Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания - Цой Марианна - Страница 66

«Комсомольское знамя» (Киев), 23 сентября 1990 г.

Михаил Садчиков

Воскресение Виктора Цоя

С Виктором мы были знакомы. Он давал мне интервью и тогда, когда был известен сотне-другой рок-клубовских фанов, и тогда, когда стал всенародным героем. Мне доводилось вести творческие встречи Виктора, помогать ему отвечать на записки. Мы не раз встречались и на концертах «Поп-механики», где Цой был рядовым гитаристом. С кем другим после такого общения возникли бы приятельские отношения, дружеские, а то и панибратские… Но тут было что-то не то. Он упрямо держал дистанцию. Был немногословен и, по правде сказать, казался мне скучным собеседником. Да и не только я один, а многие журналисты отмечали, что беседовать с Виктором Робертовичем Цоем — адский труд.

Но есть же люди, с которыми он беседовал подолгу, с которыми вместе работал. Кто они?

В последние годы Виктор почти не заводил новых друзей, не подпускал к себе многих старых знакомых. Он и в личной жизни был замкнут. С женой они расстались, но, к счастью, остались в добрых отношениях. Говорили, что в Москве у Виктора есть постоянный человек по имени Наташа, но жил он все-таки в Ленинграде. Музыканты — «киношники» народ также не слишком общительный.

И вот удача. Я нашел человека, который знал Виктора близко, но познакомился с ним лишь в 88-ом году, то есть мог посмотреть и на Цоя, и на его друзей свежими глазами. Юрий Владимирович Белишкин. Ему чуть больше сорока, 20 лет он в мире эстрадного шоу-бизнеса. Работал с десятком коллективов, осуществил десятки проектов, а как столкнулся с «Кино»?

— Наша первая встреча с Виктором все откладывалась и откладывалась. Никаких концов. Он был неуловим. Прописан на проспекте Ветеранов, но там не живет. Называют разные телефоны, но они молчат. Я стал названивать Юрию Каспаряну, который наконец сообщил мне: Виктор отдыхает в Латвии в Апшуциемсе (теперь это место стало трагически известно). Вот-вот должен вернуться, и все «киношники» тут же едут на юг. Наконец вернулся. Мы договорились встретиться на улице Жуковского, 22, около театра-студии «Бенефис» в 15 часов. И вот ровно в 15.00 такое ощущение, что он замедлял ход, чтобы прийти точно, — из-за угла вывернула красивая компания — Витя, Каспарян, с ними были какие-то девочки, все молодые, модно одетые, раскованные. Люди, которые не знали их, все равно бы обратили внимание на их компанию. Они ехали куда-то в Евпаторию и там собирались дать первые концерты после выхода альбома «Группа крови». Тогда-то и началось то самое безумие на концертах «Кино», которое будет преследовать их до самых последних дней. «На чем, как едете?» — спросил я ребят. Оказалось, едут в плацкартном вагоне. Тут мне подвернулся шанс показать свои возможности. И я буквально в этот же день достал им купейные билеты. Сказали спасибо: приедем, созвонимся, общаться будем через Каспаряна и Гурьянова. Говорили несколько туманно, никаких обещаний, никаких предположений. Но я дозвонился.

— Я хорошо помню то время. Виктору ведь тогда было просто негде жить в Ленинграде, и он жил у Гурьянова, у друзей… Квартирная проблема так и не решилась в его жизни.

— Да, я приехал в трехкомнатную квартиру Гурьянова на Будапештской. Родители Гурьянова были на даче, и вся компания «Кино» была в сборе. Что меня удивило? Стол, где сигареты и чай. Все очень непритязательно. Сидели, молчали, курили, что-то играли на гитарах, так продолжалось несколько вечеров, и за все время я сказал слов тридцать, а они — немногим больше. Беспрестанно звонил телефон, однако никого не приглашали в гости. Один из них, по-моему, Густав, вдруг встал и уехал — уехал он в Москву. Никаких тусовок, никаких шумных компаний. Туда надо было и мне приходить одному. Мы с Виктором общались на «вы» и затем так и не перешли на «ты», по-моему, нам обоим нравилось эта дистанция. Меня вообще коробило то, что некоторые поклонники считали возможным обратиться к Виктору на «ты».

