Врагов выбирай сам - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 13

– Безымянного я к тебе отправлю, – предупредил оборотень, ничуть, похоже, не обижаясь на то, что его откровенно выпроваживают. – Не надо ему без присмотра по городу шляться Ну, до встречи. Глядишь, еще свидимся.

– Угу, – без энтузиазма кивнул Альберт. Варг легко поклонился, развернулся и отправился к калитке.

– Что за молодежь пошла? – риторически спросил себя Альберт. – Хамы. Сплошные хамы. Никакого понятия об элементарной вежливости.

Странно, но за сто прошедших лет Долина почти не изменилась. Во всяком случае, та ее часть, которую наблюдал Артур по дороге на Сегед. Разве что поубавилось людей в окрестных деревнях.

Но это объяснялось просто: герцог наконец-то издал долгожданный указ о заселении Кестхея и Шиофока – двух древних городов на берегу озера Балатон. В Долине более чем достаточно было незаселенных земель, даже с городами, а кое-где и с водой в потребном количестве, но все-таки озеро, да не Ноева лужа, а настоящее: огромное и глубокое – это нечто особенное. А что чуть дальше от Шопрона, так за близость к столице пусть вельможи держатся.

К тому же герцогский указ обещал надежную защиту, должным образом освященную под посевы землю и послабление в налогах. Достаточно веские доводы, чтобы сняться с насиженного места и отправиться на освоение новых территорий.

– Неплохо, – констатировал Артур, пересекая сухое русло Рабы и через перила моста оценивая уровень воды на дне. Ручеек – воробью не утопиться, если так дальше пойдет, лет через десять и столицу куда-нибудь в Веспрем перенесут, как думаешь?

Серый жеребец – Артур окрестил его Серко и долго радовался своей изощренной фантазии – услышав голос всадника, дернул ухом. Высказал, значит, свое полное пренебрежение к тому, куда будет и будет ли вообще перенесена столица.

Других собеседников не было. Но сам с собой или вот с лошадью Артур разговаривал куда охотнее, чем с людьми, пусть даже и самыми внимательными и вежливыми. Во внимательных подозревал ищеек Кодекса. Вежливых же – просто в злокозненности.

Дорога плавно изогнулась, огибая лес с романтическим именем Златая Роща. Красивое место. Может, когда-то лес и вправду был невелик, но уже на памяти Артура Златая Роща тянулась вдоль дороги на добрых три часа. И не пешего ходу, куда там! На три часа бодренькой рыси Крылана. Поперек же, то есть с северо-востока на юго-запад, в сторону от прихотливых изгибов наезженного тракта, лес никто не мерил. Артур помнил, что еще сто лет назад Златая Роща подбиралась к развалинам Веспрема. А сейчас, наверное, странные деревья с белыми стволами и светло-желтыми листьями смотрятся в Балатон. Там, где не добрались до них с топорами и пилами настойчивые переселенцы год назад... сто лет... Впервые увидав этот лес, Артур был тронут его яркой, нездешней красотой. Златая Роща удивительным образом казалась ему похожей на кружевное – золотой и серебряной проволоки – плетение, такое тонкое, что металлические нити кажутся подсвеченной солнцем паутиной Он видел такие кружева в Большом Мире. Тамошние мастера-ювелиры плели из золота и серебра плащи и платья, и чепраки для лошадей, и занавеси на окна. Они украшали паутинную основу цветами и листьями из жемчуга и пыли драгоценных камней. И Златая Роща, насквозь пронизанная солнечным светом, была такой же тонкой и красивой, гибкой, звенящей... паутиной.

Тогда Артуру было худо, очень худо И он приезжал сюда, когда становилось совсем невмоготу, забирался глубоко в лес, подальше от опушки, давным-давно облюбованной горожанами для увеселительных прогулок. Трава в роще была обычная – зеленая, очень нежная, и это было красиво: травинки зелеными стрелами пробивались сквозь золотые, тонкой ковки листья на земле; серебристые стволы с червлеными по коре протоками; пятна света на вороной шкуре Крылана. А однажды лучик голубого света от лезвия висящего на седле топора и тень самого Артура сложили рисунок на одном из стволов в измученные, безмолвно умоляющие о пощаде глаза. И не нужно было долго присматриваться, чтоб разглядеть на другом дереве кричащее от боли лицо. А ветви третьего заламывались, как человеческие руки.

