Волчья верность - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 49

Катрин дружила с Дарой. Казимир видеть не мог Тира. Последнее раздражало, не сильно, но постоянно, как прилипчивая мелодия, которую не сразу удается выбросить из памяти. Казимир не песенка. От него так просто не отделаешься.

Дополнительную пикантность ситуации придавало то, что как бы ни сложились отношения между командирами групп, необходимости тренировок это не отменяло, и пользу совместных занятий признавали оба. «Дрозды» были неплохими пилотами – речь, разумеется, о старом наборе – самое то, чтобы натаскивать на них по-настоящему талантливый молодняк.

– Считаешь меня своим мальчиком для битья? – поинтересовался однажды Казимир.

Это было первым обращением не по делу со времен раиминов. Но, судя по ощущениям Тира, отнюдь не говорило об оттепели в отношениях.

– Если хочешь, – сказал Тир, – можешь думать так.

Блин, Цыпа же не идиот. Он прекрасно знает, что «Дрозды», в свою очередь, тренируются на курсантах Тира фон Рауба и извлекают из этих тренировок всю пользу, которую они, в принципе, способны извлечь. И к чему, в таком случае, задавать дурацкие вопросы? Только для того, чтобы придать взаимоотношениям остроту и болезненность? Вот разве что так. Казимир любит иногда пожалеть себя, несмотря на то, что сам же и делает себе больно.

Казимир… не слишком ли много от него неприятностей?

А если даже и слишком? Есть предложения, легат?

Предложений не было.

Алекс фон Ольтан, Правом Крови король Эстремадский, хотел, чтобы Тир учил для него пилотов. Для начала хотя бы дюжину, но дюжину таких, кто сможет, пусть не летать – настолько новоиспеченный король пока не замахивался, – но толково учить других.

Противостояние двух империй, Вальдена и Альбин, превратилось в небе в противостояние двух взглядов на войну. Искусство против силы, качество против количества. Алекс Эстремадский, верный последователь Эрика Вальденского, считал, что воюют не числом, а умением. Ну а Тир фон Рауб за два года работы со специальной группой курсантов добился очень впечатляющих результатов. Настолько впечатляющих, что успехи его учеников – и его собственные – объясняли порой сверхъестественными возможностями.

Процесс человеческого мышления непостижим. Неужели трудно сравнить условия, в которых он работает, с условиями, в которых вынуждены работать другие инструктора?

– А лонгвийцы? – напомнил Алекс. – У них в академии есть все то же самое, что у тебя, но у тебя все равно получается лучше. А «призрак» Падре?

– Зашибись, сказал. – Тир сочувственно кивнул. – «Призрак» Падре – это сильно. Алекс, ты теперь король, тебе пора научиться говорить.

– Ты понял, что я имел в виду?

– Понял.

– Ну а хрена ли тогда?

Да, новоиспеченному королю еще многому предстояло научиться.

А Падре еще в начале войны удалось создать «призрак», и удалось это повторить и показать остальным. Падре только объяснить не мог, как он это делает. Тир неделю с него не слезал, требуя все новых и новых формулировок, чуть не под пытками вытягивая объяснения. Он даже обратился к Эрику за разрешением покопаться у Падре в воспоминаниях, раз уж тот не в состоянии перевести свои ощущения в слова.

Эрик покривился, но разрешение дал.

Когда остальные старогвардейцы получили от Тира методику создания «призраков», Мал высказал общее мнение:

– И что тут сложного? Падре, ты цену, что ли, набивал?

– Идите вы все в закат! – буркнул Падре. – У нас Суслик есть, чтоб разное объяснять, вот пусть он и объясняет.

– Не в тренажерах дело, – сказал Алекс. – В тебе дело. Наставник, ты же не откажешь мне в помощи?

– Грубо, Алекс. Откажу и не поморщусь. Еще раз советую: учись говорить.

– Да-да, знаю, от меня одни разочарования! А говорить ты меня не учил, себе приберег.

«Какую лазейку ты оставляешь себе?»

– Я не думал, что тебе это понадобится. Кстати, насчет разочарования – это уже лучше.

