Агнец на заклание - Иден Дороти - Страница 15

Кэтрин болтала о тех местах, где всегда светит солнце, но, чувствуя недовольство брата, говорила вполголоса. Буря усилилась, деревья скрипели и гнулись под ветром, дождь хлестал по окнам, и Элис казалась себе маленьким ягненком, застигнутым бурей. Глупый маленький беленький ягненок — так называл ее Феликс. Несчастный, так опрометчиво попавшийся…

Но сейчас Феликс восхищался бы Кэтрин с белым цветком в гладких черных волосах.

— Элис, ты не разговариваешь так много, как Камилла, — сказала Кэтрин и добавила:

— Бедная Камилла.

— Почему бедная? — удивилась Элис. Вдруг ей показалось, что сердце ее колотится громче, чем звучит ее голос. Камилла ушла и не вернулась.

Скрипучим голосом Дэлтон проговорил:

— Кофе остыл. Когда мы научим эту женщину подавать кофе горячим?

— Дорогой, ты же знаешь, я не люблю миссис Джоббетт. Тебе известно, что я хотела бы ее прогнать.

Но это предложение не понравилось Дэлтону.

— Все, кроме кофе, она делает превосходно.

— Даже Камилла спрашивала: «Как ты можешь ужиться с этой женщиной?» Ты тоже так думаешь, Элис? — спросила Кэтрин жалобно.

— Выбрось из головы Камиллу. Не будем говорить о ней.

— О, Дэлтон! Дорогой! — Кэтрин обошла стол и взяла его лицо в свои узкие ладони. — Ты не в настроении. Смотри, Элис. Понимаешь, почему я стремлюсь к другим людям? Дэлтон не в духе, и мне некому слова сказать.

Внезапно Элис пожалела ее, но, вспомнив о проколотых шинах, велела себе не делать этого.

Наконец она пошла наверх, в комнатку, которая на эту ночь станет ее пристанищем.

Там кто-то был. С облегчением Элис узнала круглое лицо в веснушках. Тотти поправляла постель.

— Привет, Тотти. Прости, что тебе пришлось готовить мне постель. Тотти усмехнулась.

— Все в порядке, мисс. Я очень часто делала это для мисс Мейсон.

— Она охотно здесь оставалась? — осторожно спросила Элис.

— Ну, в первый раз мисс Торп что-то придумала. Наверное, она с ума сходит по компании. Но после мисс Мейсон оставалась когда хотела. Вы догадываетесь почему. — Тотти подмигнула:

— Он! Я кладу вам грелку. Ночью будет холодно.

— Спасибо, Тотти. — Элис почти обрадовалась, что девочка помогает ей укладываться спать. Даже Камилла, если ее и оставили впервые обманом, потом делала это по своей воле. Значит, ничего страшного. Она крепко заснет, а утром поедет домой и объяснит Дандасу, который наверняка беспокоится, где она.

Тотти смахнула пыль с туалетного столика и повернулась, чтобы уйти.

— Но на вашем месте, — вдруг прошептала она и оглянулась на дверь, — я бы заперлась… Элис подбежала к двери.

— Почему, Тотти? Почему?

Но Тотти уже была посередине лестницы, а внизу сидел Дэлтон Торп. И Элис забеспокоилась сильнее, чем прежде, будучи не в состоянии вернуть девочку.

Это было бы так невежливо, так странно запереться в респектабельном доме. Кэтрин придет поговорить и увидит, что гостья заперлась на ключ? Нет, это невозможно. Но почему Тотти так сказала?

Было очень нелегко пересилить себя и не последовать совету Тотти. С трудом Элис заставила себя раздеться и облачиться в бледно-голубую атласную ночную рубашку, которую Кэтрин положила на ее кровать. Она поежилась от прикосновения холодной ткани к теплой коже.

Потом Элис легла и выключила свет. Она лежала, окаменев, слушая в темноте, как бьется ветер о стены дома. Где Камилла? В маленьком пахнущем гвоздикой домике ее отъезд казался капризной выходкой. Уэбстер — персонаж не то детектива, не то комической оперы. Окруженная тайной, Элис размышляла, почему же Дэлтона раздражало упоминание даже имени Камиллы, а ведь Камилла приезжала сюда специально, чтобы увидеть его. Тотти сказала, что лучше всего запереться на ключ. А Камилла запиралась? Возможно, однажды ночью она забыла…

Тихий голос Кэтрин у двери заставил Элис подняться.

— Ты спишь, дорогая? О, прости, я тебя потревожила. Я только хотела узнать, удобно ли тебе.

