Лагерный флаг приспущен - Дьяконов Юрий Александрович - Страница 8

То задумает построить плотину на пути горного ручья, подмостки из толстых дубовых плах. И пожалуйста: через пару дней умывальня готова. Не нужно гнуться «в три погибели». Стоишь на мостках, а прямо перед тобою падает прозрачная стена родниковой воды. Протяни руки — и умывайся. А хочешь — подставь голову под студеную струю в жаркий день. Просто. А вот до него никто не додумался… То выпросит у завхоза длинный столб и моток веревок. Бежит в кузню — у него все в селе знакомые — и к вечеру на церковном дворе визг, смех: уже опробуется чудесное сооружение — «гигантские шаги». Великаньими шагами, высоко взлетая над землей, кружатся, держась за веревочные концы, вокруг высокого столба мальчишки и девчонки… И любое дело, которое он затевает, оказывается интересным и нужным для всех.

Сережка был старше Боба и Арки на год. Но никогда не задирал носа. Не выставлял себя умником. И потом он ведь был горнистом лагеря! Никто так здорово не мог играть сигналы на коротком военном рожке. Ни в одном лагере. Горн у него не трубит, а будто выговаривает слова.

И еще он был справедливым. Если ты не прав, разделает так, что деваться некуда. И на него почему-то не обижаешься. Арка не раз говорил: «Какой же ты, Сережка, друг, если меня перед другими дураком выставил? Мог бы мне потихоньку сказать…» А Сережка смеется: «Потому и говорю, что друг. А потихоньку не могу: голос у меня такой — громкий».

И еще — Сережка всегда умел найти выход из любого, пусть даже самого трудного положения. А вот теперь не знает, что делать.

Правда, Арка тоже не прав. Разве можно говорить Сережке, что ему наплевать на Ануш?..

В первый раз за два года так поссорились. Что же делать? И Ануш жалко. И начальник искать запрещает…

Мысли стали налезать одна на другую. Запутались. Боб, так и не решив ничего, незаметно заснул.

ПОИСКИ

Задолго до подъема Арка толкнул Боба в бок:

— Одевайся тихо, и пошли…

Они уселись на влажной еще от утренней росы траве около «собачьего санатория». Снайпер было затеял с ними игру. Но Боб прикрикнул, и щенок лег, положив голову на лапы. Только по тому, как он время от времени поворачивал голову к Бобу, да по легкому подрагиванию хвоста было видно, что он не понимает: почему нельзя поиграть, попрыгать в такое прекрасное утро. Ведь всегда играли. Но он не очень сердится. И по первому знаку готов вскочить на ноги, забыв обиду.

Арка покрутил в руках яблоко с темно-красными и розовыми полосками. Из тех, что взяли в саду Ануш для образца.

— Пусть не думают некоторые… Обойдемся. Вот оно, яблочко! Где ты еще такое видел? Нету. Такие только у Ануш растут… А мы его — цап-царап! И за шиворот: «Где взял? А ну давай…»

— Ладно, Арка. Как искать будем?

— Обыкновенно. За день же их не сожрали? Значит — спрятали. Я все в лагере перерою. А ты на всякий случай вокруг поищи. В кустах, у ручья. Пока он соберется подъем играть — уже готово! Скажем: «Мы, конечно, дураки. Но жулика поймали. Пожалуйста…»

— Постой, Арка, что-то ты очень быстро. Ну найдем яблоки. А кто украл?..

— Ерунда, Боб! Я еще ночью все передумал. Спрячемся и будем следить. Хоть три часа просижу! А как заявится, мы его сразу и застукаем. Давай пошли. А то время идет.

Арка излазил весь лагерь. Заглядывал во все углы. Что-то высматривал. Останавливался, морщил лоб — думал. И вдруг куда-то мчался… Проверил все поленницы на хозяйственном дворе. Заглянул в бочки на кухне. Побывал под верандой «виллы» — так высокопарно ребята называли домик, где жил руководящий состав лагеря во главе с начальником, для чего пришлось оторвать доску. Обыскал все сараи. Умудрился даже залезть под пол первого корпуса через дырку в фундаменте, куда, кроме кошек и собак, никто залезать не решался. Но и там ничего, кроме обглоданных костей, не нашел. Исцарапанный, грязный вылез он из-под дома.

— Батюшки! На кого ты похож! — всплеснула руками тетя Клава. — И чего тебя занесло в собачью дыру спозаранку. Аль потерял что?

— Потерял, — буркнул Арка и вспомнил: а где фонарик? Вот только в руках держал. (Арка потихоньку вытянул его у Сережки из-под подушки. Хотел вернуть еще до подъема.) Там оставил… И снова нырнул в дыру. Он лазил в темноте на четвереньках, ощупывая руками землю вокруг, то и дело натыкаясь на липкую паутину. В нос набилась сухая летучая пыль. Арка чихал. Проклинал это подземелье. Все кружил и кружил под полом…

Горн проиграл подъем. Арка выглянул. Спиной к нему у мачты стоял Сергей с поднятой трубой. Тогда Арка выскочил из дыры, перемахнул через забор и побежал к ручью умываться.

Боб тоже решительно принялся за поиски спрятанных яблок. Вместе со Снайпером он часа два, до самого подъема, ходил по окрестностям лагеря. Добросовестный Боб ничего не оставлял без внимания. Метр за метром обследовал прилегающую территорию. Исследовал все ямы и впадины. Обшарил дупла. Тщательно осматривал большие камни, что лежали у подножья горы, и даже пытался их сдвинуть: а вдруг, как в сказке, откроется вход в подземелье…

Нельзя сказать, чтобы ему не везло. Нет. Своими находками они со Снайпером заслужили уважение и благодарность завхоза, кладовщика и поварихи тети Клавы. Они нашли два забытых кем-то ведра. Уздечку, провисевшую на суку, может быть, еще со времени, когда в горах орудовали отряды «зеленых». Принес, обливаясь потом, пол-ящика поржавевших, но вполне пригодных в дело громадных пятнадцатисантиметровых гвоздей. И на радость тете Клаве — большую клеенку, сорванную ураганом и заброшенную в непролазную чащу. Но главного — тайника — Боб так и не нашел.

В лагере проиграли подъем. Мокрый от росы, грязный и исцарапанный, он пришел к умывальне и увидел Арку.

— Боб, иди сюда! Я такое придумал!

Но Боб только рукой махнул. Умылся и пошел к лагерю.

УТРОМ

Ни на одной утренней линейке так не смотрели на подъем флага. Под звуки Сережкиного горна и дробь барабанов флаг медленно поднялся на три четверти мачты и замер. Порыв ветра подхватил полотнище. Оно вспорхнуло красной птицей, пытаясь взлететь еще выше. Но ветер опал, и флаг повис, прильнул к мачте.

Опустились сумрачные лица пионеров. Ясно: он не пришел. Младшие загалдели. Старшие насупились. Не хотелось смотреть в глаза друг другу. Кто струсил?

Первыми в столовую пошли малыши. У входа они окружили начальника лагеря. Как всегда, у них больше всего вопросов и советов: что делать, как поступить. Загородили проход. Поневоле остановились и остальные отряды.

— Андрей Андреевич! А давайте, знаете что? Давайте обыск сделаем?

— А у кого же искать?

— Давайте у всех!

— У всех? — переспросил Андрей Андреевич. — Значит, обыскивать будем и меня и вожатых?

— Ну вот еще, — смутился пацан. — Зачем же у вас… у пионеров только. Вы же не возьмете…

— А ты возьмешь?

— Что вы, Андрей Андреевич!

— А вот он возьмет?

— Кто? Колька? Да ни в жизнь!

— А зачем же его обижать? Зачем обыскивать? Ведь ты ему веришь! И я верю!.. Нет, ребята, вы это бросьте! Никакого обыска я делать не разрешу. Тут у меня лагерь пионеров, а не воришек!

— А собаку… собаку у пограничников попросить! — гордая своей догадкой, закричала девчонка. — Она сразу найдет! И не надо обыска делать.

— Вот здорово! — подхватили малыши.

— Нет, ребята, и собаку не разрешу! Не будем перед пограничниками срамиться. Это дело чести лагеря. А смолоду честь потерять — как же тогда жить?! Ну, хватит. Пошли. Завтрак остынет.

После завтрака выяснилось, что у двух малышей из девятого отряда пропали рюкзаки. Весть эта моментально облетела всех. Заволновались, зашумели пионеры. Некоторые пошли в палаты проверить, а на месте ли их рюкзаки? Оказалось, что на месте. Но и этого кое-кому показалось мало. Стали проверять вещи. И пошло: