Чужая война - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 19

«Тресса, – мрачно подытожила я, – вы с ним похожи». На спутника его я обратила внимание уже после появления Кины. Гоббер как гоббер. Ничего особенного. Ну, опуская то, что он из Белого Креста. Но после обилия эльфов в этих краях гобберы-анласиты меня уже не удивляли. А менестрелька действительно появилась скоро, как и обещала. Поискала меня взглядом. Нашла. И радостно устремилась в мою сторону, словно не замечая одобрительного гула собравшейся солдатни. М-да. В моем присутствии она, судя по всему, вообще ничего не боялась.

– Тресса, ты знаешь… Там, у графа, у него сын…

– Мерзавчик.

– Ну… да. Похоже. Я сказала, что всегда ночую с тобой в одной комнате.

– Что?!

– А что такого? Он говорит, вам удобно в ваших покоях? Если что-то не так, скажите, я распоряжусь и…

– Ближе к делу, Кина. Как затаскивать девочек в постель, я знаю сама. Ты сказала, что ночуешь с кем?

– С тобой. С тобой-Трессой! – До нее наконец дошло. – Ну, конечно, с тобой-Трессой. Я же помнила, что. ты собираешься женское обличье принять. Кстати, здравствуй.

Определенно, она надо мной издевается.

– Давно не виделись. Ну ладно. Составлю я тебе компанию. Пусть приходит графеныш.

– Спасибо.

Кина соизволила наконец заметить, что мы с ней не одни. Она мило поулыбалась солдатам. Помахала ручкой моим исманам. Потом взглянула на эльфа…

Взглянула еще раз.

А он – на нее.

«Ладно, – решила я, – пусть поживет пока этот длинный. Мне ни он, ни коротышка, похоже, не опасны. Эльф с менестрельки моей глаз не сводит. Гоббер в миску уткнулся, если бы мог – целиком бы туда залез. А вот Кина альбиносом заинтересовалась, и это славненько – все девочке веселее…

«Стоп! А как же я-Эльрик?!» Это, кажется, ровным счетом никого не волновало.

– Слышь, красотка… – Кряжистый солдатик из графских, как его бишь… да, Дорли, кинул на меня осторожный взгляд и поправился:

– Простите, госпожа, вы, я вижу, менестрель.

Обращался он, понятное дело, к Кине, а не ко мне. А на меня косился, потому как понял чутьем своим солдатским, что если тут за неучтивость от кого и можно получить, так как раз от благородной леди Трессы.

Эльфиечка Дорли окинула безразличным взглядом. Лютню с плеча сняла. Расчехлила ее эдак неспешно. И даже подстраивать не стала – только что, видать, в замке распевала для публики благодарной, – сразу пальцами по струнам. Лютня аж вскрикнула. То ли заговорила, то ли заплакала, то ли смехом рассыпалась. Одна музыка. Без слов. Зачем такой музыке еще слова какие-то?

Честно скажу – мало кого эльфийская музыка равнодушным оставит. Этого у них не отнимешь – умеют. В казарме не то что говорить – есть перестали. Все как один на Кину уставились… Не на Кину даже. На музыку. Если можно музыку увидеть. Эту можно было. И увидеть. И почувствовать.

Только маленький, тот, который гоббер, спрыгнул со скамьи и отправился на улицу. Судя по всему, к музыке он равнодушен. Поколебавшись между желанием послушать Кину и любопытством, я выбрала второе. И, оставив менестрельку под сомнительной охраной длинного, пошла вслед за гоббером. Воздухом подышать. В казарме, знаете ли, душно.

Половинчик дотопал до ворот. Уселся там на скамеечку. Для чего в воротах скамеечка? Чтобы страже спать удобней было? И достал из кошелька на поясе трубку и кисет с табаком.

Ага. Вот и повод познакомиться.

Моя трубка всегда была при мне. Что поделаешь, вредная привычка, подхваченная еще на Востоке, с веками не только не исчезла, а, наоборот, усилилась. Я подошла к гобберу. Села рядом. Набила трубку. Поискала огниво. Для порядка чертыхнулась и обратилась к нему, старательно запихивая огниво подальше в кисет:

– Почтеннейший, у вас не найдется огонька?

Половинчик подскочил. Выронил трубку и рухнул на колени перед скамейкой мне в голову не пришло, что он преклонил колени передо мной).

– Кто вы, Прекрасная Дама?

– Что?!

Боги! Шефанго с эльфийским голосом. Прекрасная Дама… Нет, я не спорю, с точки зрения Ям Собаки, я очень даже ничего. Но гоббер…

Меня разобрал смех.

