тоже довольно древние. У нас в Отделе на уровне арсенала есть спецхран, где хранятся конфискованные фолианты, но это все копии, где находятся оригиналы, я не знаю. Скажу только одно – они не уничтожены. – Увидев удивленный взгляд Александра, он уточнил: – Один из томов этих адских писаний захватил лично я и в горячке пытался его уничтожить. Я его жег огнем, пытался порубить топором, обливал кислотой – все оказалось бесполезным. Оригиналы колдовских книг написаны на человеческой коже, человеческой кровью и защищены неизвестными заклинаниями, снять которые у наших Хранителей до сих пор не получается. Ну да бог с ними, этими писаниями.