Из тупика - Пикуль Валентин Саввич - Страница 82

- Мне? - оскорбился Звегинцев. - Под красное знамя?

- Именно так, ваше превосходительство. Под красным знаменем мы сотворим великое белое дело.

- Но там же этот... демагог! С такими, знаете, неприятными, шокирующими приличного человека замашками.

- Не беспокойтесь о Юрьеве, - утешил его Басалаго. - Этот боксер сейчас бьет свои последние раунды. Скоро ему на ринг вообще не выходить.

- Вы такого мнения, Мишель?

- Я знаю точно.

- И кто же его собьет, этого Юрьева?

- Даже не мы с вами. Юрьева сковырнут в канаву сами же большевики. А пока пусть эта мускулистая тля в демократической кепочке наслаждается жизнью и своим показным величием. Ему ведь, дураку, наверное, кажется, что он на Мурмане главный...

...Юрьев болтал по телефону с какой-то очередной своей поклонницей и, заметив гостей на пороге своего убежища, показал карандашом на стулья:

- Садитесь, товарищи, я сейчас... Итак, договорились! - закончил он разговор. - В восемь не могу. Ну ладно, не зачахнешь, если приду и в десять.

Бросив трубку, он энергично выскочил из-за стола.

- Я все уже знаю, - заговорил Юрьев. - Эти финно-германские банды, что двигаются на Кемь и Кандалакшу, как раз кстати! Совнарком должен понять, что грозит сейчас Советской власти на Мурмане. Или - или! Мы не имеем сил противостоять натиску. Честное сотрудничество с союзниками - вот единственное, что спасет нас. Да! Нам осталось последнее: повернуться к рейду, и пусть "некто третий" сойдет на берег со своей палубы...

Пока Юрьева несло, Звегинцев рассматривал его во все глаза - как редкого зверя. Генерал был повержен во прах этой неуемной бравадой рыночного зазывалы. "До чего же невоспитанный человек!" - думал о нем Звегинцев.

- Ну хватит болтать.. Дело! - решительно заявил Басалаго. Юрьев порылся в столе, извлек бумагу:

- Вот дело... Мною составлен, в простоте ума моего, первый эскиз в Наркоминдел о санкции на вмешательство союзников. Я еще раз предупреждаю Центр, что германская опасность грозит нам кулаком! И вот я спрашиваю здесь (далее Юрьев прочитал): "...в каких формах может быть приемлема помощь живой и материальной силой от дружественных нам держав?.." Ну и конечно же, я здесь заверяю Центр в "самом доброжелательном отношении союзных миссий". Так вот, - закончил Юрьев, иссякая словами, - если фраза товарища Троцкого о честном сотрудничестве чего-нибудь да стоит, так ее пора перелить в деловые формы. Теперь, прошу, ознакомьтесь с моим запросом внимательно!

Басалаго бегло прочитал телеграмму, сказал:

- Эскиз удобен. - Взял перо и тут же, не мудрствуя лукаво, подписался. - Ваше превосходительство, и вам!

Конечно, человеку старого воспитания было не просто отдать свою подпись с беззаботной легкостью этих молодых изворотливых дьяволов. Звегинцев еще недостаточно в этом поднаторел. К тому же отсутствие знаков препинания выводило его из себя.

- Вы, как автор, не будете обижены, ежели я исправлю и орфографические ошибки? - спросил он у Юрьева.

- Мы Пажеского корпуса не кончали... Исправляйте!

- Так, - сказал Звегинцев, приведя телеграмму в божеский вид. - Но, простите великодушно, при чем же здесь господин Троцкий и при чем здесь я, бывший генерал гвардейской кавалерии? Я не понимаю, чего вы домогаетесь от меня? Не лучше ли просто сказать англичанам по старой дружбе, чтобы они не валяли дурака и поскорее высаживали свои десанты... Послушайте, вы мне объясните: кому нужна моя подпись?

О, святая простота бывших генералов от кавалерии!..

Пришлось Басалаго деликатно пояснить:

- Видите ли, генерал, товарищ Троцкий - это наркоминдел; раньше, в благословенные времена проклятого прошлого, он назывался бы министром иностранных дел. А вы, насколько я понимаю в расстановке сил на Мурмане, прибыли сюда с санкции того же Троцкого, чтобы возглавить войска на Мурмане.

- Это без подвоха, милейший? - спросил Звегинцев.

- Абсолютно так. Подписывайте!

- Ну что ж, - вздохнул Звегинцев, ставя подпись. - Не я один продал душу. Вон адмирал Щастный тоже в генерал-адъютанты метил, а попал в советские флотоводцы...

Три подписи - достаточно весомо: председатель Мурсовдепа, начштамур Басалаго и командующий войсками Звегинцев.

Юрьев помахал бумагой, чтобы поскорее высохли чернила.

- Вполне убедительно, - сказал. - Теперь - на телеграф!..

К вечеру телеграф пустынен. От нечего делать Басалаго и Юрьев слонялись по темному бараку, присаживались у раскаленных печек. Курили. Помалкивали. Поглядывали на часы.

- Уже девять, - заметил Юрьев. - Может, ответ придет только утром? Тогда на кой черт мы торчим здесь?

- Подождем еще полчаса, - сказал ему Басалаго.

Телеграф заработал в двадцать один час пятнадцать минут.

Басалаго увидел, как отхлынула кровь от лица Юрьева.

- Что же там? - спросил он, переживая. - Читай...

Юрьев молча повернул к нему ленту с ответом Троцкого.

ВЫ ОБЯЗАНЫ ПРИНЯТЬ ЛЮБОЕ СОДЕЙСТВИЕ СОЮЗНЫХ МИССИИ...

В конце телеграммы наркоминдел призывал Юрьева проявить образец выдержки и революционной преданности делу рабочего класса.

Басалаго с язвой в голосе заметил Юрьеву:

- Преданность ты проявишь, я не сомневаюсь. Но... где же здесь подпись Ленина?

Юрьев аккуратно сложил телеграмму. Спрятал ее в карман широкого пальто, которое отвисало полами от тяжести оружия.

- Ясно, - ответил он, - что Ленин ничего об этом не знает, и надо как можно скорее закрепить согласие - не на словах, а на деле...

* * *

На телеграмме наркоминдела, посланной на Мурман, стояло указание: "Вне всякой очереди!" И это как бы определило всю подозрительную стремительность дальнейших событий...

Еще не рассвело над заливом, а Басалаго уже заторопился:

- Собирайте коллегию! Будите англичан и французов! Петушок давно пропел, и они могут проспать самое интересное...

Прямо из объятий "баядерки" пришел Юрьев, хлебал воду из графина после похмелья. За ним - Каратыгин, Шверченко, Ляуданский...

- Мишка, - сказал Юрьев, принюхиваясь, - чего ног не моешь? Потом от тебя, как от падлы... Неудобно, ведь Европа с нами!

Европу сегодня представляли: от англичан - адмирал Кэмпен и консул Холл в сопровождении неизбежного Уилки; от французов - Лятурнер и капитан Шарпантье; присутствовала и Америка - в лице румяного жизнерадостного лейтенанта Мартина.

Расселись. Тускло светила лампа под абажуром. На рейде лязгали цепи, выла сирена с подводной лодки, от самой Колы натужно орал паровоз, поспешая к Мурманску.

- Юрьев, - шепнул Басалаго, - тебе разжигать...

- Начнем, - отозвался председатель совдепа.

Юрьев зачитал перед собранием телеграмму Троцкого:

- "...принять любое содействие союзных миссий!"

И сел. Залпом выхлебал еще стакан воды.

- Кем подписано? - спросил консул Холл, тщательно скрывая волнение (и это ему отлично удавалось).

- Телеграмма от имени наркоминдела.

- Разумно, - буркнул Лятурнер, не поднимая лица. Союзники еще не освоились с этой новостью; казалось, они еще не верили в то, что невозможное вчера вдруг стало возможным сегодня. Лейтенант Мартин, в узеньком мундире, широком в плечах, с жиденьким галстуком на шее, вырос над собранием и первым нарушил эту вкусную тишину.

- Телеграмму мистера Троцкого, - сказал он, - я, как представитель президента Штатов, расцениваю пока платонически, ибо за мною (вдруг лягнул Мартин своих союзников) еще не стоят крейсера и линкоры моей страны, как они стоят ныне под самыми дверями консульств моих почтенных коллег англичан и французов...

- Не надо опаздывать, - сказал Кэмпен.

- Их никогда не дождешься, - пожаловался майор Лятурнер.

Басалаго прочел соглашение с союзниками: всего было в нем четыре пункта. На лицах союзных представителей отпечатлелось самое напряженное внимание: сейчас они мысленно взвешивали каждое слово этого соглашения, пока еще "словесного"{18}.