Дева и Змей - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 60

– Но это же просто сказки!

– Я видел, как это бывает.

Сколько прошло времени? Элис не знала. Многие люди, когда случается беда, словно бы теряют связь с действительностью, погружаются в себя, как в какой-то темный и, наверное, уютный колодец. Кто-то – до самого дна, кто-то – оставшись ближе к поверхности. А может быть, колодцы у всех разной глубины. И Элис сейчас переживала то же самое, только она погрузилась не в себя, ее колодцем стал весь мир. То есть, наверное, вся планета. Потому что – Элис знала уже – мир невообразимо больше, чем одна маленькая Земля.

Однажды она даже увидела его, мир, где не было малого и великого, где устремления одной души значили столько же, сколько жизнь целых галактик. Невилл показал ей, нет, не сам мир – модель, разноцветную модель множества реальностей, россыпь красок, не имеющую формы, но полную содержания. Разноцветные искры кружились, летели мимо, и не было границ у радостной феерии красок. Центр мироздания повсюду, а границы – нигде. Жаль, что бесконечность нельзя ни понять, ни увидеть.

– Почему? – смотрит из черных внимательных глаз Змий, искушающий познанием. – Если ты чего-то не можешь, надо просто научиться.

Просто?.. Элис и Невилл по-разному понимали это слово.

Зато Элис поняла, наконец, что такое Лаэр, Срединный мир, о котором часто вспоминал крылатый принц. Люди называли Срединным миром границу между своей реальностью и теми слоями духа, где обитали их божества. Фейри называли Лаэром центр мироздания – точку идеального равновесия, идеального спокойствия, место безвременья, бессмертия, безгрешности. Престол Полудня, престол Полуночи, даже Смерть, родитель сорока девяти демонов – все было там. И всего этого не было. Для людей – не было. Мир вращался вокруг Лаэра, также как время текло вдоль его берегов, и не было живым дороги туда.

Не было ее и мертвым.

А боги? Где обитают они?

– Мы и есть боги, – отвечал Крылатый, – каждый из нас.

Жизнь текла мимо, складывалась в картинки, как в калейдоскопе – живые картинки, красивые, они действительно помогали отвлечься, развлечься. И можно было взять в руки целый город, вертеть его так и сяк, разглядывая домики и улочки, и живых людей. А можно было пойти на улицы этого города и смотреть на него изнутри, и видеть то, чего люди не замечают…

Еще вчера – или месяц назад? или когда был тот вечер, черные на белом строчки в газете? – еще недавно Элис могла бояться за этих людей или радоваться вместе с ними. Сейчас ей было все равно.

Она видела множество духов, демонов, фейри… знать бы всем им названия! Она видела липкие тонкие нити, связывающие людей и волшебные создания. Она видела поступки людей и знала их причины, и могла точно сказать, кому нужно было, чтоб все случилось именно так – самому ли человеку, или тем духам, что с разных сторон и по разным поводам интересуются его жизнью.

Они шли за солнцем. Невилл вел ее за солнцем, иногда обгоняя светило, иногда позволяя ему уйти вперед и оставаясь в глубокой ночи. Ни одного рассвета, и ни одного заката. Поэтому чувство времени сбилось в конце концов, как сбиваются часы с разболтавшимся механизмом.

– Что бы я делала без тебя? – спросила Элис однажды.

Была ночь и море, очень южное море, полное света, волны его сияли, как крылья Эйтлиайна. В жизни Элис никогда не видела таких морей. Прямо под ногами рвали воду дельфины, и по волнам разбегались голубые и белые сполохи. А Элис устроилась в похожей на кресло раковине, на бархатной теплой плоти неведомого моллюска и смотрела в небо. Таких огромных ракушек не бывает, она точно знала. А моллюски холодные и скользкие – в этом не раз случалось убедиться. Ну и что?

– Без меня? – задумчиво и медленно повторил Невилл. – А как ты себе это представляешь – без меня?

– Не представляю, – призналась Элис, – поэтому и спрашиваю. Ведь ты даже… не знаю. Ты – не человек, и не только потому, что нелюдь. Откуда в тебе все это?

– Что? – глаза его светились тем же огнем, что и волны. – Что “это”, сиогэй?

– Нежность, – Элис взяла его руки и спрятала лицо в прохладных ладонях, – заботливость, понимание. Человечность. Ты – мой ангел-хранитель? Очень странный ангел, не такой, как у всех. Да?

– Хранитель, – повторил Невилл вместо ответа и рассмеялся, притянув Элис к себе. Тихо звякнули его серьги. – Хранитель? Я?!

ГЛАВА VIII

5-Й ДЕНЬ ЛУНЫ

В отличие от Элис, Курт не воспринимал Драхена и все связанное с ним как сказку, не важно, страшную или чудесную. Он и рад бы, но в академии изучали отнюдь не фольклор. Правда, если поначалу Змей показался Курту обыденной нечистью, из тех, кого раньше называли просто “черт”, относя к чертям всю без разбору живность вроде русалок, леших и водяных, то, читая записи Лихтенштейна, продираясь сквозь знакомые лишь по специальной литературе иудаистские термины, Курт пришел к выводу, что Драхен – скорее идея, нежели существо. Воплощенная идея? Запросто! Если уж в самом известном на советской сцене балете фигурирует Злой Гений, и вытанцовывает как живой в черном костюме и таких же тапочках, то почему не воплотиться и собственно Злу?

Выводы, в общем, не утешали. Потому что идеи – это было не по части Курта. Идеями, движениями духа и прочими тонкими колебаниями занимались совсем другие люди, хотя и по тому же ведомству. А жаль. Хотелось бы самому найти и приручить что-нибудь эдакое.

В любом случае, сейчас совершенно ясно было, что убивать Драхена нельзя. Во-первых, потому что это, разумеется, невозможно. На данном этапе человеческого развития уничтожение Зла означает полное истребление всего, что есть на планете разумного. Это, не говоря о том, что для самого-то Змея планета Земля представляла интереса ровно столько же, сколь гречишное зернышко для человека, перед которым поставили тарелку гречневой каши. Или даже меньше. Хоть стерилизуй земную поверхность, Драхена не убудет. А может быть, даже и лучше станет.

А во-вторых, как ни печально это признавать, глупо избавляться от такой нужной в хозяйстве вещи, как чистое и всемогущее Зло. Но вот что странно: информация, в общем-то, доступна. Ни Ефрем, ни его отец, ни сами фон Нарбэ даже не задумываются над тем, чтобы попытаться ее скрыть или как-то использовать. А если уж знают они, значит, должны знать и те люди, которым по долгу службы положено интересоваться подобными вещами. И где они, эти люди? Работают? И на каком же этапе их разработка? Не так уж и трудно выйти на Драхена, не составляет, наверное, труда и встретиться с ним. А поскольку он воплотился, значит, появились и способы на него воздействовать. Элис, вон, сама того не понимая, веревки из него вьет. Что же в таком случае могут сделать специалисты, – это никакой фантазии не хватит, чтобы представить.