«Голубой блюз» - Хэммонн Линн - Страница 20

– Вы все против меня, – проворчала Долли, но глаза ее смеялись.

Дик в сопровождении родительницы и ее детей направился к джипу. Долли с ребятами пришлось почти бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами. Наконец все уселись, и водитель погнал, будто спешил кому-то на помощь. Всего через десять минут он притормозил возле одноэтажного кирпичного здания школы.

Пока семейство выбиралось из джипа, Дик взглянул на часы. Пятнадцать минут девятого. Может, еще не все потеряно? Как и полагается доброму самаритянину, он доставил их на место, и теперь у него есть привилегия отвезти соседей обратно.

Дети лягут спать, и они смогут... отпраздновать их соглашение о чистой, платонической дружбе!

Дик откинулся на сиденье и бросил вслед:

– Во сколько вы освободитесь?

Долли остановилась, оглянулась на него, затем посмотрела на своих отпрысков.

– Я думаю, скоро. Особых проблем с детьми быть не должно. Я посмотрю на выставку детских работ, перекинусь парой слов с учителями – и все. Думаю, мы не задержимся больше, чем на полчаса.

– Я буду в классе! – бросил на бегу Клод.

Дик кивнул.

– Я подожду здесь. Нет смысла возвращаться домой, чтобы сразу же ехать за вами.

Долли замялась. Ее смущало, что Дику придется томиться в душной машине; но звать его с собой...

– Здесь очень жарко, Дик. Почему бы тебе не пойти с нами? Там все-таки кондиционеры... – сказала она нерешительно.

И вдруг, к удивлению Флеминга, Китти изо всех сил закричала:

– Не надо идти с нами! Я не хочу, чтобы ты заходил!

Мать засмеялась:

– Скоро стемнеет. А вдруг Дик боится темноты?

– Он не боится темноты! Он вообще ничего не боится! – Девочка схватила Долли за руку и потащила к входу. – Быстрее, мама! Мисс Торнтон не любит, когда опаздывают.

Долли не знала, как поступить.

– Китти, давай подождем Дика еще минутку и покажем ему, где можно посидеть.

Но дочь повисла на руке матери.

– Мама, пойдем!

– Доченька, неужели тебе не жалко Дика? Он же зажарится, и в добавок его съедят москиты!

Флеминг оказался в затруднительном положении. Ему не хотелось расстраивать девочку. С другой стороны, Долли будет чувствовать себя виноватой, если он просидит эти полчаса на жаре, да еще в компании голодных москитов. Но главное – ему стало интересно, что стоит за бурными протестами Китти: он не сомневался в том, что нравится девочке; она так трогательно продемонстрировала это утром... Выбирай, сказал он себе, кого ты предпочтешь поставить в неловкое положение: Китти или Долли? Любопытство все-таки пересилило. Глубоко вздохнув, Дик выбрался из джипа.

Китти едва не плакала, когда, держась за мамину руку, входила в школу. Дик и Долли переглянулись. Долли беспомощно пожала плечами. Дик положил на плечо ребенка свою сильную руку.

– Не огорчайся, Китти. Я сейчас сяду где-нибудь в уголке в вестибюле.

– Там нет стульев, – прошептала девочка и остановилась возле раскрытой двери, – и потом, мы уже пришли. Вот мой класс.

Они заглянули в большую комнату, пахнущую мелом и красками. Два хомячка в клетке крутили колесо; родители и дети общались между собой и друг с другом. Молодая и строгая на вид мисс Торнтон сидела за учительским столом и разговаривала с одной из мамаш. На каждой парте лежали свернутые в трубку листы бумаги, перевязанные ленточкой. Китти быстро подвела их к своей парте.

– Мисс Торнтон просила показать вам эти работы; она сказала, что я нарисовала лучше всех!

Когда они вдоволь налюбовались рисунками Китти, Долли заметила, что одна из стен класса тоже увешана рисунками детей.

– А здесь есть твои работы? Можно посмотреть? – спросила Долли.

– Не надо смотреть! Эти рисунки мы только сегодня нарисовали, они не считаются! – настаивала Китти.

– Дорогая моя, что случилось? Я хочу посмотреть на все твои работы!

Они с Диком протиснулись к импровизированной выставке и принялись искать рисунки Китти. Так вот в чем дело! Словно по сигналу взрослые остановились, раскрыв рот. Работа называлась «Моя семья». Не надо было искать имя автора, все было ясно и так, и все-таки Дик не верил своим глазам. Юная художница изобразила свою семью за кухонным столом, застеленным газетами и заваленным крабовыми очистками. В самом центре композиции находился крупный мужчина. Лицо его сияло белозубой улыбкой, словно на рекламе зубной пасты, а волосы красного цвета стояли дыбом, будто их обладатель засунул пальцы в розетку. Пусть нос вышел немного длинноватым, а глаза чересчур большими, сходство не вызывало сомнений.

– Вылитый Дик! – ахнула мать.

Мужчина деликатно кашлянул. Китти, красная как рак, не решалась поднять на них глаза. Долли слегка подтолкнула Дика, чтобы он как-нибудь прокомментировал рисунок, но в этот момент за его спиной раздался приятный мелодичный голос:

– Меня зовут мисс Торнтон, я учительница Китти. Приятно наконец встретиться с отцом девочки. – Она улыбнулась всем троим. – Китти говорила мне, что папа уехал. Вас, наверное, долго не было?

Долли почувствовала, что краснеет. При прошлой встрече она хотела было рассказать учительнице об отце ее дочери, но кто-то из родителей вмешался в разговор и пришлось отложить его до лучших времен. Ну, ничего, сейчас Дик все объяснит.

– Ну... в общем, да. – Флеминг постарался изобразить отеческую улыбку. – Моя работа связана с постоянными командировками, большую часть времени я провожу в пути.

Долли изумленно вскинула брови. Мисс Торнтон понимающе кивнула.

– Я рада, что вы наконец дома. Хорошо, когда у детей, особенно таких, как Китти, оба родителя рядом. Ведь дети нуждаются не только в опеке, которую им дает мать; им необходим и сильный, строгий отец – такой, как вы, например.

Какое наивное создание эта мисс Торнтон! – подумала Долли. Если бы она только знала, кто перед ней! В какой-то миг Долли захотелось закричать: «Неправда! Он бродячий разбойник, беззаботный эгоист, самовлюбленный франт!» Но она сдержалась. Бывают случаи, когда самая нелепая ложь воспринимается лучше, чем истина, и сейчас, похоже, был именно такой случай...

Взглянув на Дика, Долли поняла, что тот думает так же, как она. «Бродячий разбойник» неуверенно обнял Китти за плечи и, вместо того чтобы вдаваться в объяснения по поводу заблуждений на его счет, широко улыбнулся и как можно приветливее ответил:

– Да, я очень рад, что теперь могу проводить больше времени с моей... Китти.

Классная дама одарила его еще одной улыбкой и, оглянувшись на толпу жаждущих пообщаться с ней родителей, пробормотала несколько коротких фраз о том, какая Китти талантливая, и как ее радуют успехи девочки.

На обратном пути Дик посматривал на Китти в зеркало заднего вида. Девочка сидела на краю сиденья необычно тихо, словно пристыженная. Вид у нее был самый несчастный. Боже мой, она сейчас заплачет! – испугался Флеминг.

– Мне очень понравился твой рисунок, Китти, – произнес он как можно ласковее.

Тишина. Может, она его не услышала?

– Нет, правда! Твоя картина – просто класс! Мы получились точь-в-точь как вчера, когда ели крабов.

Сглотнув слезы, Китти робко сказала:

– Но ведь я солгала! А врать стыдно. Теперь моя учительница будет думать, что вы мой папа...

– Мы же не виноваты в том, что она поторопилась с выводами. И потом, я действительно сидел с вами за одним столом! Художник рисует то, что есть на самом деле. Когда-нибудь ты расскажешь ей, как все обстоит в действительности.

– Так вы не обижаетесь на меня? – недоверчиво спросила Китти. – За то, что я нарисовала вас вместе с нашей семьей?..

Сердце холостяка вдруг заныло. Своей последней фразой Китти так ясно дала ему понять, что он для них чужой! А для того чтобы честно ответить на ее вопрос, нужно сначала ответить на него самому себе... Помолчав немного, он тихо сказал:

– Нет, Китти, я не обиделся. Не стоит расстраиваться из-за таких пустяков.

Не успел Дик остановить машину возле большого старинного дома, где жили его пассажиры, как им навстречу выбежала Кэрол. Долли усмехнулась.