Половинчик поднялся с земли, изумленно на меня таращась. Трубка его валялась шагах в трех от нас, но он не смог бы ее разглядеть. Темно. И меня разглядеть он не мог. Даже то, что я в маске.

– Чем вызван ваш смех, миледи? Я попыталась ответить, но снова рассмеялась. В конце концов, отсмеявшись и отдышавшись, я таки прикурила от его огнива. Подняла и вручила гобберу его трубку. А потом, затянувшись, дала ему разглядеть мои глаза.

– Вы не эльфийка?

– Вы на диво сообразительны. И полагаю, теперь понимаете, что называть меня Прекрасной Дамой…

– Я знаю, что говорю, – упрямо заявил гоббер. – Вы прекрасны.

– Ладно. Спорить я не собираюсь, поскольку полностью с вами согласна. А вы кто?

– Сим, – церемонно поклонился половинчик. – Монах ордена Белого Креста.

– Гоббер-Опаленный? Забавно.

– Я сумел преодолеть заблуждения предков. И нашел дорогу к Господу. Который является истинным Богом и карает тех, кто примет дары Его.

– Бредово звучит; извините, конечно.

– Да я и сам иногда сомневаюсь. Это все и вправду на бред похоже. – Гоббер пожал плечами. – Но попробуйте растолковать что-нибудь отцу-настоятелю.

Слово за слово. Хвостом по столу. Сим оказался существом разговорчивым. Но меру знал. Он рассказал, что они с Элидором, этим самым эльфом, уродом красноглазым, выполняли задание своего ордена. А теперь возвращаются.

Один из монастырей Белого Креста располагался в часе езды от замка.

Я эти места недолюбливала. Если орденские монахи кого за рилдиранина примут, тут только успевай сматываться. А я этого делать сроду не умела. А вообще, этот самый Крест обладал в Западной части Мессера немалым влиянием. Вот почему монахов наших так шустро в замок впустили, и капитан на раз-два побежал об их прибытии докладывать.

– Послушайте, Сим, а эльф, он что, тоже верующий?

– А как же. Такой же, как я.

– Понятно.

– Элидор у нас – ух! – неопределенно заметил гоббер. – Видали, какой он мрачный? У него эта… как ее… амнезия!

– Что-то венерическое?

– И это тоже. Но чуть позже.

– Ничего не понимаю.

– Амнезия, – важно объяснил мне Сим, – это потеря памяти. Он ее потерял. Совсем. Ничегошеньки не помнит. А потом еще женщина. А у него целибат. Но он женщину все равно… того. По заданию ордена. А орден его за нарушение целибата тоже… того.

– Что? И он позволил?

– А куда от отца-настоятеля денешься? Тут Сим, видимо, осознал двусмысленность последних фраз и поспешил разъяснить:

– Да вы не подумайте чего! В монастыре на него, по воле Божьей, просто епитимью наложили. Сур-ровую. Стр-расть!

– Сим, а вы в монастырь надолго вернулись?

– Нет. Нас теперь обоих накажут, – сообщил гоббер с ноткой гордости.

– Накажут и пошлют.

Определенно, наш разговор так и норовил свернуть в области, более подходящие мне-Эльрику, а не воспитанной даме Трессе. А в Картале усилен гарнизон. И монахи вернулись, выполнив задание Белого Креста. Назовите меня мнительной идиоткой, но я могу косу дать на отрезание, что вернулись они с Востока.

Интересно.

Меня, кажется, опять потянуло залезть в самую гущу событий. Назовем это так. Однако следовало подумать о Кине. Тащить ее с собой в эту самую гущу было бы с моей стороны свинством.

Но неужели в самом деле война? Успеем мы проскочить через Эзис до того, как там перекроют границы и начнут кидаться на всех неверных? Я-то одна где угодно пролезу…

К тому же меня в Эзисе еще помнят. Другое дело Кина. А вообще, когда у исманов война, на Эннэм они начинают коситься нервно. Ну и на тех, кто в Эннэм едет, тоже смотрят неласково. Мы с Кипой как раз в Эннэм и собирались… Рискнуть? Или не стоит? А если не стоит, то куда податься?

Что у нас поблизости?

Аквитон.

Если война намечается достаточно серьезная, это герцогство тоже будет затронуто. Плохо. Значит, нам следует как можно скорее миновать его и рвать когти дальше на запад. На юго-запад. Минуя Румию, полную озверелых анаситов, в Эллию. Там народ потерпимее. И Боги поприличнее.