Игры на кровь - Игнатьев Сергей - Страница 22

Сейчас важно было одно – моя жажда.

Пить, мне хотелось пить... Горячую, пряную, терпкую... темно-красную... ее, дарующую силы и победу, ее, ту, что могла меня согреть...

Меня знобило, трясло, я спотыкался. Но продолжал бежать куда-то вперед, навстречу своей судьбе.

Холодно. Как же холодно... Нужно согреться. Нужно насытиться горячим, согревающим, наполняющим теплом... нужно утолить Жажду.

Из-за очередного поворота коридора, по которому я брел, сбившись на медленный шаг, жадно хватая воздух, опираясь на стену и борясь с кроваво-красной круговертью в глазах, выскочили двое. Спецназовцы в черных комбинезонах, легких кевларовых бронежилетах и черных кепи, с коротким автоматами в руках.

Я остановился, глядя на них, пытаясь разглядеть их сквозь кровавую метель, что плясала в глазах.

Я чувствовал тепло их разгоряченных бегом тел. Чувствовал, как бежит по их венам горячая, терпкая, темно-красная... возвращающая жизнь... кровь. Их кровь...

Отброшенный моим ударом, один из спецназовцев с хрустом приложился головой о выступающую из стены железную балку и медленно сполз на пол, бессильно раскинув руки.

Второй попытался вскинуть автомат, но я с силой ударил его ребрами ладоней по ушам. Оглушенный и потерявший ориентацию в пространстве, он неловко переступил ногами в тяжелых ботинках и упал коленями на бетонный пол.

Я аккуратно обошел вокруг него, снял с его головы кепи и ухватил за густые темные волосы.

Парень стонал, зажимая ладонями уши.

Хорошенько примерившись, не испытывая совершенно никаких эмоций, я с хрустом ударил его коленом в нос.

Он захрипел, по подбородку хлынула кровь. По моему телу прошла волна дрожи.

Подхватив парня с пола, я на всякий случай еще раз влепил ему ногой в живот и вдавил его обмякшее тело в стену.

...кончики клыков нежно коснулись загорелой шеи... коснулись кожи, под которой, маня меня, сводя с ума, лишая остатков рассудка, пульсировал и бился пульс чужой жизни.

Я впился клыками в горло парня.

И начал пить его, наслаждаясь новым, неведомым раньше чувством... Пил его обжигающе горячую кровь, пил его страх и его боль... Пил его Жизнь.

Вот так это и случилось – я переступил за грань, за ту самую грань, что придумал себе сам. Я убил ради того, чтобы выпить крови.

Я утолял свою Жажду. Я чувствовал, как жизнь покидает его, входя в меня вместе с жадными, судорожными глотками. Впервые в жизни я утолял жажду крови по-настоящему, без суррогатов Силы и жалких оправданий. Я пил его... Я дарил ему смерть.

Покачиваясь из стороны в сторону, будто пьяный, я вышел на балкон второго этажа.

Внизу, за опоясывающим площадку стеклянным бордюром, должен был располагаться современный тренажерный зал. Сейчас там наличествовал фундамент искусственного водоема, со стилизованным каменным гротом, который, очевидно, был призван создавать успокаивающую нервы атмосферу.

Пока атмосфера была совершенно противоположной. Из бетонного дна торчали какие-то железные штыри. Пол был завален мотками кабеля, брикетами фарфоровой плитки и прочим строительным мусором.

Тыльной стороной ладони я стер с подбородка кровь выпитого мной спецназовца.

Как сладко. Как хорошо. Сила переполняла меня. Неудержимая Сила, прилив энергии, радостное возбуждение и эйфория. Хотелось действия. Хотелось войны и победы. Хотелось Игры.

С противоположной стороны балкона, ковыляя, вышел Игорь с автоматом наперевес. Свободной рукой он держался за бок.

Увидев меня, он кивнул. И, видимо, сразу почувствовал произошедшую со мной метаморфозу.

– Вижу, Серж... – он усмехнулся, кашляя и сплевывая на пол. – Вижу, что для тебя сегодняшний день точно не прошел зря...

– Необычайные ощущения! Я словно заново... Игорь, ты ранен? – Наслаждаясь новыми эмоциями, торопясь найти им какое-то словесное определение, я не сразу осознал, почему Игорь держится за окровавленный бок.

– Пустяки... – Игорь поморщился. – Вот, помню, года два назад...