Артур даже не удивился, когда серебристая кора под ножом окрасилась кровью.

Люди... Конечно, люди. Златая Роща пожирала их так же, как любая другая нечисть. Такая красивая... такая страшная. Куда более лютая, чем оборотень или какой-нибудь пещерный тролль.

Это было давно... год назад... давно. Очень. Тогда орден Храма уничтожил все деревья-людоеды, что росли поблизости от Шопрона и деревень вокруг, но, надо думать, никому с тех пор не хотелось погулять по зеленой траве под золотыми кронами. Вдруг из упавших когда-то семян проросли новые чудовища? И тонкие стволики с длинными ветвями-щупальцами ждут, нежась в солнечных лучах, пока кто-нибудь слишком глупый, или слишком смелый, или просто неосторожный залюбуется их нездешней красотой. И будет приходить, снова и снова, каждый месяц, каждую неделю, каждый день... и однажды не сможет уйти.

Артур вовремя прогнал из головы завораживающую картинку. И какое-то время ехал, старательно не думая вообще ни о чем. Разглядывал красивые, с белыми стволами и светло-желтыми листьями деревья. Удивлялся: ведь, казалось бы, сколько раз видел – давно пора привыкнуть, – и все равно каждый раз вызывает лес странную тревожную грусть. Кстати, если командор будет настроен хоть сколько-нибудь мирно, надо доложить ему о том, что из семян и вправду взошли новые чудовища. Артур узнал их, они его. Поздоровались, значит. Что ж, наше вам со всей взаимностью.

Вообще, борьба с лесами шла с переменным успехом. Здесь, в княжестве Обуда, давно уже было спокойно, и именно поэтому Златая Роща с ее чудовищами так напугала шопронцев. Относительно тихо вели себя леса на западе и севере Добротицы: если и осталась там нечисть, так у нее хватало ума людям на глаза не попадаться. Зато на восток Добротицы, на самый восток, туда, где заканчивается земля и начинаются болота, даже колдуны предпочитают не соваться. Ну и, конечно, есть еще медье Средец, равно любимое людьми и чудовищами, – непрерывная головная боль ордена Храма. Земля там щедра, и произрастают на ней необыкновенные сорта винограда, и средецкое вино по праву считается лучшим в Единой Земле (что бы ни воображали себе по этому поводу в Шопроне, хвалясь своими виноградниками и виноделами), однако дороговато оно обходится, и немалой кровью удобрена Средецкая земля.

А еще есть Лихогорье. И княжество Аграм, маленькое, но густо населенное разнообразнейшими чудищами. Аграм – узкая полоска гор и лесов вдоль южной границы княжества Обуда – земли хорошие, богатые водой, и люди держатся за них, несмотря на чудовищ. Несмотря даже на то, что на самой границе Аграма и Лихогорья раскорячилась черная гора Триглав.

Если же миновать эту гору, уйти живым от того, кто живет на ней, и по самой границе болот ехать на юго-восток, через неделю такой езды в вонючей трясине, посреди зарослей мертвых черных деревьев увидишь город. Белый. С ажурными дугами уходящих в никуда мостов. Остров белого камня, черепичных крыш, крестов над храмами и солнца в витражах. Остров, вокруг которого черное, булькающее пузырями болото, и нечисть, и чудовища, и над всей этой грязью – мосты. Золото, серебро и хрусталь.

Альберт, впервые услышав от Артура про Белый Город, не поверил. Потребовал показать. И Артур, скрепя сердце, взял младшего с собой в долгое, слишком тяжелое для мага путешествие через Лихогорье, мимо Триглава, вдоль Аграмских гор.

Взял, и не слишком жалел потом, хотя, конечно, за время поездки не раз приходилось ругать себя последними словами. А младший, увидев город и мосты, первым делом брякнул: «Мираж». И, потаращившись на стены и шпили, предложил: «Давай брод туда поищем».

Артур тогда смеялся, припоминая младшему всех его «дураков» и «рыцарей» и прочие добрые слова, каких у Альберта для старшего братца всегда водилось в изобилии. В понимании братишки «рыцарь» и «дурак» были... синонимами.