Сладкие разборки - Алешина Светлана - Страница 9

— Здесь опасность не столь велика. Практика показывает, что свидетели разборок очень редко опознают лица ее участников, детали помнят плохо, путаются в них. И не только потому, что боятся мести бандитов. Знаете, когда вокруг тебя стреляют, как-то не до точных наблюдений за происходящим. Больше думаешь, как бы в тебя не попали, как бы живым и невредимым выбраться.

— Не перестаю удивляться оперативности милиции, — сказала я. — Они так быстро арестовали Игоря, что невольно возникает мысль: может быть, им кто-то сообщил о нем?

— А вот это очень может быть. — Вид у Пацевича внезапно сделался озабоченным. — Но я все это выясню. По закону мне обязаны предоставлять такого рода информацию. — Пацевич нетерпеливо поглядел на часы. — На этом все? — спросил он, любезно улыбаясь. — Я боюсь опоздать на свидание с подследственным, с нашим Игорем…

— Нет, не все! — сказала я решительно. — Еще я вспомнила, откуда я знаю Сучкова!..

Это произошло сегодня утром. Проснувшись от звонка, а вернее сказать, писка электронного будильника, я, протянув руку, выключила его, но вставать после такого короткого сна — вчера ведь легла так поздно! — не хотелось до безумия. И я решила: полежу еще пяток минут просто с закрытыми глазами, ничего страшного не случится. Я закрыла глаза, мысли мои поплыли от предстоящего визита к адвокату — заснув, я рискую его пропустить — на предпринимателей, Наташу и Игоря Гореловых, а также их конкурента, убитого вчера Дмитрия Сучкова. И вдруг при этом имени меня словно пронзил электрический ток, и то, что вчера я тщетно пыталась вспомнить весь день, сегодня возникло в моем сознании мгновенно целиком и полностью, будто всегда было там и никуда оттуда не исчезало.

В студенческие мои годы была у меня подруга по имени Анжелка Юрченко. Дружили мы практически с первого курса, на лекциях сидели вместе, и, когда одной из нас надо было прогулять лекцию, так чтобы преподаватель ничего не узнал, другая на перекличке отвечала не только за себя, но и за подругу — старый этот студенческий трюк работал великолепно. Пока мы ходили в девушках, часто бывали вместе в кино, бегали друг к другу в гости… Я первая познакомилась со своим Володькой и отлично видела, что, узнав про это, Анжелка завидовала, злилась. И нашла себе парня где-то на дискотеке, долго не хотела меня с ним знакомить, однако приняла приглашение на нашу с Володькой свадьбу. Тогда-то я впервые и увидела Дмитрия Сучкова. Он оказался среднего роста, с лицом довольно полным и круглым, пухлыми щеками, с возрастом грозившими обрюзгнуть, на макушке его довольно крупной головы, несмотря на молодость, отчетливо проступали залысины. Словом, полная противоположность моему Володьке. Так что, если Анжелка боялась, что я вознамерюсь отбить у нее мужика, это было очень наивно с ее стороны.

Их свадьба последовала вскоре за нашей, и мы, разумеется, тоже были приглашены. Потом пробовали общаться семьями, но из этого ничего не вышло: мой Володька и ее Димка чувствовали друг к другу антипатию и дружить не захотели. Собственно, понятно, почему так получилось: Володька и Димка были не только внешне, но и по характеру, и по положению и воспитанию полнейшей противоположностью. Сучков был бизнесмен и мог, когда хотел, по-настоящему сорить деньгами — так, во всяком случае, Анжелка нас с Володькой уверяла. Володька преподавал в университете, совершенно не представляя, как можно заработать лишнюю копейку сверх положенного преподавательского оклада. Зато мой муж мог говорить о чем угодно так интересно, что слушателям оставалось только сидеть с открытыми ртами, глядя на Володьку во все глаза и позабыв обо всем на свете. Сучков же был весьма косноязычен, говорил, то и дело останавливаясь, мучительно подыскивая простейшие слова под откровенно ироническими взглядами моего языкастого супруга. Разумеется, они презирали друг друга. И после свадьбы наши встречи с Анжелкой становились все реже, а потом мы и вовсе позабыли друг про друга, захваченные водоворотом дел и новых знакомых…

И вот теперь я узнаю, что Дмитрий Сучков убит. Воображаю, каково теперь Анжелке!

Пацевич вежливо, но безразлично слушал мой рассказ, нервно барабаня пальцами по столу, а когда я закончила, сказал:

— Я полагаю, к делу это отношения не имеет…

— Не имеет? — Признаться, я немного растерялась. — Но это же такой повод пойти к жене Сучкова и расспросить ее о муже!

— А зачем вам это нужно — кого-то расспрашивать о Сучкове? — Голос его звучал иронически и раздраженно одновременно. Адвокат снова взглянул на часы.

— То есть как это зачем? — Я еще больше растерялась. — Если не ошибаюсь, всякое расследование убийства начинается с того, что выясняется, кому это убийство могло быть выгодно и были ли у убитого враги. А кто лучше собственной жены может знать о врагах и вообще о его взаимоотношениях с людьми? Если уж начинать расследование этого убийства, то, разумеется, с беседы с Анжеликой Сучковой.

— Послушайте! — Адвокат устало вздохнул. — Вы бы лучше не лезли в это дело. Расследование! — Он иронически скривил губы. — Да в своем ли вы уме?.. Единственное, что мы достоверно знаем о людях, все это совершивших, — это то, что они — бандиты. Понимаете ли вы это? Они уже убили Дмитрия Сучкова и очень ловко подстроили все так, чтобы за все это ответил Игорь Горелов. Неужели вы думаете, что они побоятся убить вас, едва вы окажетесь у них на пути? Поверьте мне, не побоятся! И никакая популярность вас не спасет!

— И что же теперь — сидеть сложа руки и глядеть, как гибнут люди и попадают в тюрьму невиновные?

— Заниматься расследованиями — дело милиции и отчасти мое, как адвоката. Но не ваше! Вам-то какое конкретно до всего этого дело? Или Игорь вам родственник? Или друг?

— Не родственник и не друг, — сказала я хладнокровно, — но это преступление затрагивает меня очень даже конкретно. Наташа Горелова принимала участие в нашей программе. Предполагается, что в программе принимают участие лучшие и достойнейшие люди города. И если выяснится, что муж Наташи связан с криминальным миром и обвинен в убийстве конкурента, позор для всего телевидения будет немалый! А меня, между прочим, могут совершенно конкретно с телевидения уволить. Так что резон копаться в этом деле у меня самый прямой. И я буду в нем копаться, что бы мне ни говорили! Вас же, Сергей Маркович, я очень прошу о содействии. Мне нужно совершенно точно знать все по этому делу, результаты следственных действий, экспертиз, то, что вам расскажет Игорь…

— Ну хорошо, хорошо! — Пацевич снова глянул на часы. — Оставьте мне ваш номер телефона, я позвоню вам сразу же, как вернусь из СИЗО. Только поймите — я опаздываю на встречу с ним, с Игорем Гореловым! Мне же отсюда ехать на улицу Кутякова, а там на Чапаева то и дело заторы…

Но я решила не уступать. Позвонит? Знаю я, чего стоит это обещание позвонить.

— Нет, Сергей Маркович, — сказала я твердо, — о таких вещах по телефону не разговаривают. Назначьте мне встречу сразу после возвращения из СИЗО.

— Ну хорошо, хорошо! — Пацевич окончательно сдался. — Приходите ко мне в два часа, в этот кабинет, думаю, к этому времени я вернусь. Расскажете мне, что узнали от Сучковой, а я вам — что узнал от Игоря. А сейчас, ей-богу, некогда! — Он уже надевал свое длиннополое черное пальто, одновременно собирая со стола бумаги в кожаную папку.

Я поняла, что пора уходить. И, бережно взяв за плечи Наташу, во время нашего разговора сидевшую неподвижно и безучастно, повлекла ее за собой, прочь из адвокатской конторы.

Оказавшись на улице, я с завистью посмотрела вслед Наташе, усаживающейся за руль своей зеленой «Газели» — полуфургона, чтобы ехать домой. Хрупкая женщина, усевшаяся за руль немаленькой машины! Впрочем, все это вздор: чтобы управлять «Газелью», физических сил нужно не больше, чем управлять «Окой», и у обоих Гореловых наверняка равные права пользоваться своей «кормилицей». И за продуктами для своих сырков приходится, наверное, ездить то ему, то ей самой. Так что нечего мне удивляться, глядя, как разъезжает Наташа на своей зеленой «Газели».