Волчья верность - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 4

Машины-то за что калечатся? За какие такие имперские идеи?

– Что ты предлагаешь? – спросил Эрик с легким раздражением. – Раз явился с претензией, значит, что-то уже придумал, так?

– Так точно, ваше величество. Нам нужны либо летные тренажеры с максимальным уровнем достоверности, либо генераторы защитных полей.

– Нет, – сказал Эрик.

– Это выйдет дешевле, чем ремонт новых болидов.

– Суслик, ты не забыл, что мы не ремонтируем новые болиды? Или ты думаешь, что я об этом не помню?

Нет, Тир не забыл и не надеялся, что Эрик забудет. Старогвардейцы сами поставляли вальденским ВВС достаточное количество скоростных болидов. Трофеи, взятые у кертов, после минимальной переделки годились на роль тренировочных машин. А поскольку керты производили свои болиды быстро и дешево, недостатка в трофеях Вальден не ощущал. На всю воздушную армию не хватит, а на гвардейский полк – запросто.

Подумать только, еще в начале коссара Эрик переживал насчет дороговизны новых болидов, а теперь керты стали их поставлять иногда штук по десять за ночь. Конечно, в бой на трофеях не пойдешь, но привыкать на них к новым скоростям – самое то. И ведь не объяснишь его величеству, что разбившиеся машины долгие часы кричат от боли. Что машины не умирают сразу.

Не объяснишь его величеству, что этот крик сводит с ума днем, а память о нем мешает охотиться по ночам.

Чтобы Тир фон Рауб пожалел кого-то… да хоть бы и «что-то», без разницы! Это смешно. Тир и сам знал, что это смешно.

Силовые поля, способные защитить машину от страшного удара о землю, стоили слишком дорого, чтобы покупать их из-за чьей-то прихоти. Но дело было не в деньгах.

– Дело не в деньгах, Суслик, – словно прочтя его мысли, заговорил Эрик, – мы с тобой не раз спорили на эту тему и, видимо, будем спорить еще. Я категорически против тренажеров – на них учатся лонгвийцы, и что-то я пока не вижу среди них ни одного толкового пилота. Я категорически против защитных полей. Летать учатся только в бою. Только в настоящем, реальном деле. До тех пор пока пилот знает, что не может погибнуть, он не способен ничему научиться.

– Эрик…

– Пожалуйста, воздержись от спора. Ты знаешь мою точку зрения, я знаю – твою. Моя подтверждается, твоя – остается чистой воды теорией.

– Мне кажется, я подготовил для вас достаточно пилотов, чтобы претендовать на практические познания.

– Тарсграе, Суслик!.. Кто бы тебе, наконец, объяснил, как полагается разговаривать с императорами! Ты неплохой наставник, твоими стараниями все гвардейцы скоро пересядут на скоростные болиды, но твоя основная задача – воевать, а не учить. Вот и воюй.

– Неплохой? – недоверчиво переспросил Тир. – Всего лишь? Эрик, да я лучший! Черт, это же так просто, а вы никак не поймете…

Эрик не понимал. Ну и ладно, он все равно был отличным командиром и хорошим хозяином. На службе Эрику Тир давно забыл, что такое голод: он мог убивать, сколько захочется, мог летать, мог даже учить других, когда ему давали такую возможность.

Казимир тоже не понимал. Да и наплевать бы на Казимира, но тот собирал у себя в поместье новую машину и время от времени (когда у Тира появлялась свободная минута) обращался за консультациями. А что вы хотели? Это только на первый взгляд кажется, что здешние болиды устроены проще, чем земные. В смысле, они проще, конечно, причем настолько, что нельзя даже сравнивать, но, учитывая, что Казимир за свою жизнь собрал только парочку компьютеров, а вообще-то был по образованию и образу жизни программистом, понятно, что он столкнулся с непредвиденными сложностями.

Тир по образованию был кем попало, а по образу жизни, так просто страшно сказать кем, собрать мог что угодно из чего угодно, причем без доработки напильником – спасибо урокам труда в детдоме, – но к идее самостоятельной сборки болида относился неодобрительно. Считал нерациональным расходованием сил и времени. Если есть люди, специально обученные делать болиды, за каким чертом браться за сборку самому?

Подход этот распространялся не только на машины, а вообще на все сферы человеческой деятельности. «Беда, коль пироги начнет печи сапожник…» Ну, беда – не беда, многое зависит от того, из какого места у сапожника руки растут и способен ли он прочесть поваренную книгу, однако хорошего мало, это точно. Потому что такая ситуация либо означает отсутствие в социуме грамотных пирожников, либо приведет к проблемам на обувном рынке.

С князем Тир своими мыслями не делился. Казимиру не мысли были нужны, а консультации и практическая помощь.

В первый раз, увидев в его мастерской то, что должно было стать скоростным болидом, Тир не удержался от восхищенного возгласа:

– О, Ежик!

– Какой это тебе ежик?! – сердито отозвался Казимир. – Я назову его Моргенштерн.

– Ты б его еще Люцифером назвал, умник! Думаешь, если не по-здешнему, так никто и не поймет?

– Ты, Суслик, фатально необразован. Моргенштерн – это вид оружия, шар с шипами или шипастая палица.

– Понапридумали, – проворчал Тир. – Цепы – оружие трудового крестьянства. Окинавский крестьянин ударом ноги убивал всадника вместе с лошадью. Красные кхмеры забили мотыгами два миллиона интеллигентов. Кстати, у Пол Пота было европейское образование, но вот скажи мне, Казимир, откуда в Камбодже два миллиона интеллигентов?

Взгляд светлого князя малость остекленел. Такого подвоха, как вопрос в потоке сознания, Казимир явно не ожидал.

– Спать тебе надо чаще, – сказал он наконец.

Тир молча развел руками. Спать, может, и надо, но выходные случаются отнюдь не каждую неделю, и глупо тратить свободное время на всякую ерунду.

Ежик ерундой не был. Медленно, но верно набор деталей превращался в боевую машину. Казимир справлялся. Вот только то, что он делал, не собиралось просыпаться. И не проснулось бы без вмешательства Тира.

Имя угадано неверно. Проблема не только в имени, но и в нем тоже. Тир угадывал имена с ходу, сразу и безошибочно. Имя нельзя дать, оно есть с самого начала, единственно верное, его можно только произнести вслух, для подстраховки, если ты не уверен в том, что машина проснется без этого. Ну или для удовольствия – вот, например, Блудницу чертовски приятно звать по имени. А болид, оставшийся на Земле, предпочитал быть просто болидом.

Ежик был Ежиком. Утыканный шипами фюзеляж и таран, похожий на любопытный острый нос, не оставляли места для фантазии, как бы ни тянуло Казимира к красивым, грозным именам. Моргенштерн! Это ж надо, а! Еще бы алебардой машину назвал!

Однажды предложив свою помощь в пробуждении и получив отказ, больше Тир не навязывался. Он был уверен, что ничего у Казимира не выйдет, и не слишком об этом жалел, потому что разбудить свой болид Казимир хотел не для того, чтобы рядом было живое существо, а исключительно от лени…

Или как там называется стремление людей облегчать себе жизнь?

Стремление, кстати, полезное и почти всегда целесообразное, но не в случае Казимира Мелецкого.

Что ему было нужно? Да летать он хотел научиться!

Сначала Казимир носился с идеей почувствовать болид как собственное тело. Мысль здравая, по этому пути идет большинство пилотов, и почти все добиваются результата. Казимир тоже добился – не зря же в гвардию попал. Другой вопрос, что собственное тело, оно у всех разное, с разными возможностями. Поэтому кто-то летает похуже, кто-то получше, а кто-то служит в Старой Гвардии… Старогвардейцы, все, кроме Тира, именно так болиды и воспринимали – садясь в кабину, они как будто сами превращались в свои машины. Казимир остановился где-то рядом и продвинуться дальше не смог.

Что ж, он посмотрел на Блудницу и решил, что если его болид будет сам делать то, что нужно хозяину, это решит проблему и позволит ему сравняться со старогвардейцами. Чушь, конечно, но чушь безобидная. А разочарование от неудачи ненадолго, но отвлечет Казимира от мыслей о том, что до Старой Гвардии ему еще расти и расти.