Пыль небес - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 56

– Уже хорошо, – вставил Падре.

– Ну да, я понимаю, сравнение лестное не для всех. Однако это наконец дает мне повод официально закрепить за вами статус особой группы, подчиненной лично мне, и никому больше. Нужно вас выделить. Дать название. Есть идеи?

– Мы и так гвардейцы, – удивился Мал, – куда больше?

Риттер молча кивнул.

Их особость, конечно, бросалась в глаза, но, действительно, какие могут быть отличия, кроме гвардейского звания?

– Старая гвардия, – вспомнил Тир. – Был на Земле один такой… завоеватель. На барабане сидел, до императора дослужился. Москву сжег, сволочь. Так вот у него старая гвардия была.

– На барабане сидел? – Эрик растерянно моргнул. – Зачем?

– Если уж переспрашивать, – посоветовал Тир, – то про «дослужился до императора». На барабане любой дурак сидеть может. Ваше сиятельство.

– Завтра с утра быть на поле в парадной форме. – Эрик посерьезнел, встал, и все остальные тоже поднялись. – Получите рыцарские титулы, статус особой группы и название. Теперь можете идти. А ты, Суслик, задержись.

– Ваше сиятельство, – тревожно встрял Падре, – если это по поводу…

– Остальные свободны, – с нажимом повторил Эрик, и Падре послушно заткнулся.

«По поводу… – Тир невольно встал навытяжку, – понятно, что по поводу. И по какому, понятно. Приплыли, блин».

Эрик выдержал паузу, задумчиво разглядывая своего пилота:

– Садись, Суслик, говорить будем.

Сам уселся не через стол – рядом, неспешно принялся набивать трубку:

– Ты спас Риттера не только с помощью познаний в медицине.

«Издалека заходит…»

Тир отчетливо представил себе графский болид, разгоняющий ШМГ для первой атаки. Пикирование и проход над целью – на бреющем, засеивая землю под собой шрапнелью, заливая ее пылающей горючей смесью…

– Нет, ваше сиятельство, – ответил он со всей возможной вежливостью, – не только.

– Сиятельство… – Эрик закурил, окутавшись синеватым дымом, – сиятельство, это хорошо. Сразу настраивает на постную мину и мысли о гауптвахте, не так ли?

– За что?

– Я граф, мне все можно. В госпитале был?

– Нет.

– Почему?

– Зачем?

– Князь Мелецкий говорит, ты чуть не умер, пока вы добрались до Геллета.

– Князь Мелецкий преувеличивает.

– Падре тоже?

– Да, ваше сиятельство.

– Вот за это и на губу. За вранье командиру. А чтобы впредь с тобой не случалось подобных неприятностей, я предлагаю внести в наш договор поправку. С этой минуты можешь забирать себе жизни, отнятые в бою. Формулировка несколько расплывчата, но ты не из буквоедов, это я уже знаю. Кстати, Суслик, должен перед тобой извиниться. Я не ожидал, что ты и в самом деле сдержишь слово.

– Естественно, – Тир слегка удивился, – с чего бы вдруг?

Секундой позже он понял, что следовало изобразить обиду. В этом ненормальном мире принято оскорбляться, узнав, что тебе не верят на слово. Вот дерьмо…

А Эрик загадочно улыбался, посасывая трубочку.

– Ну-ну, – подбодрил чуть снисходительно, – еще не поздно. Давай, ты же умеешь.

Голос скучный, взгляд ледяной, и эдак, с сознанием собственной исключительности, что-нибудь вроде… да хоть то же самое «естественно».

Тир благоразумно промолчал.

– Ты, Суслик, как вечная загадка про два кубка, – сообщил ему граф после вдумчивой паузы. – Не обиделся – плохо, люди должны обижаться на недоверие. С другой стороны, обиделся бы не по-настоящему, проще говоря, солгал мне – тоже плохо. А ты лгать не захотел. Это хорошо.

– Эксперимент по перевоспитанию? – Вот теперь Тир начал обижаться.

