Законы заблуждений - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 51

– Мессир, если вы не хотите по-хорошему, – безапелляционно заявил Хиппи, по плечам которого слегка разбросались длинные иссиня-черные волосы, – извольте, будет по-плохому. С этого двора уйдет только один.

– Ваша фамилия, часом, не Мак-Лауд? – съязвил Казаков, но Хиппи его не понял. Длинноволосый просто переместился вперед, будто тень, и Сергей едва успел уклониться от нескольких довольно мощных и грамотных ударов, целивших в голову и грудь.

«Интересно, чем это нас бьют? – мимолетно подумал Казаков, наблюдая за движениями противника. – Не похоже ни на один восточный стиль, да и откуда здесь могут знать о искусствах Поднебесной, Японии или Кореи? Но мальчик все равно красиво движется. Конечно, я где-то читал, будто в средневековой Европе существовали свои школы самозащиты без оружия, но в мои времена это прочно забыли, заменив руко-ного-маханием с Востока. Опаньки!»

Хиппи опять не достал врага, но его ладонь скользнула по коротким волосам Сергея, снова успевшего отпрянуть назад. Казаков разозлился окончательно. Это его и погубило.

Серия ударов ногами по плечам и корпусу, попытка достать шею, пах и колени пропали втуне. Во-первых, никто не дерется на пьяную голову. Это, простите, моветон. Во-вторых, черноглазый перемещался в пространстве, как капля ртути внутри вращающейся колбы. Подошвы мягких сапог Казакова только касались его рубашки и обнаженных предплечий, не причиняя и малейшего вреда. Одно хорошо – Хиппи в основном оборонялся, не пытаясь атаковать. Значит, боится. Раз боится – ату его!

И тут случилось нечто непонятное. Постоянно отступавший, юливший и вертевшийся противник несколькими вполне умелыми движениями отвел два самых мощных удара Казакова, незаметно придвинулся почти вплотную, вывел врага из равновесия абсолютно неизвестным Сергею движением, после чего нанес мгновенный и жуткий удар в кадык.

Чистый нокаут.

Казаков вдруг понял, что сейчас лучше всего умереть сразу. Горло не просто болело, а разламывалось на сотни осколков – создается впечатление, что ты подавился гранатой Ф-1 и таковая взорвалась у тебя в гортани. Дыхание восстановить никак не удавалось, грудные мышцы и диафрагма отказывались работать. Еще секунда – и потеря сознания. Красивое небо над Сицилией, особенно по утрам – такое голубенькое, в облачках…

– Будьте вежливы и помните, что вы дворянин, – стоя над инертным телом Казакова и высокомерно глядя сверху вниз, внушительно проговорил Хиппи. – В этом случае ее высочество будет счастлива вас видеть в любое удобное для нее время. Кстати, я так и не представился. Хайме де Транкавель да Хименес из Ренн-ле-Шато.

Казаков хотел сказать «Очень приятно», но сознание окончательно помутилось – воздуха не хватало. Неужели этот подонок сломал хрящи гортани?

Хайме присел на корточки рядом с поверженным противником и убедился, что тот пребывает в состоянии бессознательном. На всякий случай ощупал шею Казакова, удостоверился, что все в порядке, встал, коротко поклонился и, развернувшись, упруго пошел обратно к странноприимному дому.

Сергей очнулся спустя минут пять. Вокруг – никого, только яркий дрозд скачет по ветвям олив, искоса, по-птичьи, поглядывая на человека.

– Крут, – прохрипел бывший оруженосец сэра Мишеля. – Откуда он такой взялся на мою голову?

Шея болела несносно, однако дышалось полной грудью. Казаков, недолго посидев на земле, заставил себя встать и неуверенно зашагал к покоям принцессы.

Извиняться.

Люди и маски – IV

…Казаков валялся на своих денежных сундуках, почти позабыв о том, что под спиной уютно покоятся в дереве и промасленной холстине пять центнеров золота. Размышлял. О, просим извинить за вульгарность, бренности всего сущего.

Ему было нехорошо. Мутило. Нет, чудом изгнанная Ангерраном-Рено болезнь возвращаться не думала, арбалетная рана почти не беспокоила, горячка (когда ты не можешь до конца понять, холодно тебе или жарко, а в голове булькает что-то вроде жидкого клейстера) к вечеру не пришла. Но все равно – противно. Тоскливо.

