Любовник в отставке - Алешина Светлана - Страница 38

— Он любил меня… — жалобным тоном завела она. — Он любил меня больше жизни. В прямом и переносном смысле. Только он, и больше никто. Но почему же… Почему же он предал меня?

Ее одновременно гневный и обиженный взгляд обратился почему-то в сторону Ларисы, сидевшей в кабинете Карташова слева от подполковника.

— Вы имеете в виду отца? — спросила Лариса.

— А кого же еще?

— А в чем он вас предал? — осторожно уточнила Лариса.

Карташов со скучающим видом крутил в руках авторучку, видимо, посчитав, что вначале должны схлынуть женские эмоции, которые ему, в сущности, глубоко безразличны. А уж когда дело дойдет до конкретной сути дела, тогда в разговор вступит и он. Поэтому Олег Валерьянович и отдал первоначальную инициативу в допросе Ларисе.

— Зачем он связался с этой провинциалкой Дашей? — высоким голосом, срывающимся от обиды, воскликнула Вероника.

— К сожалению, с мужчинами такое порой случается, — со вздохом сказала Лариса. — И ты тут совершенно ни при чем.

— Ни при чем? Ничего себе! Ведь он отдавал ей все внимание! Даша настаивала на своем, и он выполнял все ее прихоти, совершенно забывая при этом обо мне. Он даже перестал со мной разговаривать, когда я приезжала на каникулы в Тарасов. Он интересовался моими делами только для проформы. Ответишь ему: «Все нормально», — он и доволен. И ни о чем больше не спросит!

Вероника закрыла лицо руками и расплакалась. Лариса посмотрела на Карташова. Лицо подполковника было таким, словно он разжевал кислую сливу. Лариса поднялась и налила Веронике воды из графина, стоящего на столе. Та быстро выпила ее крупными глотками и продолжала:

— Конечно, Даша была хорошенькой шлюшкой. И отцу была важнее эта глупая кукла, а не я, взрослая дочь с моими проблемами. И он променял меня на нее! Однажды он купил этой дряни песцовую шубу. Потом, словно опомнившись, подарил мне точно такую же, совершенно не понимая, что мне нужны не его подарки, а в первую очередь внимание и участие. Все то, чего он лишил меня, помешавшись на своей Даше. Он даже не понимал, что она необразованна и ограниченна, что она двух слов связать не может, что она откровенно тянет из него деньги. Видел только ее глупое смазливое личико и стройные ноги! И ради этих ног он предал и меня, и Ирину! А ведь мне было нужно так немного — мне был нужен мой отец…

Голос Вероники стал тонким, как у маленькой девочки. Он звенел высоко, обиженно и жалобно. Только откликнуться на жалобу было уже некому.

— А откуда тебе известно об их отношениях? — поинтересовалась Лариса.

— Что же я, совсем ничего не понимаю? — усмехнулась Вероника. — Ведь он глазами готов был ее съесть! Удивляюсь, как Ирина ничего не видела. А может быть, только делала вид, что не видит. А Даша — дура деревенская! — всегда старалась при мне это подчеркнуть. То прижмется к нему, то попросит о чем-нибудь капризным голосом. Словно хотела продемонстрировать свое превосходство надо мной.

Карташов, видимо, утомился этими подробностями, потому что, поскрипев стулом, нахмурил брови и произнес:

— Так, давайте-ка все-таки перейдем к убийствам.

Вероника вскинула на него удивленные глаза, словно не понимала, о чем идет речь.

— Первый вопрос, — не обращая внимания на ее реакцию, деловито продолжил Карташов, — как вы убили Дарью Белову? Расскажите, пожалуйста, поподробнее и желательно без размахивания руками.

— Ничего я вам не скажу, — мрачно ответствовала Вероника и отвернулась к окну. Взгляд ее стал каким-то потусторонним, словно она находилась далеко за пределами карташовского кабинета. Глаза были прищурены, и создавалось впечатление, что она о чем-то вспоминает. О чем-то, совсем неприятном для себя…

…Павел Андреевич Бураков никогда не курил. И даже запаха сигаретного дыма не выносил. Когда он сильно нервничал и нуждался в стимуляторах, ему приходила на помощь чашка крепкого ароматного кофе.

Вот и сегодня с утра он чувствовал себя нервным и неспокойным. Собственно, подобное состояние в последнее время стало постоянным его спутником. И он знал, что тому причиной.

