Тайные желания джентльмена - Гурк Лаура Ли - Страница 9

В любом случае она сомневалась, что добьется каких-то благоприятных результатов. Насколько она помнит условия аренды, там действительно содержался пункт о респектабельности. Договор об аренде можно было аннулировать в случае неуплаты ренты, причинения вреда арендуемому помещению или проявления безнравственности. Хотя там не объяснялось, какого рода безнравственность имеется в виду, это не имело значения. Такая борьба погубит ее репутацию независимо от ее исхода, и никто в районе Мейфэр не будет покупать ее пирожные.

Конечно, она могла бы найти другой магазин. Мария окинула взглядом превосходную кухню с ее современными духовками, блестящими медными навесами и вместительными шкафами. Наверное, она могла бы воссоздать все это в другом месте, построить такие же шкафы, купить точно такое же оборудование. Но это обойдется слишком дорого. И она не смогла бы нигде воспроизвести такой же великолепный фасад, выходящий на Пиккадилли. Это такая же редкость, как зубы у курицы. И все же ей не остается ничего другого, кроме как выехать отсюда.

Ее вдруг охватило отчаяние. Филипп - маркиз, человек очень богатый и влиятельный. В борьбе с ним она так же бессильна, как и тогда, когда ей было семнадцать лет.

С каким холодным равнодушием сообщил он ей в тот день в библиотеке Кейн-Холла, что его брат предпочел сохранить свой доход и не жениться на ней. Его абсолютно не тронули тогда ни слезы, ни страх девчонки с разбитым сердцем, которая сначала протестовала, а потом согласилась на его условия. С каким бесчувствием протянул он ей банковский чек в обмен на обещание никогда и близко не подходить к Лоренсу.

Неожиданно Мария поняла, что следует делать. Она развязала завязки фартука, бросила его на рабочий стол и вышла из кухни. В течение двенадцати лет она честно выполняла свое обещание. Теперь она собиралась его нарушить.

Два часа спустя на ее лице не было следов краски, не было и навязчивого запаха скипидара, которым она пользовалась, чтобы смыть краску. Мария вышла из фарфоровой ванны и взяла приготовленное полотенце. Вытерев тело, она выжала воду из волос, повесила полотенце на специальную металлическую сушилку и открыла дверь в гардеробную, которая примыкала к ванной комнате.

Она взяла свежее нижнее белье, выбрала английскую белую блузку с длинными рукавами и застегнула пуговицы. А сверху она решила надеть свой лучший костюм для прогулок из синей саржи. Она тщательно причесала волосы и заколола на затылке длинные вьющиеся пряди, свернув их в тугой пучок, потом вынула самую хорошенькую шляпку - широкополую, из темно-синей соломки, отделанную кремовыми страусовыми перьями и ленточками.

- Кстати, - сказала она себе, натягивая белые перчатки, - негоже женщине, собирающейся встретиться с мужчиной, который когда-то был ее любовью, предстать перед ним неряшливой и бедно одетой.

Мария спустилась вниз, извлекла из мусорного ведра уведомление о выселении, разгладила его, сложила аккуратно и сунула в карман. Выйдя из дома, она заперла парадную дверь и бросила взгляд в обе стороны, чтобы убедиться, что Филипп нигде не подстерегает ее, готовый наброситься, если она подойдет близко к его входной двери.

Сунув ключ в сумочку, она купила у мальчика на углу газету и пересекла улицу, направляясь в Грин-парк. Выбрав скамью, с которой в обе стороны просматривалась Пиккадилли и была полностью видна Халф-Мун-стрит, Мария уселась, развернула газету и сделала вид, что читает, а сама не спускала глаз с перекрестка напротив.

Ей не пришлось долго ждать. Минут этак через двадцать она заметила молодого шатена в щегольском фланелевом костюме и шляпе-канотье, который шел по Халф-Мун-стрит, помахивая тростью. Внимательно приглядевшись к нему, она удовлетворенно кивнула и встала. Эту развязную, беспечную походочку она узнала бы где угодно.

Отложив газету, она поспешила вновь пересечь Пиккадилли, но так, чтобы намеченная жертва не заметила ее раньше времени. Когда она, пройдя мимо входа в свой магазин, повернула на Халф-Мун-стрит, сумочка у нее была открыта и она копалась в ней, якобы что-то отыскивая и производя впечатление женщины, настолько занятой содержимым сумочки, что она не обращает внимания, куда идет.

Столкновение было идеально спланировано по времени. Ее сумочка и его трость упали на тротуар, его канотье и ее шляпка слетели, а когда она вскрикнула от боли, ее крик даже ей самой показался очень естественным.

- Послушайте! - воскликнул Лоренс, хватая ее за руки, чтобы она не шлепнулась на тротуар. - Я дико извиняюсь. С вами все в порядке?

- Я… я не уверена, - ответила Мария. Взглянув ему в лицо, она заметила, что он почти не изменился. Лицо было все таким же мальчишески привлекательным, каким она его помнила. Но время изменило ее, потому что, глядя на него сейчас, она не почувствовала той мучительной нежности, какую испытывала к нему в семнадцать лет.

Она вдруг охнула, притворяясь удивленной:

- Ну и ну! Да ведь это Лоренс Хоторн собственной персоной!

К счастью, Лоренс в отличие от своего брата не только сразу же узнал ее, но и немедленно признал факт знакомства.

- Мария Мартингейл? - воскликнул он, в изумлении глядя на нее. - Мария, неужели это ты?

Мария кивнула и расхохоталась с ним вместе.

- Вот сюрприз так сюрприз! - сказала она, надеясь, что говорит это убедительно. - Как ты поживаешь?

- Неплохо-неплохо, - сказал он и наклонился, чтобы поднять их головные уборы. - А как ты?

- Превосходно, спасибо.

- Рад это слышать. - Он выпрямился и взглянул на нее с неприкрытым восхищением, что было особенно приятно по сравнению с пренебрежительным отношением его брата. - Ей-богу, ты ни капельки не изменилась, - сказал он и подмигнул, надевая ей на голову ее шляпку. - Все такая же самая красивая девушка из всех, которых я видел.

Мария подумала, что было бы любопытно узнать, как отнеслась бы мисс Даттон к этому его мнению. Но вслух свои мысли она не высказала.

- А ты все такой же большой любитель пофлиртовать, - сказала она вместо этого и поправила шляпку, пока он собирал рассыпавшиеся по тротуару вещи. - Боже милосердный! Сколько же лет прошло с тех пор? Лет десять?

- Двенадцать, - сказал он и положил вещи в ее сумочку. - Чем ты теперь занимаешься?

- Открываю магазин.

- Правда? - Он защелкнул замочек сумки и вернул ее Марии, потом поднял трость и выпрямился окончательно. - Какого рода магазин?

- Булочную. Вот здесь, - добавила она и повернулась, как будто хотела показать ему место, но вскрикнула якобы от боли. - Кажется, я подвернула лодыжку.

Добродушное лицо Лоренса нахмурилось от беспокойства.

- Это я во всем виноват, - сказал он, по-рыцарски взяв вину на себя. - Ты должна зайти в дом, и я пошлю за доктором.

- Зайти в дом? - повторила она, притворяясь озадаченной. - Ты живешь где-нибудь поблизости?

- Прямо здесь, - сказал он, указывая на красную дверь, перед которой они стояли.

- Здесь? Но это же совсем рядом с моим магазином! - Она указала рукой на свою дверь. - Я арендую это помещение.

Лоренс был не только более дружелюбен, чем его брат, он был также гораздо более доверчив.

- Какое потрясающее совпадение! - Он снова жестом указал на свою дверь. - Зайди, пожалуйста, в дом, выпей чашечку чая и расскажи мне все о себе, пока мы ждем доктора. Идем, я настаиваю, - добавил он, пресекая ее слабый протест.

Мария оперлась на предложенную руку. Ковыляя по ступеням лестницы, она так убедительно изображала боль, что ей пришло в голову: если ее затея с магазином закончится неудачей, она всегда может стать профессиональной актрисой. Через десять минут она, уютно устроившись в роскошной гостиной своего соседа с чашкой чая в руке, уже излагала свои проблемы очень отзывчивому слушателю.

Компания «Хоторн шиппинг, лимитед» была расположена в четырехэтажном кирпичном здании на Суррей-стрит, рядом с набережной Виктории. Из угловой конторы Филиппа на верхнем этаже открывался великолепный вид на Темзу, и были видны мост Ватерлоо, Сомерсет-Хаус и сады вдоль набережной.