Собачьи истории - Хэрриот Джеймс - Страница 52

Я постоянно твержу моим молодым помощникам, что не стоит расстраиваться, если никто не оценит блистательную операцию – ведь очень часто их будут непомерно восхвалять за какой-нибудь пустяк! Странно! За мою практику мне довелось вправить несколько локтевых вывихов, и каждый раз свидетелем был единственный зритель, не способный оценить происходящее. А жаль, потому что в сущности это же так красиво! Тем не менее операция, которую я проделал в тот день моего рождения без чьей-либо помощи, казалось, обобщила всю мою жизнь до моего призыва в военную авиацию. Такой символичный последний визит!

23. Седрик

Голос в трубке был каким-то странно нерешительным.

– Мистер Хэрриот… Я была бы очень вам благодарна, если бы вы приехали посмотреть мою собачку…

Женщина. Вернее, дама.

– Разумеется. А в чем дело?

– Ну-у… он… э… у него… он страдает некоторым метеоризмом.

– Прошу прощения?

Долгая пауза.

– У него сильный метеоризм.

– А конкретнее?

– Ну… полагаю, вы понимаете… ветры… – Голос жалобно дрогнул.

Мне показалось, что я уловил суть.

– Вы хотите сказать, что его желудок…

– Нет-нет, не желудок. Он выпускает… э… порядочное количество… э… ветров из… из… – В голосе появилось отчаяние.

– А-а! – Все прояснилось. – Понимаю. Но ведь ничего серьезного как будто нет? Он плохо себя чувствует?

– Нет. Во всех других отношениях он совершенно здоров.

– Ну и вы все-таки считаете, что мне нужно его посмотреть?

– Да-да, мистер Хэрриот! И как можно скорее. Это становится… стало серьезной проблемой…

– Хорошо, – сказал я. – Сейчас приеду. Будьте так добры, мне надо записать вашу фамилию и адрес.

– Миссис Рамни. «Лавры».

«Лавры» оказались красивым особняком на окраине Дарроуби, стоящим посреди большого сада. Дверь мне открыла сама миссис Рамни, и я был ошеломлен. Не столько даже ее поразительной красотой, сколько эфирностью ее облика. Вероятно, ей было под сорок, но она словно сошла со страниц викторианского романа – высокая, стройная, вся какая-то неземная. И я сразу же понял ее телефонные страдания. Такое воплощение изысканности, деликатности – и вдруг!..

– Седрик на кухне, – сказала она. – Я провожу вас.

Поразил меня и Седрик. Огромный боксер в диком восторге прыгнул ко мне и принялся скрести мою грудь такими огромными задубелыми лапами, каких мне давно видеть не приходилось. Я попытался сбросить его, но он повторил свой прыжок, восхищенно пыхтя мне в лицо и виляя всем задом.

– Сидеть! – резко сказала дама, а когда Седрик не обратил на нее ни малейшего внимания, добавила нервно, обращаясь ко мне: – Он такой ласковый.

– Да, – еле выговорил я. – Это сразу заметно. – И сбросив, наконец, могучую псину, попятился для безопасности в угол. – И часто этот… э… метеоризм имеет место?

Словно в ответ, почти осязаемая сероводородная волна поднялась от собаки и захлестнула меня. Видимо, радость от встречи со мной активизировала какие-то внутренние процессы в организме Седрика. Я упирался спиной в стену, а потому не мог подчиниться инстинкту самосохранения и бежать, а только заслонил лицо ладонью.

– Вы имели в виду это?

Миссис Рамни помахала перед носом кружевным платочком, и матовую бледность ее щек окрасил легкий румянец.

– Да… – ответила она еле слышно. – Это.

– Ну что же, – произнес я деловито. – Причин для беспокойства нет никаких. Пойдемте куда-нибудь, поговорим о том, как он питается, и обсудим еще кое-что.

Выяснилось, что Седрик получает довольно много мяса, и я составил меню, снизив количество белка и добавив углеводов. Затем прописал ему принимать по утрам и вечерам смесь белой глины с активированным углем и отправился восвояси со спокойной душой.

Случай был пустяковым, и он совсем изгладился у меня из памяти, когда снова позвонила миссис Рамни.

– Боюсь, Седрику не лучше, мистер Хэрриот.

