Репортаж без места событий - Алешина Светлана - Страница 17

— Понимаете, Тарасов — это все-таки не мировой уровень, — заметил Маликов, едва заметно улыбнувшись. — Мы не хотели рисковать некоторыми экспонатами — и в дороге, и на самой демонстрации могло всякое случиться. И случилось же!

— Но, насколько я знаю, работы Куницина не имеют такой баснословной стоимости, — заметила я.

— Вы знаете, где-то около месяца назад нам поступило предложение от одного западного коллекционера, который готов был обменять колье на несколько женских украшений из чистого серебра известного немецкого гравера, — рассказал Кирилл Владимирович.

— А вы отказались обмениваться?

— Да, хотя предложение было заманчивым! Отказались по многим причинам. Во-первых, я не очень-то люблю расставаться с предметами из моей коллекции. Во-вторых, оно навело нас на мысль, что колье Куницина на самом деле может стоить гораздо больше, поэтому мы сомневаемся, что наши специалисты верно оценивают работы этого автора. Вы знаете, со временем изделия некоторых мастеров вступают в период взрыва популярности. Может быть, и работы Куницина со временем приобретут баснословную стоимость. Нужно провести дополнительные исследования, экспертизы… — объяснил Маликов.

— А вы не думаете, что с колье пытался воссоединиться владелец серег из комплекта? — уточнила я.

— Нет, у этого коллекционера нет больше ни одной работы этого автора, — уверенно сказал Кирилл Владимирович.

— А вы не можете дать его координаты? — попросила я.

— Нет, — резко сказал Кирилл Владимирович. — По этическим соображениям. Многие коллекционеры предпочитают сохранять свои имена в тайне, чтобы предотвратить происшествия, случившиеся у вас в Тарасове.

— А если именно он охотится за всеми работами Николая Куницина? Ведь в Тарасове совершено убийство и похищена диадема этого автора, — заметила я.

— Я не думаю, что это был именно этот коллекционер, он действует несколько иначе, — Маликов вновь опровергнул мое предположение. — Тем более что обычно коллекционеры часто демонстрируют свое собрание и поэтому остерегаются брать себе вещи, полученные незаконным путем.

— Но демонстрация будет проводиться за границей, где наши законы теряют свою силу, — не унималась я.

— Я все равно вам не скажу имя этого коллекционера, но копию колье Николая Куницина вы получите, — пообещал Кирилл Владимирович. — Если вы не против, я сейчас вам ее принесу.

Я осталась одна в кабинете Маликова. Странно, что он сам пошел выполнять мою просьбу! Странно, что отказался мне давать какую-либо информацию по поводу этого коллекционера! Странно, что он с готовностью отдает мне копию! Подозрительный тип, одним словом!

А зачем тогда Маликов упомянул о заказчике? И почему произошла серия ограблений именно в Тарасове? Что стоило ему устроить по одному грабежу из коллекций по всем городам России, чтобы сотрудники правоохранительных органов не соотнесли между собой эти происшествия! А если кражей со своей частной выставки он хотел отвести от себя подозрения правоохранительных органов, чтобы спокойно заниматься сбором работ Куницина?

Я подошла к столу Маликова и взглянула на экран компьютера. Кирилл Владимирович знакомился с содержанием популярных изданий по искусствоведению — светился отрывок из недавно вышедшего журнального обозрения. Копаться в бумагах хозяина кабинета я не стала; если бы здесь было что-то важное, то он не оставил бы меня здесь на несколько минут.

Неожиданно дверь открылась и вошел Маликов с коробкой в руках. Он застал меня в районе своего стола, но отнесся к этому вполне спокойно.

— Вы не меня ли подозреваете? — только и сказал он и с улыбкой протянул мне коробку.

Я смутилась и промолчала. В коробке я обнаружила колье, точнее говоря, копию его, на изящной подушечке.

— Как настоящее, — убедил меня Маликов. — Без специальной экспертизы в лабораторных условиях отличить эту копию от оригинала нельзя. Даже вензель автора проставлен!

— Оно золотое? — спросила я, внимательно рассматривая колье, которое на самом деле было очень похоже на оригинал.

— Нет, разумеется, — заверил меня Кирилл Владимирович. — Ценности никакой не представляет, но тем не менее у меня к вам просьба вернуть эту копию после того, как вам удастся использовать ее по назначению.