В. Цой: «Есть люди, которым необходимо жить в хорошей квартире, иметь машину, дачу и так далее… У меня этого нет. И один готов ради всего этого идти на компромисс, а другой — нет. Когда я начинал заниматься рок-музыкой, в последнюю очередь я думал о деньгах. Тогда было понятно, что кроме неприятностей (причем самых серьезных), за это ничего не получишь. Мы были значительно беднее, чем могли бы быть, работая на каких-то работах… И все время сталкивались с гонениями, были людьми с совершенно испорченной репутацией».

— Он попросил меня найти ему квартиру. Чего мне это стоило! Но в самый последний день мне удалось найти ему пристанище на улице Мориса Тореза. Любопытный штрих: через некоторое время Витя попросит меня найти ему ковровую дорожку, так как внизу жила какая-то выжившая из ума старуха, которой мешал скрип половиц. Однако я доподлинно знаю, что это был именно скрип половиц, а не гулянки, пьянки и прочее.

— За эти полтора года, с ноября 1988-го по декабрь 1989-го, группа «Кино» дала невероятное для себя число концертов. И все при вашем участии, Юрий. Я понимаю, что все смешалось, но вспомните самый яркий концерт.

— Почему смешалось? Не поверите, но я помню практически каждый концерт. А самый яркий — московский, 16 ноября 88-го года в Лужниках. Это было безумие… День начался с того, что москвичи встретили нас по-московски — не подали транспорт, продинамили с гостиницей. Тогда мы поехали на квартиру, сидели там, ждали, пили чай. Потом наконец нас поселили в «Космос», но дали только два двухместных номера. В Москве тогда было не принято устраивать стоячий партер. Это казалось кощунственным. Однако минут через 30 после концерта тысячи людей встали и стеной пошли к сцене. Не было никаких пьяных, никаких дебоширов — было безумное желание приблизиться к Цою. Тогда администрация во главе с хамоватой директоршей вырубила электроэнергию. Подошли ко мне, стали требовать, орать (не просить, а по-московски требовать), чтобы Цой прекратил провоцировать публику. А что он мог?.. Вы же прекрасно знаете, что Виктор весь концерт стоял на месте, словно привязан к микрофону, а рядом с ним стояли трое музыкантов-аккомпаниаторов. Никаких реплик в зал, никаких обличений, а публика ломится вперед. Это было шаманство чистой воды. Об этом даже французы говорили, что от Цоя исходила фантастическая энергия. Они, слов не понимая, все поняли.

В январе 89-го приехали в Новосибирск, где выступали в каком-то окраинном спортзале — там раньше никому в голову не приходило устраивать концерты. Зрители поставили низенькие скамеечки, балансировали на них, а сцены не было — Цой стоял на одном уровне с публикой. Вроде все более-менее прилично себя вели, а после последней песни вдруг как рванут к Виктору. Но мы были ко всему готовы: пригнали машину, открыли дверцы, и он бегом. Иначе не спастись от толпы, как прыгнув в открытую дверь.

— При вас, Юрий, был записан альбом «Звезда по имени Солнце». По-моему, в первый и, увы, в последний раз Цой и компания работали в настоящей профессиональной студии…

— Да, это были отличные деньки. С 21 декабря по 30-е мы находились в Москве, жили в далекой от центра гостинице ВДНХ, записывались на студии Валерия Леонтьева. Цой не был особенно занят — свои вокальные партии он наложил буквально с первого дубля. А Каспарян с Тихомировым удивили звукорежиссеров студии тем, что с ходу врубились в аппаратуру, а к концу записи уже сами практически заменили звукорежиссеров. Закончить запись не успели и на Новый год уехали в Ленинград, а потом возвратились в Москву и с 3 по 10 января снова делали альбом «Звезда по имени Солнце».

— Вы ничего не путаете — ведь альбом вышел в конце лета — начале осени 1989-го?

— Ребята решили не частить с альбомами и тормознули уже записанный материал, рассчитывая выпустить его примерно через год после «Группы крови».

— Сейчас в коопларьках можно увидеть множество плакатов Цоя, но при жизни «Кино» их практически не было. Коллекционерам, думаю, не составит большого труда собрать все клишированные афиши.