– Очень сожалею. Так он… э… все еще… да… да… – Я задумался. – Вот что. По-моему, снова его смотреть сейчас мне смысла нет, а вы неделю-другую совсем не давайте ему мяса. Кормите его сухарями и ржаным хлебом, подсушенным в духовке. Ну и еще овощи. Я дам вам порошки подмешивать ему в еду. Вы не заехали бы?

Порошки эти обладали значительным абсорбционным потенциалом, и я не сомневался в их действенности, однако неделю спустя миссис Рамни опять позвонила.

– Ни малейшего улучшения, мистер Хэрриот. – В голосе ее слышалась прежняя дрожь. – Я… мне бы хотелось, чтобы вы еще раз его посмотрели.

Особого смысла в том, чтобы снова осматривать абсолютно здоровую собаку, я не видел, но заехать обещал. Вызовов у меня было много, и в «Лавры» я добрался после шести. У подъезда стояло несколько автомобилей, а когда я вошел в дом, то очутился среди гостей, приглашенных на коктейль, – людей одного круга с миссис Рамни и таких же утонченных. По правде говоря, я в своем рабочем костюме выглядел в этом элегантном обществе деревенским пентюхом.

Миссис Рамни как раз намеревалась проводить меня на кухню, но тут дверь распахнулась, и в нее, извиваясь от восторга, влетел Седрик. Секунду спустя джентльмен с лицом эстета уже отчаянно отбивался от огромных лап, весело царапавших ему жилет. Это ему удалось ценой потери двух пуговиц, и боксер принялся ластиться к одной из дам. Еще мгновение – и он сдернул бы с нее платье, но тут я его оттащил.

В изящной гостиной воцарился хаос. Жалобные уговоры хозяйки вплетались в испуганные возгласы при каждой новой атаке дюжего пса, но вскоре я обнаружил, что ситуация осложняется новым элементом. По комнате быстро разливался всепроникающий запах – злополучный недуг Седрика не замедлил дать о себе знать.

Я всячески старался забрать пса из гостиной, но он понятия не имел о послушании, и все мои попытки завершились жалким фиаско.

Одна неловкая минута сменялась другой, и тут-то я и постиг во всей полноте весь ужас положения миссис Рамни. Нет собаки, которая иногда не пускала бы «ветер», но Седрик был особая статья: он пускал его непрерывно. И звуки, сопровождавшие этот процесс, хотя сами по себе были вполне безобидны, в таком обществе вызывали даже большее смущение, чем дальнейшее бесшумное распространение газов.

А Седрик еще подливал масло в огонь: всякий раз, когда раздавался очередной взрыв, он вопросительно поглядывал на свой тыл и принимался выделывать курбеты по всей комнате, словно его взгляд ясно различал веющие по ней зефиры, а он ставил себе целью тут же их изловить.

Казалось, миновал год, прежде чем мне удалось изгнать его из гостиной. Миссис Рамни придерживала дверь открытой, когда я начал оттеснять Седрика в направлении кухни, но могучий боксер еще не истощил свои ресурсы, по дороге он внезапно задрал заднюю ногу, и мощная струя оросила острую, как бритва, складку модных брюк.

После этого вечера я ринулся в бой ради миссис Рамни. Ведь ей моя помощь была необходима как воздух, и я наносил Седрику визит за визитом, пробуя все новые и новые средства. Я проконсультировался у Зигфрида, и он рекомендовал диету из сухарей с древесным углем. Седрик поглощал их с видимым наслаждением, но и они ни на йоту не помогли.

А я все это время ломал голову над загадкой миссис Рамни. Она жила в Дарроуби уже несколько лет, но никто о ней ничего не знал. Неизвестно было даже, вдова она или разъехалась с мужем. Но меня такие подробности не интересовали. Интриговала меня куда более жгучая тайна: каким образом она навязала себе на шею такого пса, как Седрик?

Трудно было вообразить собаку, менее гармонировавшую с ее личностью. Даже не считая его беды, он во всем являлся полной ее противоположностью: дюжий, буйный, туповатый душа-парень, совершенно неуместный в ее утонченном доме. Я так и не узнал, что и почему их связало, но во время моих визитов я узнал, что и у Седрика есть свой поклонник – бывший батрак, Кон Фентон, подрабатывающий как приходящий садовник и три дня в неделю трудившийся в «Лаврах». Боксер кинулся провожать меня к воротам, и старик с восхищением уставился на него.