– Сработало?

– Сработало.

– И?

– О боги, – Тир вздохнул, – ладно, ладно. Я не разочарован, я горжусь тобой, ты – один из лучших моих учеников, и ты действительно многого добился. Но это не значит, что я буду работать с эстремадцами.

– А если они приедут учиться в Вальден?

– А я при чем?

– Пройдут твои тесты?

– Это вряд ли.

– И захотят, чтобы именно ты учил их летать?

– Так не бывает.

– Это не ответ.

– Если захотят и смогут – буду учить. Но даже если смогут, они не захотят. Или это не Эстремада.

И все же это была Эстремада. Алекс еще не успел привыкнуть к тому, что теперь его называют «Алекс Эстремадский», но уже научился понимать свое государство и своих людей. Многие полагают, что сердце Эстремады – христианская вера, но это не так. Сердце Эстремады, сила Эстремады – в гордости и чести. Десять лет назад здешние аристократы – по крайней мере, часть из них – сами отказались от своей силы, когда подлостью и шантажом вынудили Лонгвийца отречься от престола. Эти люди своими руками пронзили сердце страны, сделав ее легкой добычей для любого захватчика. Задачей Алекса – первостепенной задачей, залогом будущего благополучия его страны, было вернуть Эстремаде силу и гордость.

И открыть дорогу в небо.

Первое целиком и полностью зависело от Алекса. Во втором была необходима помощь Тира.

Государство с одной-единственной религией – агрессивным христианством – не лучшее место для демона. Эстремадцы не стали бы учиться у Тира фон Рауба даже ради спасения своей жизни. Никаких сделок с демонами. Никаких контактов с демонами. Даже взгляд демона поставит на душу неизгладимую печать проклятия. Доля истины в этих утверждениях была, однако тот, кто хочет летать, должен быть готов к тому, что это опасное занятие.

Алекс заручился обещанием Тира, взялся решить проблему веры и суеверий.

И у него получилось.

Демон и его ученики насквозь прошивали синее эстремадское небо. Они летали, и в этом не было греха, они творили чудеса, и в этом тоже не было греха, и хотя капелланы эстремадских ВВС вновь и вновь напоминали о соблазнах – не был ни соблазном, ни мороком стремительный и свободный полет вальденской эскадрильи. Не было мороком и соблазном то, что двенадцать молодых пилотов летали лучше эстремадских ветеранов. Лучше вальденских ветеранов. Они учились летать у демона, а демоны рождаются крылатыми.

Грех, конечно.

Но даже на эстремадской земле были люди, которые, глядя в небо, думали не о грехах, а о полете.

Алекс угадал.

Это ему принадлежала идея пригласить в Эстремаду учеников фон Рауба. Двенадцать человек, чье обучение началось за полгода до войны и закончилось только этой зимой. Двенадцать человек, прошедших тесты, разработанные Тиром на основе данных, полученных от Лонгвийца, – не связываться бы с Лонгвийцем, но он делает предложения, от которых невозможно отказаться, – двенадцать, в которых было что-то особенное. Талант?

Тир говорит «они смогут научиться». Он избегает слова «талант», но он уверен, что, по крайней мере, четверо из этих двенадцати станут летать не хуже старогвардейцев. И, видит бог, он прав. Парни уже летают так, что у эстремадских пилотов захватывает дух. Летают так, что молодежь, еще только мечтающая о небе, все меньше задумывается об опасностях сделок с демоном. Ведь демон-то приручен. Закабален. У демона договор с Вальденцем, а Вальденец – язычник, значит, ему и гореть в аду. Наверное, не будет греха в том, что вальденским демоном воспользуются христиане.

Наверняка не будет. Ведь всякий дар от Бога, а что, если не дар – вот эта удивительная способность летать?

К тому же у демона был крещеный сын. Настолько похожий на маленького ангела, что и в демоническом происхождении его отца можно было засомневаться. О Гуго фон Раубе, в данный момент гостившем в Миатьерре, уже вовсю ходили при дворе разнообразные, но преимущественно доброжелательные слухи.