Он не успел договорить.

Звук выстрела, многократно умноженный эхом, заплясал под высоким потолком тренажерного зала.

Игорь покачнулся, и, глядя куда-то мне за спину, упал на пол...

Я медленно обернулся.

Прямо передо мной, держа на уровне глаз пистолет, стоял Шатун.

Его холодные глаза смотрели прямо на меня.

– Ну вот и свиделись, Серж...

Вот и все, подумал я.

Как глупо и как быстро все заканчивается... Почему, почему именно так?

– Как чаек? – ровным голосом спросил я. – Горячий был, да?

Не отрывая от меня взгляда, Шатун отшвырнул пистолет.

Поведя плечами, оскалился, глухо зарычал и, глядя исподлобья наливающимися кровью глазами, медленно направился ко мне.

Я попятился, принимая игру, в беззвучной ярости оскаливая узкие клыки и втягивая ноздрями запах наступающего на меня Врага.

– Я положу тебя... – хрипло прошептал я.

Шатун бешено взревел, и тело его забилось в судорогах, переходя в боевую трансформацию. Черный спецназовский комбинезона затрещал, лопаясь по швам, разрываясь от сокращений набухающих мышц, прямо на моих глазах обрастающих шерстью.

Оскалив усеянную острыми клыками пасть, на меня бросился здоровенный бурый медведь.

Я дико заорал, кидаясь ему навстречу, вцепился в мокрую шерсть, не успевшую высохнуть после трансформации. Медведь навалился на меня своим весом, еще шире распахнул пасть и заревел, обдав тяжелым звериным духом.

Его лапы с силой давили на меня, прижимая к полу, жали на легкие, не давая вздохнуть.

Безумные красные глаза, все еще человеческие глаза, с ненавистью смотрели на меня.

– Извини, что забыл предупредить, – прохрипел я, – но я не играю по правилам... с теми, кто... предал меня...

Медведь удивленно сверкнул глазами.

Я крепче стиснул зазубренный охотничий нож, который успел вытащить из ножен, закрепленных на бедре узкими ремнями. И с силой ударил оборотня в живот.

Шатун взревел, и в его реве уже не было места гневу – только боль... только обида победителя, сброшенного с пьедестала, едва успев вступить на него... Едва успев почувствовать запах победы.

Сцепив зубы, я провернул лезвие, жадно впившееся в неподатливую живую плоть, и почувствовал, как плеснула на руку обжигающе горячая кровь оборотня.

Шатун с диким воплем встал на дыбы, заливая меня собственной кровью из вспоротого подбрюшья.

Вскочив на ноги, я навалился на него всем своим весом и, громко крича, толкнул...

Медведь неловко взмахнул лапами и, оступившись задними лапами, повалился на хрупкую ограду балкона. Перила не выдержали массы, стеклянный бордюр треснул, и оборотень полетел вниз вместе с россыпью мелких осколков...

Шатун с оглушительным ревом полетел прямиком на торчащие из бетонного дна пустого водоема железные штыри. И с глухим хрустом упал на них.

Я стоял, качаясь из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие.

Внизу, насквозь пронзенный штырями, лежал молодой крепкий мужчина. Лежал, раскинув руки, обиженно приподняв косматые брови и глядя на меня ясными голубыми глазами. Мертвыми глазами.

– Все это сон... – сказал я ему. – Ты просто проснулся, полковник.

Створки лифта разъехались.

Я вышел в холл. На заваленном автоматными гильзами полу лежало несколько тел в черных и темно-серых комбинезонах. Откуда-то снизу тянуло сладковатым дымом. Здание горело.

Я без труда нашел лестницу, ведущую на крышу. Возле входа в подсобку полулежал, прислонившись к выщербленной пулями стене и бессильно склонив к плечу лохматую рыжеволосую голову, залитую темной кровью, изрешеченный пулями Крюшон.

Странно, но я не почувствовал ничего, глядя на его тело. Все казалось правильным и понятным. Теперь, когда я переступил через тот самый порог, которого так боялся много-много лет... Теперь, когда я окончательно превратился в нежить.

На ступеньках лестницы, неестественно задрав голову, раскинув руки и глядя в потолок потускневшими глазами, замер облаченный в бежевый балахон курносый Хранитель. Я вспомнил его. Тот самый белый маг, что выступал на чрезвычайном заседании Совета.