Элис включила свет и увидела Кэтрин в бирюзовом бархатном халате, с волосами, распущенными по плечам. Она была такой красивой и такой доброй, что Элис устыдилась своих опасений.

— Да, все прекрасно. Спасибо. Кэтрин подошла поближе.

— Элис, этот Феликс Додсуорт, которого я видела вчера вечером, что он за человек? Ты его давно знаешь, так ведь?

— Что-то около года, — осторожно ответила Элис. — Он — о'кей.

— Какой уклончивый ответ, дорогая. Я думаю, он просто милашка. — Кэтрин заулыбалась. Тонким пальцем потерла щеку. — И мне кажется, что я ему немного понравилась. Нет, даже больше чем немного. Он только что звонил.

— О? — Элис не могла скрыть интерес в голосе. Заметил ли Феликс ее отсутствие? Беспокоится ли о ней?

— Он снова хочет меня увидеть. И как можно скорее, — сказала Кэтрин. И снова улыбка пробежала по ее лицу. — Ну, ты знаешь, как нетерпеливы бывают мужчины. Но я уверена, Дэлтон не одобрит. Он законченный сноб. — Она вздохнула. — Но я не даю тебе спать. Спокойной ночи, Элис. Спи хорошо. Так чудесно, что ты здесь.

«Д, слишком нетерпелив», — вспомнила Элис. Странно, это были слова Камиллы. Феликс круглый дурак, если впутывается в такие истории. Не мог бы он поменьше внимания уделять женщинам, а побольше — карьере? Иначе всю оставшуюся жизнь он будет водить автобус от Хокитики до ледника.

Итак, ее отсутствие его не беспокоит. Элис снова выключила свет и легла. Она едва не плакала и чувствовала себя очень одинокой. Перед глазами проплыло лицо Кэтрин, за ним — Феликса, узкое, озорное, живое. И это видение отвлекло ее от незапертой двери и неуловимой опасности, таящейся в доме.

Она спала и видела сон о Камилле. Та, улыбаясь, шептала:

— Запри дверь. Так лучше.

Какая эксцентричная улыбка у Камиллы! Она что — и впрямь повернула ключ в замке?

Внезапно Элис проснулась. Широко открыв глаза, она попыталась освободиться от ночных кошмаров. Ветер ударил о стену дома. Темно. Даже квадрат окна едва ли светлее, чем остальная часть комнаты. Что-то двигалось в темноте — занавеска, колышущаяся от ветра. Кольца, на которых она висела, слабо постукивали. Дождь, казалось, прекратился. Элис напрягла зрение, пытаясь разглядеть мерцающие звезды. И в этот миг возле двери послышалось движение и шепот:

— Камилла здесь.

Затем булькающий смех — и это не во сне, а в реальности. Дверь с тихим стуком закрылась.

Элис вскочила, но что-то отбросило ее на подушки. Удар? На минуту ее голова отказалась работать. Девушка лежала, окаменев, сердце колотилось так сильно, что, казалось, трясется кровать. Кто-то стоял сзади, у изголовья. Кто? Что он делает? Элис пошевелила губами, но с них не слетело ни звука. Порывы ветра налетали на дом, занавески отзывались невинным клацаньем, как лед в стакане. Лед в жаркий день, подумала Элис. Холодный пот выступил на лбу. Никакого движения.

Все в комнате, за исключением легко трепещущих занавесок, было спокойно.

Никто не может стоять так тихо — будет слышно дыхание. Элис облизнула губы и усилием воли заставила себя произнести дрожащим голосом:

— Кто здесь?

Никакого ответа. Есть ли там кто-нибудь? Если бы у нее достало мужества включить свет, она бы узнала.

Элис осторожно повернула голову — и снова рывок, на этот раз слабый. Она сумела дотянуться до лампы.

Свет залил комнату. Элис быстро повернула голову и, почувствовав боль, поняла, что произошло. Никого в изголовье кровати не было. Но кто-то прокрался в спальню и веселой голубой ленточкой привязал ее за волосы к столбику кровати.

Дурацкая детская шутка. Элис дрожащими руками развязала ленту. Она слезла с кровати и, дрожа, встала на мягкий шерстяной ковер. Элис стащила с себя ночную рубашку Кэтрин и надела платье. Она не может оставаться в этом доме, не может пробыть здесь даже пять минут. Она сейчас же убежит, найдет Дандаса, Феликса и все им расскажет. И расскажет о подозрениях по поводу того, что Торпы по каким-то причинам держат Камиллу у себя.

Тотти советовала запереться.