Павел Андреевич совершил все необходимые манипуляции и включил кофеварку.

Совсем недавно схоронили Дашу. Его позднюю и, видимо, последнюю любовь, которая принесла горькие плоды. От связи с ней у него в памяти остались только обида и разочарование.

Павел Андреевич решительно, как он делал почти всегда, вычеркнул эту заурядную, в сущности, девчонку из своей жизни. Раз и навсегда. Он надеялся, что больше никогда не услышит о ней. А если и услышит, то воспримет как слова, не имеющие к нему никакого отношения.

Но вдруг случилось непредвиденное — Даша умерла. Причем не своей смертью. Когда он узнал об этом, то был потрясен настолько, что даже отказался ехать на похороны, сославшись на больную ногу.

Потом он много раз размышлял на эту тему, терзаясь сомнениями — правильно ли поступил? Все-таки, с одной стороны, стоило отдать последний долг. Но с другой… Он уже и так много для Даши сделал. Гораздо больше, чем она того заслуживала. И потом, раз уж решил, что она для него не существует, значит, так тому и быть. Отрезано — так отрезано.

И все-таки мысли о смерти Даши постоянно всплывали в голове полковника. Каждое утро начиналось с воспоминаний о ней. Невольно Павел Андреевич задумывался о том, кто мог столь жестоко поступить с ней — убить, заколоть.

«Наверняка Ариф, — размышлял он. — Этот придурок способен на все. К тому же деньги пропали. Кто, кроме него, мог о них знать? Наверняка Даша, дурочка, по простоте душевной проболталась, где она их хранит».

Но у Арифа было железное алиби. Однако Павел Андреевич не очень-то доверял ему. Этот мерзавец ведь мог и кого-то из дружков своих подговорить, посулив те самые деньги, что Даша прятала зашитыми в матраце.

А если все-таки не он… Но тогда кто? Кто?!

Павел Андреевич в сотый, в тысячный раз задал себе этот вопрос, собираясь уже выключить кофеварку, как вдруг намерения его перебил длинный звонок в дверь. Открыв, Бураков увидел своего партнера по бизнесу Рауфа Амирбекова. Отставной полковник сразу же отметил, что тот выглядит нервным и озабоченным.

— Паша, мне с тобой нужно поговорить, — возбужденно выпалил Рауф прямо с порога.

— Ну проходи, поговорим, — пожал плечами Бураков, пропуская гостя в квартиру.

Он решил, что у Амирбекова возникли какие-то проблемы с поставками, и тот специально приехал в Тарасов, чтобы предупредить его и посоветоваться, что делать дальше.

— Будешь пить мой фирменный? — бережно наполняя чашку свежеприготовленным напитком, предложил Павел Андреевич.

— Некогда пить, и без кофе весело, — неожиданно оборвал его Рауф, устраиваясь на стуле. — Хватит ерундой заниматься, Паша.

— В чем дело? — изумился Бураков, поднимая густые брови вверх и морща высокий лоб. — Ты что такой дерганый сегодня?

Еще никогда он не видел Рауфа в таком состоянии. Обычно это был спокойный и добродушно-флегматичный человек. Теперь же он нервно барабанил пальцами по столу, взгляд его был мрачно-сосредоточен и буквально буравил Павла Андреевича. Бураков молча отпивал кофе и ждал ответа.

— Паша, — наконец сказал Рауф, — скажи честно — это ты убил Дашу?

— Что-о? — изумился Бураков. — Да ты что, Рауф? С чего ты взял?

— А кто тогда? — насупленно спросил Амирбеков.

— Откуда же я знаю! Я и сам голову ломаю над этим, если хочешь знать.

— У Эмиля в руке нашли пуговицу от твоего пальто, — проговорил Рауф, вытирая пот со лба. — Дверь она сама убийце открыла. И про деньги он знал. Кто же еще это мог быть, если не ты?

— Не знаю! — широко развел руками Бураков. — Я уж думал, что Ариф.

— Ариф был в ночном клубе, — мрачно напомнил Амирбеков.

— А я был дома, — парировал Павел Андреевич. — Можешь у жены спросить или у соседей. И вообще, ты же в курсе всей этой истории. Кому, как не тебе, знать, что я откупился от нее. Зачем мне было ее убивать?

Рауф не ответил. Он только вздохнул и вперил задумчивый взгляд в стену. Буракова насторожило его поведение. Господи, неужели кто-то может заподозрить в убийстве Даши его самого?