Любовник в отставке - Алешина Светлана - Страница 6

Полная женщина за стойкой, олицетворяя собой уходящий в прошлое незатейливый советский сервис, держалась так, словно всю жизнь прождала здесь кого угодно, только не Ларису. Она была этаким реликтом, сохранившимся, к счастью, только в редких местах, таких, например, как это, в отрыве от городской цивилизации.

Дегустация пищи «Экспресс-кафе», откровенно говоря, настроения не прибавляло. В «Русской красавице» совсем не чувствовалось масла, а кекс хотя и был свежим, но разочаровывал отсутствием сахара и яиц, напоминая по вкусу обычную булку. Кофе был несладким и некрепким. Но чего еще можно было ожидать от этой забегаловки?

Внимание Ларисы неожиданно привлекла компания молодых людей и девушек. Они с аппетитом поглощали горячее харчо и несъедобные на вид котлеты. Их было шестеро: четверо ребят и две девушки с обесцвеченными перекисью водорода волосами. Время от времени высокий, уверенно державшийся парень отпускал реплики по поводу какого-то певца, и все, затаив дыхание, слушали его. Особенно девушка в кожаной куртке с металлическими заклепками. Складывалось впечатление, что речь шла о верховном божестве их неформального племени.

Лариса невольно отметила, что говоривший парень очень красив. Возможно, эту красоту подчеркивало дорогое коричневое пальто, явно сшитое хорошим модельером. Но он носил его вкупе с полинялыми джинсами, толстовкой и банданой, отчего пальто казалось каким-то неуместным.

Засмотревшись на парня, Лариса чуть не прозевала вишневую «девятку», которая показалась из-за крутого поворота на склоне.

Когда автомобиль поравнялся с кафе, Лариса заметила, что за рулем сидела сама Вероника, а ее горячий кавказец находился рядом. Оставив недоеденное и недопитое на столе, Лариса быстро покинула кафе и устремилась к машине. Спустя полминуты она уже сидела за рулем «Ауди», пристроившись в хвост «девятке».

Вскоре «девятка» въехала в городскую черту и свернула в сторону Трофимовского моста. «Интересно, куда это они?» — мелькнула мысль в голове у Ларисы. Держась за руль одной рукой, другой она взяла мобильник и, притормозив на одном из светофоров, набрала домашний номер Бураковых. Трубку взяла Ирина Владимировна.

— Возможно, они едут к тетке Вероники, она живет как раз в районе Трофимовского моста. Записывайте адрес: улица Поликарпова, дом семь. Это в частном секторе.

Лариса поблагодарила за столь нужную информацию и отправилась по указанному адресу. Вскоре извилистая дорога привела ее к дому с живой изгородью, за которой находился небольшой сад. Во дворике стояла вишневая «девятка».

«Значит, не ошиблась», — удовлетворенно подумала Лариса и в этот момент заметила, что над крышей машины возвышалась голова отставного полковника Буракова. Он что-то очень громко кричал. Ларисе даже с улицы были слышны отдельные слова, среди которых она четко различила ругательства: «Нахлебник! Альфонс! Сволочь!»

Лариса вышла из машины и подошла вплотную к эпицентру событий. Она увидела, что в руках Павел Андреевич держит двустволку. Напротив Буракова стоял Ариф и что-то говорил ему в ответ, но что именно, Котовой разобрать не удалось. Но после его высказываний бураковская двустволка уперлась в грудь Арифа. Художник попытался ухватиться за ружье. Полковник сделал шаг назад, и тут Ариф спокойным голосом заявил:

— Ну давайте, стреляйте. Вас по крайней мере выведут на чистую воду.

Но взглядом он буквально прожигал Буракова, которого внешнее спокойствие Арифа в этой ситуации, похоже, начало злить.

— Мое терпение может лопнуть, и я замочу тебя! — закричал полковник. А Ариф только рассмеялся:

— Ну-ну, комедия только начинается! Комики сегодня в ударе.

Услышав все это и поняв, что ничем хорошим подобная ситуация не может закончиться, Лариса решительно вошла в калитку и оказалась во дворе, никем не замеченная. Медленно она двинулась к спорящим и тут увидела на крыльце деревянного дома женщину лет пятидесяти, с испугом взиравшую на застывших в боевой готовности мужчин. Лариса поняла, что пора разрушить это неустойчивое и сомнительное равновесие боевых позиций.