— Конечно же, — заверила я его. — И у меня к вам просьба…

— Еще одна? А не многого ли вы хотите, Ольга Юрьевна? От человека, которого вы косвенно подозреваете в грабеже, мошенничестве и убийстве? — Кирилл Владимирович снова улыбнулся.

«Ото, — подумала я. — Значит, все же обиделся или делает вид».

— Я хотела бы, чтобы с вашей выставки оригинал был на время убран, — попросила я, словно бы не обращая внимания на реакцию Кирилла Владимировича. — По крайней мере, до того момента, пока мы не вернем вам копию, — уточнила я.

— Хорошо, Ольга Юрьевна, — согласился Маликов. — Еще что-нибудь пожелаете?

— Нет, это все, — подумав, ответила я. — Спасибо большое!

— Тогда нам осталось только задокументировать то, что вы взяли у меня на время копию, то есть уладить все формальности, так сказать! — заметил Кирилл Владимирович.

Он составил договор, в котором были указаны обязательства обеих сторон. Я упаковала коробку с колье в свою сумку и попрощалась с Маликовым. Кирилл Владимирович проводил меня до порога своего кабинета и галантно распахнул передо мной двери.

Оказавшись на улице, я взглянула на часы: полдень. Ближайший поезд в Тарасов отправляется только в одиннадцать вечера. Я позвонила в кассу московского вокзала и забронировала одно место. Затем, набрав номер Кряжимского, сообщила, что уже утром буду в городе, не удержалась и похвасталась, что мне удалось получить вожделенную копию.

У меня была еще уйма свободного времени. Прогуляться по улицам? Заглянуть в гости к своей старой подруге Ленке? Зайти в какое-нибудь столичное кафе? Все-таки я с поезда! А не совместить ли мне приятное с полезным?

Недалеко от московского музея находилось Интернет-кафе, в которое я и надумала заглянуть. Подобные заведения постепенно стали вытеснять привычные тихие кафешки, куда заходят, чтобы отдохнуть душой и телом, то есть пообщаться и потанцевать. Интернет посягает на духовное и телесное большинства молодых граждан — с его помощью общаются, заводят знакомства, находят работу. У меня в кабинете компьютер был тоже подключен к глобальной сети, но заглядывать в Интернет не хватало времени. А сейчас мне хотелось бы посидеть за компьютером с чашечкой кофе.

Я зашла в кафе, больше напоминающее офис, чем место для отдыха, где за перегородками стояли компьютеры. Оплатив ближайшие три часа, я заняла одно местечко, заказав еще и чашечку кофе с шоколадом. От услуг инструктора я отказалась и сама без проблем нашла сайт, в котором общались коллекционеры вещиц из драгоценных металлов и камней практически со всех уголков России. К сожалению, я не нашла упоминания о заграничных коллекционерах. Здесь была вся информация, начиная с аукционов, на которых предлагались к обмену или продаже различные украшения, и кончая демонстрациями частных коллекций.

Я заинтересовалась сначала собраниями российских коллекционеров, надеясь увидеть упоминание о работах Николая Куницина. Якушев, оказывается, был одним из самых известных коллекционеров в России, в собрании которого имелись вещи бесценные. Олегу Борисовичу коллекция досталась по наследству от внезапно умершего родственника, тот получил ее из рук одного из представителей известного графского рода. Якушев действительно владел диадемой работы Куницина, снимок которой был помещен здесь же.

Прядилин в среде коллекционеров был известен как владелец богатейшего собрания перстней. Николая Куницина среди них не было, что выводило его из списка подозреваемых.

Климачев же представился мне, благодаря информации на сайте, в совершенно другом свете. Мало того, что в его коллекции нет ни одной вещицы, которая пользовалась бы спросом среди коллекционеров, но и многие экспонаты вообще имели небольшую ценность, так как материал, из которого они были изготовлены, отличался не очень хорошим качеством. Если это серебро, то самой низкой пробы, если золото, то с огромным количеством примесей. Практически все экспонаты были изготовлены не популярными в наше время мастерами, в основном российскими. У меня сложилось впечатление, что Владимир Вениаминович выкупал первые попавшиеся под руку вещи, не заботясь об их истинной ценности. Хотя это мнение шло вразрез с первоначальным, которое создалось у меня после разговоров с ним. Для себя я объяснила это тем, что Владимир Вениаминович не так богат, как некоторые коллекционеры, поэтому ему были недоступны дорогостоящие экспонаты.