– А как же? – с удовольствием кивнул Эрик. – Мне со всех сторон твердят, что тебя проще и безопаснее прикончить, причем в этом сходятся как друзья, так и враги. Да ты и сам знаешь. На самом же деле, – он посерьезнел, – перевоспитание – неверное слово. Переделывать тебя я не собираюсь, да это, наверное, и впрямь невозможно. Ты просто нужен мне, так же как вся остальная Стая… Старая Гвардия. Вас, в конце концов, всего пятеро. Ты нужен мне, но ты опасен… ты, увы, опаснее, чем четверо других, вместе взятых. Я ищу точки соприкосновения. Собственно, я их уже нашел.

Обескураживающую искренность Тир считал своим личным оружием, особым оружием, для особых случаев. Эрик бил в него сейчас из того же ствола прямой наводкой. И загадочно улыбался. А ведь он прав насчет «точек соприкосновения». Одна, как минимум одна действительно нашлась.

– Дослужился до императора, – промурлыкал его сиятельство, окутываясь ароматным дымом, – я вот только не знаю пока, готов ли ты к великим делам, господин Суслик. Мм?

– Тир. Если господин, то Тир.

– Каков наглец! – восхитился Эрик. – Ну ладно, так как насчет великих дел?

– За этим не ко мне, – честно сказал Тир, – я приказ выполню от и до, а дальше пальцем не шевельну.

– Жаль, – улыбка стала задумчивой, – но зато честно. Можешь идти, пилот.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

История четвертая

СТАРОГВАРДЕЕЦ

ГЛАВА 1

Измитский сейд оценил подарок графа фон Геллета настолько высоко, что ответные дары увозили на двух шлиссдарках. Шлиссдарки «Ари» и «Азан» тоже были подарками сейда, вкупе с коврами, тканями, золотом, самоцветами, породистыми лошадьми, посудой и драгоценностями.

Тиру казалось, что сейд опустошил свою казну. Возможно, так оно и было, но с точки зрения этого дикого мира, чудотворная книжка того стоила. Сейд был искренне верующим человеком, а с такого что взять?

Кроме двух шлиссдарков добра, конечно.

На обратном пути Старая Гвардия почти не имела возможности отдохнуть. На них нападали, нападали и нападали. Началось это еще над Альбией, и показалось, что «Ари» и «Азан» стали целью всех здешних пиратов. Ладно хоть не пилотов альбийского императора, а то не миновать войны прямо здесь и прямо сейчас: шутка ли – напасть на караван с дарами одного правителя другому. Ну а продолжались налеты на всем протяжении пути. Альбийских пиратов сменили бесхозные, живущие вдоль побережья. Потом шлиссдарки атаковали оскландские пилоты. Головорезы – куда там Тиру с Шагратом. Они еще и летали неплохо. Так что после стычек с оскландцами болид Шаграта вообще потерял боеспособность, сам Шаграт был ранен, а у болида Падре время от времени взялась сбоить ходовая часть, и он без предупреждения стал путать передний и задний ход.

Тир вправил мозги болиду Падре. Тир вылечил Шаграта. Тир наконец-то снова перестал бояться и начал расходовать посмертные дары, не жалея и не считая. Оставив шлиссдарки под прикрытием Мала и Падре, они с Риттером вдвоем преследовали отступающих оскландских пиратов до летного поля и, демонстративно презрев зенитный огонь, уничтожили все, что там было живого. Включая, естественно, зенитные расчеты.

Поднявшиеся по тревоге болиды безжалостно и неэкономно расстреляли. Людей на поле не стреляли – против них впервые опробовали размещенные под фюзеляжем стальные лезвия. Кровью забрызгались по самые уши… в смысле, даже колпак кабины изгваздался до самого верха. Но это было такое счастье – убивать! Забирать посмертные дары…

По сравнению с этим временная потеря видимости – пустяк, о котором и упоминать не стоит.

Риттер, что характерно, тоже был доволен. Не массовостью убийств, конечно, а эффективностью атаки. Но какая разница? Главное, что оба получили свою долю радости.

Командный пункт сожгли. Склады боеприпасов и запчастей – разграбили и сожгли.

Добычу погрузили на борт подошедшего «Ари» и там же разместили неповрежденные трофейные болиды. Три десятка. Тридцать машин с одного захода! Эрик будет доволен. Тир надеялся, что с учетом трофеев граф простит ему явное превышение полномочий. Защита шлиссдарков от пиратов и уничтожение принадлежащего Оскланду летного поля – это разные вещи, но тридцать машин… Эрик просто обязан был его простить.