Во, блин, Гунтеру хорошо. Тевтонец вписался сюда как торпеда в борт авианосца. И не поймешь, почему он – прижился, а тебе никак не получается. Конечно, у Гунтера папаша – историк и лингвист, сам с детства обитал в дворянском поместье, обвешанном портретами предков и ржавыми доспехами, и даже имеет положенную приставку к фамилии – «фон», что по-русски означает «из». Гунтер из Райхерта. Так только дворяне могут. Пусть провинциальные, но дворяне. С гербом. И развесистым древом генеалогии. Русская же фамилия «Казаков» по своей семантике обозначает: твои предки либо были казаками, либо предок носил прозвище «Казак». Тоже неплохо, но не для нынешних времен. Вольного казачества сейчас нет. И появится таковое лет через… А, чего гадать! Смысла нет.

В нормандском лесу, обитая возле разбитого К-250, Сергей не чувствовал себя в этом мире чужим. Деревья, птички, шмели поздние жужжат над осенними цветами. Окружающее непонятно, но не чуждо.

После того, как вертолет грянулся оземь в сосновой ложбинке, а едва живому второму пилоту, раненому не то английской, не то немецкой пулей во время прохождения машины через сороковые года ХХ столетия, сокрушило штурвалом грудную клетку, Казаков отделался отнюдь не легким испугом и, возможно, сотрясением мозга. Но не более. Чудо уберегло. Пара ссадин, шишка на затылке и кровь из носу, остановившаяся тотчас. Правда к вечеру моральное состояние ухудшилось.

Теперь представьте: первым делом надо вытащить из кабины своих подопечных, ибо пилоты для Службы Безопасности КБ именно подопечные, предназначенные к бдительной охране. Постараться оказать первую помощь. Убедиться, что оба – мертвее мертвого. Потом звать подмогу. Системы экстренной связи работают как часы, сигнал идет и на спутник и на наши самолеты, долженствующие оказаться в пределах досягаемости. Ну, хотя бы рейс «Аэрофлота» Санкт-Петербург – Франкфурт-на-Одере – Нью-Йорк, находящийся в это самое время где-то неподалеку, в радиусе тысячи километров. У каждого летчика гражданской авиации есть четкая инструкция: при получении определенного кода немедленно сообщать куда следует. А люди, которые «откуда следует», моментом примут меры, чтобы найти разбившийся на территории Франции аппарат и не дать любопытным лягушатникам до прибытия представителей посольства и специалистов сунуть нос в маленькие, но такие притягательные тайны КБ. Схема отработана долгими годами.

И плевать на все странности. Свысока. Те суки, которые обстреляли вертолет возле Лондона, огребут множество проблем. Очень серьезных и вызывающих грусть. Но это – работа дипломатов и правительства. Наша задача, как и следует из наизусть затверженных инструкций – ждать и бдеть. Займемся.

Первым делом, разумеется, припрутся французские вояки или спецназ полиции, нечто наподобие российского ОМОНа, только круче и вдумчивее. Казаков отлично помнил появившееся в начале девяностых годов правило для обывателя: если в то место, где ты находишься, будь то рынок, хиповский фестиваль или митинг, сваливается со спецоперацией родной ОМОН или подразделения, похожие на него как спецификой, так и незамысловатой ментальностью, мигом падай на землю и закрывай голову руками. Прежде всего – уберечь голову. Без остального в большинстве случаев можно прожить. Французы – цивилизованные падлы, так не поступают. Будут вежливы, но навязчивы до тошнотворности.

Прошел час. Никого. Три часа – из всей авиации пропланировала над деревьями крупная птица, похожая на орла, и затарахтела в кустах парочка зябликов. Ответ через спутник на дублирующие системы связи не поступает. Радар сдох. Не определить, есть кто поблизости в воздухе или нет. Черт побери, ведь не могли ПВО Франции не засечь пересекающий границу вертолет! К-250 не «Стелс», его можно заметить! А в отечественных службах, где за последние два года наконец навели приемлемый порядок, пришедший на смену постперестроечной бездарности, должна вовсю кипеть работа, как аналитическая, так и практическая. Следует вообразить себе реакцию американцев, которые, допустим, во время авиасалона в подмосковном Тушино потеряли стратегический бомбардировщик Б-2, а русские только разводят руками и говорят: «Ничего не знаем, не видели, авось найдется»