Сладкие разборки - Алешина Светлана - Страница 25

Костя был согласен. Ему и самому не терпелось продолжить расследование. Совсем не хотелось откладывать это на завтра из-за того, что сегодня воскресенье и всеобщий выходной. Он повернулся, сел за руль прямо и даже завел мотор своей «Волги», но в следующий момент выяснилось, что ехать невозможно. Потому что как раз в этот момент, ныряя в ухабы, столь многочисленные в этом проулке, и деловито рокоча мотором, взобрался на террасу к Анжелиной девятиэтажке небольшой, но аккуратный желтый фургон. Заехал в узкий проезд рядом с подъездами, заняв его собой целиком, так что не только проехать, но и пройти-то с трудом можно было.

— Фу ты, блин! — воскликнул с досадой Костя. — Вечно такая ерунда. Заедет какой-нибудь придурок, встанет поперек дороги, а ты сиди тут теперь, загорай. Пойти, что ли, сказать, чтобы пропустил нас…

Костя расстегнул ремень безопасности, даже приоткрыл дверцу, намереваясь выбраться из «Волги». Но тут мы увидели, что желтый фургон остановился прямо у Анжелкиного подъезда и из него выбрался наш бородавчатый собственной персоной, а за ним еще один парень. Оба, хлопнув дверцами, направились в Анжелкин подъезд.

Я удержала нашего водителя, положив руку ему на плечо.

— Сидите, Костя, — сказала я властно. — Кажется, мы тут дождались самого интересного.

Сидеть пришлось недолго. Вскоре бородавчатый и его напарник появились вновь, таща огромный фанерный ящик, один из тех, что мы видели в прихожей Анжелкиной квартиры. Судя по напряженным лицам и вздувшимся мускулам на руках, ящик был отнюдь не легкий. Они задвинули его в кузов фургона, затем вернулись за вторым и третьим ящиком, затем вытащили из подъезда шкаф. Задвинув шкаф внутрь фургона, напарник бородавчатого забрался туда сам, и бородавчатый закрыл дверцу фургона снаружи.

После чего он направился вперед, к кабине водителя, но, прежде чем успел забраться туда, на крыльце подъезда появилась Анжелка, одетая на этот раз в темно-синий, почти черный вельветовый жакет, такой же берет и черные лосины — я не могла не отметить, как ладно выглядит стройная Анжелкина фигурка в этом со вкусом подобранном костюмчике. Анжелка, остановившись на мгновение на крыльце, огляделась вокруг подозрительным взглядом.

Не иначе как нас искала, подумала я. Но на серой «Волге», где мы сидели, ее взгляд не остановился — конечно, откуда ей знать, что мы на машине приехали. Оглядевшись и решив, что все чисто, подозрительных наблюдателей нет, Анжелка спустилась с крыльца и стала обходить фургон, чтобы сесть спереди, справа от водителя. Бородавчатый с медвежьей грацией следовал за ней, чтобы открыть ей дверцу.

— Или я последняя дура, — сказала я, наблюдая, как Анжелка садится в машину, — или наша Анжелка направляется сейчас прямиком к своему таинственному ухажеру.

— И мы будем последние придурки, — в тон мне сказал Володя, — если сейчас не поедем за ними следом. Это будет непростительная глупость — упустить такую возможность и не узнать хотя бы адрес таинственного кавалера.

— Не упустим, не беспокойтесь, — сказал Костя Шилов, — поедем за ними так аккуратно, что они и не заметят, кто их пасет. Да, Ирина, — добавил он, оборачиваясь ко мне. — Номерочек фургона запишите, пока он не уехал, — чтобы не напоминать потом.

Костя был, как всегда, прав. Если адрес нашего мистера Икс мы не узнаем, то по номеру этого фургона вполне вычислим. Этот фургон уж точно не зарегистрирован на имя Сучкова Дмитрия Геннадьевича.

Костя Шилов следовал за фургоном аккуратно и уверенно, так, будто всю жизнь только и занимался слежкой за машинами на улице. Он оказался прав, утверждая, что в фургоне нас даже не заметили, не делали попыток от нас оторваться. Но продолжали ехать своей дорогой, на оптимальной для движения скорости, так что под конец, когда мы выехали на довольно пустынную, тихую улицу, Косте ничего не стоило попросту пристроиться за фургоном, и со стороны это выглядело, будто желтый фургон и серая «Волга» чисто случайно едут некоторую часть пути вместе.

Мы ехали как раз по проспекту 50-летия Октября в сторону окраины города, где когда-то ходил паровичок, тянулись рельсы трамвая. Проехали Третью Дачную, огромную площадь Ленина, затем Четвертую, на Пятой Дачной, возле огромного, выстроенного в манере античного храма Дворца культуры «Мир» свернули влево, в узкий и извилистый переулок, круто поднимавшийся вверх. Там, у подножия окружающих город холмов, в последние годы понастроили крутейшие особняки. К воротам одного из них и подъехал наш фургон.

Костя провез нас чуть вперед, чтобы не вызывать подозрений, припарковался возле одного из немногих оставшихся там деревенских домиков.

— У нас сзади тонированное стекло, сказал Костя, — через него наблюдать будет проще.

Это была излишняя предосторожность, на нас никто не обратил внимания. Особняк этот был на редкость шикарным. Три этажа его были выстроены в манере готического замка, со шпилями и башенками, на стенах великое множество всевозможных украшений, карнизов, ниш, небольших выступов. Все это выглядело изощренно, но аляповато. На каждом окне в первом этаже стояли узорчатые решетки. Окна во втором и третьем ограничивали только кованным из чугуна узорчатым парапетом, высота которого доходила примерно до одной четверти окна. Такой же невысокий узорчатый, будто кружевной парапет окружал крышу, крытую оцинкованным железом, ярко блестевшую теперь на солнце, очень крутую, в готическом стиле, с многочисленными башенками и шпилями в каждом углу и дымовыми трубами каминов. Сам особняк окружала высокая кованая ограда, с такими же воротами. Сквозь них виднелся двор, посыпанный гравием, гараж, пристроенный вплотную к особняку. По двору бегала собака, встретившая фургон яростным лаем.

— Да, ни хрена себе домик, — удивился Володька. Откуда он только набрался таких выражений, интересно знать, от студентов, что ли.

Сквозь тонированное заднее стекло «Волги» мы видели, как бородавчатый вышел из машины, сам открыл ворота, игнорируя кидавшегося на него пса. Потом сел обратно за руль фургона и въехал во двор. В это время дверь особняка открылась и оттуда вышел мужчина. По виду было ясно, что хозяин. Маленького роста, лысый, только узенькая полоска волос на затылке. Бритое лицо, длинные, с резко выдающейся вперед нижней челюстью, четко очерченные скулы. Фигура при небольшом росте очень коренастая и мускулистая, как это бывает у профессиональных борцов или боксеров. Когда я пробовала представить себе колонию строгого режима, то казалось мне, охранники должны были выглядеть точно так же, как этот вышедший из особняка субъект. Одет он был весьма демократично, в серый свитер, джинсы, но из кармана джинсов свисала стальная цепочка часов. На среднем пальце левой руки светился золотом огромный перстень.

Субъект, сойдя с крыльца, цыкнул на бросившуюся ему под ноги собаку, направившись к фургону, открыл дверцу, где сидела Анжелка, и помог ей сойти на землю. Потом, галантно поцеловав ей руку, повел в особняк. Вся эта пантомима в сочетании с его демократичными джинсами и физиономией уголовника производила какое-то шутовское впечатление.

— Где-то я уже видел этого мужика, задумался Костя. — Но вот, интересно, где?

Мы еще немного понаблюдали, как Анжелка вместе с хозяином особняка, на ходу о чем-то беседуя, скрылась в доме, а бородавчатый с напарником стали разгружать фургон.

— Думаю, нам здесь делать больше нечего, — сказала я. — Номер фургона мы записали, адрес особняка, Костя, ты, наверное, сможешь узнать.

— Лучше спросить кого-нибудь, — сказал Костя. Но спрашивать было не у кого: улица была пустынной, только бородавчатый с напарником заносили в дом ящики.

— Ладно, — махнул рукой Костя, — это мы сообразим как-нибудь. А теперь едем на кондитерскую фабрику. Да, Ирина Анатольевна?

Я подтвердила, что именно туда и хочу теперь попасть.

Кондитерская фабрика была окружена толстым и высоким бетонным забором с колючей проволокой. Точно такой же забор находился с другой стороны улицы. За ним скрывался то ли еще какой-то завод, то ли склад. Впереди и позади нас высились жилые многоэтажки. Но, несмотря на обилие человеческого жилья, ощущение безлюдья, тишины и покоя было сильнейшим. И это ощущение усиливалось тем более оттого, что впереди, за бетонным забором кондитерской фабрики, из-за скопления новых девятиэтажек виднелся совершеннейший пустырь: какие-то деревья, кусты, перелески, деревья которых, голые, безлистные в раннюю весеннюю пору, казались безжизненными и потому унылыми. Зато за этим пустырем, на вершине холма, снова виднелись дома и небольшие домики частного сектора и многоквартирные девятиэтажки.