Тайный грех императрицы - Арсеньева Елена - Страница 11

Нет, а что можно сделать?! Шепнуть ей, как на карнавальном балу, игриво:

– Маска, маска, я вас знаю!

Или выступить в роли презрительного обличителя:

– Сударыня, я узнал вас, вы использовали меня как орудие удовлетворения своих темных желаний!

Ну и что?!

Глупости. Узнай ее Алексей, он бы... Может быть, с презрением отвернулся бы. Может, молил бы о новой встрече.

Ну не знал он, что сделал бы!

Время шло. Днем горячие, пряные воспоминания остывали, тускнели, а ночью, в снах, оживали... и самое ужасное было в том, что они сливались со снами о ней. То бесстыдное приключение разбудило и возбудило бесстыдство и в Алексее. Запретные мечты, которые он гнал от себя, обуреваемый любовью-поклонением, ночью были вольны делать с его душой и телом все, что угодно. Его скручивала тоска... нет, уже не о том аромате плоти, который вдыхал он в карете. Желание его было другим, недосягаемым. Алексей алкал плоти русской императрицы!

И ничего не мог с собой поделать.

– Ваше величество...

Елизавета медленно повернула голову. Она узнала голос, который не хотела слышать, она не хотела смотреть на обладательницу этого голоса!

– Ваше величество, у вас превосходное платье, которое еще лучше оттеняет вашу нежную красоту!

Императрица в упор смотрела на женщину, стоявшую напротив, и вспоминала услышанную в детстве историю, которая однажды приключилась с прапрабабкой Елизаветы, маркграфиней Шарлоттой Баденской. Однажды к балу ей неудачно сшили платье. Маркграфиня была известна своим крутым нравом. Портного с его портняжками немедленно отправили в застенок, а Шарлотта отправилась на бал, чуть ли не скрежеща зубами от злости. Во всех своих пятнадцати платьях она уже появлялась, причем не раз, и больше не могла их надеть. Что и говорить, маркграфини баденские не отличались изобилием туалетов... Елизавета несказанно удивилась, узнав о том, что главной страстью ее тезки, русской императрицы Елизаветы Петровны, были платья, она переодевалась по пять раз на дню, и в гардеробе государыни нашли после ее смерти 15 тысяч «роб», большей частью не надеванных. Ну так Шарлотта Баденская оказалась значительно беднее. Выбора у нее не было! Она надела новое платье и отправилась на бал сущей уродиной. Однако некая дама из богатых горожанок решила подбодрить маркграфиню и, присев перед ней в реверансе, воскликнула:

– Ах, государыня, у вас чудесное платье! Оно вам бесконечно идет!

Шарлотта была вспыльчива как порох. Она схватила подсвечник и поднесла его к наряду лживой льстицы...

Елизавете не удалось узнать, что случилось потом. В анналах истории о дальнейших событиях не сохранилось ни слова. Конечно, ее всегда ужасал этот прабабкин поступок, но теперь она очень хорошо понимала Шарлотту Баденскую.

Как бы Елизавета хотела сейчас схватить подсвечник... – нет, лучше факел, да побольше! – и швырнуть в ту, которая подошла к ней!

Впрочем, дама не лгала. Наряд императрицы был баснословно хорош – в основном благодаря изобилию нашитых на него бриллиантов, – но Елизавета никак не могла привыкнуть к этой русской манере выставлять напоказ всю царскую казну. Она громадна, невероятно богата... Ну почему часть ее должны носить на себе бедные женщины, имеющие несчастие принадлежать к царской фамилии? Увы, Елизавета уже много лет чувствовала себя несчастной и только несчастной. Чего бы она только не отдала, чтобы перестать играть эту роль... ну да, она играла всего лишь роль, она была неудачливой актрисой, а примой этого спектакля являлась другая – высокая, роскошная брюнетка, стоявшая перед ней. На красавице не было ни одного бриллианта. Ни единого. Простой белый шелк, обливавший ее великолепную грудь и бедра, казался сотканным из солнечных лучей. Черные волосы, в нарочитом беспорядке ниспадавшие на плечи, оттенял крошечный венок из незабудок.

Елизавета за эти годы научилась носить маску самого непроницаемого на свете выражения. И ничто не отразилось на ее лице, она ничем не выдала пронзившей сердце боли.