Стало тихо. Тишину нарушало только дыхание мужчин, легкий треск сухих веток под ногами Ларисы и чириканье птиц, облюбовавших телевизионную антенну. Лариса поравнялась с Арифом и Бураковым, но они даже не взглянули на нее. Мужчины не касались друг друга, но на их лицах было такое выражение, словно они сцепились в смертельной схватке.

— Здравствуйте, — миролюбиво заявила о своем присутствии Лариса. — Со стороны складывается впечатление, что вы репетируете сцену из боевика. Это так?

Бураков повернул к Ларисе искаженное злобой лицо. Ружье тоже повернулось в ее сторону, но тут же, как бы опомнившись, Бураков опустил оружие.

— Извините, этот тип оскорбил меня.

— По-моему, оскорбления были взаимными, — осторожно заметила Лариса.

— Но вы же не слышали начало нашего разговора!

— А что слушать-то вас, — вмешалась женщина на крыльце, вышедшая наконец из молчаливого ступора. — Оба хороши. Вы что, приехали ко мне убивать друг друга, а я потом отвечай, да?

Лариса уже догадалась, что, по всей видимости, это и есть тетка Вероники.

— Он оскорбил меня, подлец, — злобно повторил Бураков.

— И все-таки я считаю, — решила охладить его пыл Лариса, — нужно поскорее прекратить вашу стычку. Вы же так печетесь о собственной репутации. Вы что, не понимаете, чем кончаются подобные скандалы?

— Чем же?

— Большими заголовками в газетах, судебными разбирательствами и тюрьмой. Вам это надо? — в упор глядя на Буракова, спросила Котова.

Потом она повернула голову к Арифу и обратилась уже к нему:

— А вам следовало бы побольше молчать. Ведь Павел Андреевич, находясь в состоянии аффекта, запросто мог заставить вас замолчать навсегда.

— Мне наплевать! — Ариф смачно, по-бандитски сплюнул себе под ноги и направился к машине.

И тут Лариса заметила, что Вероника все это время сидела за рулем в машине и плакала. Ариф открыл дверцу и уселся рядом. Он полуобнял свою подругу, пытаясь таким образом ее утешить. Бураков же, пыхтя злобой, прошел в дом, оттолкнув рыдающую сестру, которая, похоже, впала в истеричное состояние под воздействием всего случившегося. Она смотрела то на брата, то на двустволку, словно не понимая, как оружие могло очутиться в его руках. Лариса оставила молодых людей без внимания и прошла вслед за бывшим полковником в дом. Войдя внутрь, Бураков устало плюхнулся в плюшевое кресло и потребовал у сестры холодной воды. Поскольку женщина продолжала реветь, он прикрикнул:

— Ты что, оглохла, что ли? — после чего грязно выругался. Обернувшись к Ларисе, Бураков пробормотал «извините» и замялся.

Лариса увидела, что руки у полковника дрожат, а под глазами набрякли мешки.

— Он вторгся в мою жизнь, завладел самым дорогим, что у меня есть, — моей дочерью! — завел свою пластинку Бураков.

— Вы говорите о дочери как о собственности, — не выдержала Лариса.

— Я должен ее защищать. Если не я, то кто? И вообще, что вы хотите? Если полчаса назад она сообщила мне, что ждет от него ребенка и собирается идти в загс с этим… — Полковник снова выругался, но теперь и не подумал извиняться.

— Она могла это сказать просто в эмоциональном порыве, — возразила Лариса. — Хотя если она действительно беременна, то скорее всего соберется рожать. И вы — уж извините — вряд ли сможете ее переубедить.

Бураков кинул злобный взгляд в окно, за которым виднелась вишневая «девятка». Вероника с Арифом все еще не уехали и, по-видимому, сидели в салоне. А Бураков продолжал говорить. Однако его речь свелась к грубым оскорблениям в адрес приятеля дочери. Так он и сидел, награждая как Арифа, так и всех кавказцев красноречивыми эпитетами, и тут на пороге появилась заплаканная Вероника.

— Папа, зачем ты его обидел? Папа, так нельзя! Ты хочешь мне горя? А говоришь, что любишь меня.

Полковник, кажется, хотел что-то возразить, но поток грязных ругательств не так просто было остановить, они вылетали из уст разъяренного отставника как бы сами собой. Вероника громко крикнула: «Прощай, папа! Больше я тебя видеть не хочу!» — и хлопнула дверью. Бураков бросился было вслед за ней, но Лариса удержала его, положив ладонь ему на плечо: