Не люблю поддавки - Алешина Светлана - Страница 8

— Напрямую обвинял меня в смерти жены, — я развела руками, — представляешь?

— Ка-ак?! — Фима был настолько потрясен этой новостью, что замолчал почти на целых полминуты. — Он это всерьез?!

— Ну, в том смысле, что моя статья ее подвигла на этот поступок, — объяснила я.

— Чушь, — отрезал Фима, — чушь обыкновенная. И куда он потом делся?

— Виктор сдал его в милицию. Ты лучше расскажи нам про Юлию, — напомнила я.

— Да нечего практически рассказывать, — Фима пожал плечами и сморщил губы, демонстрируя свое отношение. — Двадцать четыре года, детей нет и не было. Работала секретарем директора небольшой фирмы. Название фирмы, кажется, «Скат».

Да, точно «Скат». Фирма занимается посредничеством при продажах больших партий продовольственных товаров. Одним словом, никелирует и хромирует детали для автомашин, гвозди, шурупы и прочие железяки. Небольшая фирма. Я не удивлюсь, если узнаю, что она еще, помимо работы секретарем, была там и уборщицей на полставки.

На работе характеризуется нормально. Спокойная, уравновешенная, серьезная, ответственная…

Стандартный набор для отписки. Ничего, за что можно было бы зацепиться.

— Уравновешенная? — переспросила я.

— Ну да, — подтвердил Фима, — я тоже обратил внимание, но это же женщина, а ты сама знаешь, какие они бывают.

— Какие же? — с навязчивым кокетством спросила Маринка. — Какие бывают женщины, скажите нам, Ефим Григорьевич.

— На работе — одни, дома — другие, в гостях — третьи. Вполне возможно, что на работе она и была тихой, а это назвали уравновешенностью. Вот, собственно, и все.

Наша беседа закончилась, и мы всей дружной компанией поехали в РОВД на мою встречу со следователем. Поднялись к нему мы, разумеется, только вдвоем с Фимой; Маринка с Виктором остались ждать меня около выхода.

Встреча со следователем прошла приблизительно так, как Фима и предсказывал, за одним только исключением: этот молодой, но уже уставший от жизни человек — я говорю про следователя — большую часть нашего получасового разговора посвятил выспрашиваниям у меня имен моих тайных недображелателей. Он был склонен в смерти Юли Пузановой, на всякий случай, увидеть еще и проявление козней против меня, но, к нашему взаимному облегчению, я никого назвать не смогла.

Повторив на прощанье пожелание быть в следующий раз осторожней в выборе персонажей для статей, следователь заявил, что претензий ко мне не имеет.

Когда я выходила из здания РОВД, Фима еще раз твердо заявил мне, что я ни в чем не виновата и абсолютно нет причин грызть себе печень. На том мы с ним и расстались.

Глава 3

Мы расстались с Фимой. Не знаю, как Маринка, а я была все-таки достаточно успокоенная. Фима рассказал мне в подробностях, что я не могу себя считать виновницей самоубийства Юли Пузановой, а следователь подтвердил эту точку зрения с высоты своего официального положения. От этого стало легче, но ненамного. В глазах Коли и всех его соседей я была виновата и с этим мириться не хотела.

— Я утешил тебя, мечта моя? — спросил Фима перед расставаньем.

— Почти, — призналась я.

— Ну смотри, ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на меня. Будь осторожна. Если этот парень окажется упертым, он сможет и еще раз прийти.

— Ты услышишь обо мне в вечерних новостях как-нибудь, — пообещала я.

— Ты это про что? Типун тебе на язык! — крикнул Фима и тут же выдернул из жилетного кармана свои часы. — Ну ладно, Оль, мне пора. В случае чего — звони. Но лучше звони без случая, а просто потому, что видеть меня захочешь.

Я ничего не ответила и только молча кивнула, но Фима, похоже, и не ждал от меня ответа.

Через секунду он уже убегал к своей ядовито-зеленой «Ауди», а, наш отряд направился к «ладушке».

Виктор осмотрелся, открыл машину, заглянул в салон и только после этого пригласил нас с Маринкой на свои места.

Я закурила и опустила стекло со своей стороны. Маринка, повертевшись, стукнула кулаком в спинку переднего сиденья.

— Почему не едем, шеф? Или попутного ветра ждешь?

Виктор поймал Маринкин взгляд в зеркале заднего вида и кивнул ей вправо.

Мы обе повернулись и поняли, куда показывал Виктор. Около фонарного столба, буквально в двадцати шагах от нас, стоял Николай Пузанов собственной персоной и смотрел в нашу сторону.

— Вот, блин, так и будет, что ли, теперь следить целыми днями? — прошипела Маринка. — И почему, интересно, его так быстро отпустили из милиции? Он же общественно опасный!

Виктор медленно стронул «Ладу» с места, и мы, проехав немного по Радищевской улице, свернули направо на Советскую. При повороте мы с Маринкой обе оглянулись. Николая уже не было видно.

— Ну вот, пусть походит пешком, полезно для здоровья, — зло пробормотала Маринка.

— Зря ты так, — вздохнула я, — ему же кажется, что я на самом деле виновата в смерти его жены.

— Ты мне это прекрати, — Маринка погрозила пальцем. — Ему кажется! А мне кажется, что у него просто чердак слетел на фиг! И что теперь? Если будем перечислять, кому что кажется, то никогда конца этому не будет. А вот что есть на самом деле, это важно. А есть то, что этот придурок довел своими истериками жену до самоубийства, а теперь, похоже, доводит и тебя. Только знаешь что, подруга, — Маринка положила руку мне на колено и похлопала несколько раз.

— Что еще? — спросила я, подозревая какую-то гадость, и не ошиблась в предчувствии.

— Когда решишь… того, суицидной практикой побаловаться, — громким шепотом проговорила Маринка, — то я тебя очень прошу: не оставляй никакой записки про меня, а то твой Фима начнет за мной бегать и… — Маринка замолчала, обдумывая то, что она только что сказала.

— А, впрочем, пусть бегает, — подумав, с напускным равнодушием сказала она.

— А почему же Фима мой? — завозмущалась я. — Он не мой, он свой собственный и своей жены.

— Ага, — кивнула Маринка, — рассказывай, как будто я ничего не вижу, ничего не слышу, и так каждый день!

Виктор кашлянул, взглянул на меня через зеркало заднего обзора и спросил:

— Куда?

— В редакцию, — сказала я.

— Ну и правильно, — мерзким ехидным тоном одобрила мое решение Маринка, — как раз к окончанию рабочего дня и успеваем. Все люди как люди, уже с работы собираются уходить, а мы на работу, как рыжие. Правильно, молодец, Ольга Юрьевна!

— Если хочешь домой, можешь выходить прямо сейчас, — резко бросила я.

Мне уже начали надоедать Маринкины замечания. И с Фимой она вела себя слишком уж бесцеремонно. Как говорится: на чужой… но не буду об этом.

— Короче, я попрошу Виктора остановиться, — сказала я.

— Ты что, шуток не понимаешь, что ли? — засуетилась Маринка, поняв, что немного перегнула. — Я просто так сказала. А зачем мы едем на работу?

— Я хочу узнать подробности про фирму «Скат», и если получится, то, может быть, уже сегодня встречусь с директором.

— С директором «Ската»? — переспросила Маринка. — Ну ты даешь!

— А что такое?

— Да ничего, ничего. — Маринка решила больше не давить и стала разговаривать со мною ласково, как с дурочкой. — Ты, похоже, до того прониклась всей этой херью, что решила заняться расследованием причин самоубийства этой истерички?

Тебе самой не смешно, Оль?

— Не смешно, — сухо ответила я.

— Ну-у давай, флаг тебе в руки. То есть я имею в виду — успехов тебе! — пожелала мне Маринка, отворачиваясь к своему окну.

В это время Виктор, снова поймав мой взгляд в зеркале заднего обзора, качнул головой. Давно уже привыкшая к его языку, даже не жестов, а, точнее было бы сказать, трех жестов: кивку, пожиманию плечами и еще раз кивку, я внимательно посмотрела на него и тут же повернулась к заднему стеклу.

— Что ты там увидела? — Маринка лениво покосилась на меня. — Разминаешься? Профилактика остеохондроза? Не поможет, если шея скрипит и заклинивает, это навсегда. Мне так по ящику доктор Брандт объяснил. Правда, он классный?