Это ее любимые цветы. Когда-то Александр плел для нее венки из незабудок, неловко ломая их хрупкие стебли. Потом по его заказу придворные ювелиры «плели» для Елизаветы венки из сапфировых и берилловых незабудок. Теперь искусные мастера выполняют ту же работу для другой женщины. И тоже по заказу Александра. Эта красавица с черными волосами украла у Елизаветы не только мужа, но и незабудки...

Иногда Елизавета изумлялась тому, как быстро бежит время. Неужто миновало больше двенадцати лет с тех пор, как юная баденская принцесса Луиза-Августа, сияющая красотой и юностью, вдохновленная самыми радостными ожиданиями, оказалась в Петербурге, чтобы выйти замуж за пятнадцатилетнего великого князя Александра – будущего наследника российского престола? Да, это произошло 31 октября 1793 года. Собственно, приехали две сестрички – Луиза и Фредерика-Доротея но чуть ли не с первой минуты стало ясно, что младшую привезли в Россию исключительно ради антуража и соблюдения приличий и скоро она отбудет восвояси.

Луизе тогда исполнилось четырнадцать, и все при дворе пришли в восторг от ее нежной красоты.

– Я ничего не видел прелестней и воздушней ее талии, ловкости и приятности в обращении, – с пылкостию сообщал Евграф Комаровский, выполнявший поручения при иностранных дворах и сопровождавший Луизу в ее пути.

Она видела этот восторг во многих устремленных на нее взорах. Императрица Екатерина Великая, устроившая этот брак, тоже хвалила ее красоту и ум. Ходили слухи, что она сказала своему секретарю Храповицкому, указав глазами на Луизу:

– Чем больше смотрю на одну из баденских принцесс, тем больше она мне нравится. Невозможно видеть ее и не подпасть под ее очарование!

И загадочно улыбнулась.

Вообще Екатерина искренне забавлялась тем, что натворила. Внук виделся ей обворожительным мальчишкой. Красивый, самолюбивый, умный, образованный, тщеславный как раз настолько, насколько нужно наследнику, пылкий, преисполненный радостных мечтаний – и в то же время задумчивый, умеющий размышлять, очень сильный физически. А сила нравственная придет с годами. Главное для монарха не быть, а казаться сильным, чтобы внушать уверенность в подданных... Екатерина всерьез видела в Александре своего наследника – в будущем, в том непредставимом будущем, когда она покинет сей мир. Ну а пока Александру всего пятнадцать – то есть самое время обзавестись семьей. Один недостаток усматривала Екатерина во внуке. Он был еще невинен, однако это императрица исправила с ловкостью опытной сводницы: изящно и насмешливо намекнула хорошенькой фрейлине Турсуковой, что великий князь излишне робок, – и дело решилось.

После того, как сие произошло, внучек несколько дней имел вид враз торжествующий – и перепуганный. Этот испуг в прекрасных голубых глазах не понравился Екатерине. Никто не знал мужчин лучше, чем она, их великая любительница. Мужчина, которому становится в постели страшно, который начинает думать не об амурных делах, а о своем, к примеру, нравственном падении, – это сущая погибель для его жены или любовницы!

Впрочем, надеялась Екатерина, с мальчишкой все обойдется. Обвыкнется как-нибудь! Примеров для подражания при дворе множество. Взять хотя бы ее саму, императрицу...

И вот он, шанс, чтобы все обвыклось!

Однако Александр посматривал на приезжую красавицу настороженно. Луиза, увидев его впервые, побледнела и задрожала, ну а он был любезен, насколько того требовал этикет, но не более. В общей беседе все помалкивал и лишь изредка поднимал на юную девушку глаза.

Что видела она в тех глазах? Проницательным придворным казалось, что Александр холоден как лед. Они знали: этот красавец предпочитает смотреться в зеркало, а не любоваться женщинами. А зачем ими любоваться, если они сами глаз отвести от него не могут? В этом смысле новая девушка ничем от других не отличалась.

Разница в том, что ей предстоит сделаться его женой...

Он был не против жениться, ибо понимал значение своего брака для государственной необходимости. Но в том, что все совершалось помимо его воли, словно бы крылась ловушка, такого он не любил. Александр хотел бы сам выбрать невесту, но ему не оставили такой возможности. Как подумаешь, насколько это несправедливо! Против воли Александра бабуля намерена сделать его наследником, обставив отца, а ее, императрицы, сына. Против воли приходится жениться... Ах, как тяжело быть государственным деятелем!