Кровавая жатва - Хэммет Дэшил - Страница 27

«Немедленно вышлите полное объяснение данной операции обстоятельства при которых вы начали действия также ежедневные отчеты весь срок».

Я сунул телеграмму в карман, надеясь, что события будут разворачиваться с прежней быстротой. Послать ему сейчас то, что он просит, ничуть не лучше, чем послать заявление об уходе с работы.

Я напялил свежий воротничок и затрусил в муниципалитет.

— Привет, — обратился ко мне Нунан. — А я все жду, когда вы объявитесь. Пытался поймать вас в гостинице, но, говорят, вы там не ночевали.

Вид у него был неважный, но казалось, что шеф, для разнообразия, действительно рад меня видеть.

Когда я сел, один из его телефонов зазвонил. Нунан поднес трубку к уху:

— Да?

Еще немного послушал, сказал:

— Ты лучше сам туда поезжай, Мак.

Трубкой он попал на рычаг только с третьей попытки. Лицо у него стало мучнистым, но ему удалось сообщить мне почти нормальным голосом:

— Лу Ярда кокнули. Застрелили, прямо сейчас, когда он выходил из дому.

— Подробности знаете? — спросил я, проклиная себя за то, что снял Дика Фоли с Пейнтер-стрит на час раньше времени. Жутко не повезло.

Нунан покачал головой, глядя себе в колени.

— Поедем, взглянем на тело? — предложил я, вставая.

Он не поднял глаз.

— Нет, — устало сказал он, обращаясь к своим коленям. — Честно говоря, не хочется. Не знаю, смогу ли это выдержать. Меня уже тошнит от всей этой бойни. Действует на нервы.

Я снова сел, поразмышлял на тему его плохого настроения и спросил:

— Кто, по-вашему, его убил?

— Бог его знает, — промямлил он. — Все убивают друг друга. Чем это кончится?

— Это не может быть Рено?

Нунан вздрогнул, поднял было на меня глаза, передумал и повторил:

— Бог его знает.

Я подступился с другой стороны:

— Пришили кого-нибудь в «Серебряной стреле» вчера вечером?

— Всего троих.

— Кто такие?

— Два уголовника — Черныш Уэйлен и Щелчок Коллинз, их только вчера в пять часов выпустили на поруки. Еще Джейк Уол, по кличке Голландец, наемный убийца.

— А что там произошло?

— По-моему, просто не поладили. Вроде бы Щелчок, Черныш и остальные, которые с ними вышли на волю, отмечали это событие. Друзей их там было много, ну и кончилось дракой.

— Это все ребята Лу Ярда?

— Чего не знаю — того не знаю, — ответил он.

Я встал и двинулся к двери.

— Подождите, — окликнул он меня. — Не убегайте. Да, кажется, это люди Ярда.

Я вернулся на место. Нунан разглядывал стол. Лицо у него было серое, отекшее, сырое, как незастывшая замазка.

— Шепот живет у Уилсона, — сообщил я ему.

Он вскинул голову. Глаза у него потемнели. Потом рот задергался, и голова снова поникла.

— Больше не могу, — пробормотал он. — Тошнит от убийств. Больше не выдержу.

— Сильно тошнит? — спросил я.

— Да.

— Тогда идите на мировую. Но уж за убийство Тима не поквитаетесь. Ведь с этого все началось, — напомнил я. — Если хотите поставить точку, надо это делать сейчас.

Он поднял голову и посмотрел на меня, как пес на кость.

— Остальным, наверное, так же тошно, как вам, — продолжал я. — Скажите им всю правду. Соберитесь все вместе и заключите мир.

— Они решат, что это подвох с моей стороны, — возразил он жалобно.

— Соберитесь у Уилсона. Там живет Шепот. Это вы рискуете нарваться на подвох, а не они. Боитесь?

Он насупился и спросил:

— Пойдете со мной?

— Если хотите.

— Спасибо, — сказал он, — Я… я попробую.

В назначенное время — девять вечера — мы с Нунаном прибыли к Уилсону. Остальные делегаты мирной конференции были уже на месте. Каждый кивнул, на этом приветствия и закончились.

Я не был знаком только с Питом Финном. Бутлегер оказался ширококостным человеком лет пятидесяти с абсолютно лысой головой. У него был низкий лоб, огромные тяжелые челюсти и выпяченный подбородок.

Мы уселись за стол в библиотеке Уилсона.

Старик Илайхью сидел во главе стола. Ежик волос на его круглом розовом черепе серебрился. Из-под кустистых белых бровей выглядывали круглые голубые глаза, жесткие и властные. Рот и подбородок образовали две параллельные линии.

Пит Финн сидел справа от него и наблюдал за присутствующими крошечными, совершенно неподвижными черными глазками. Рядом с бутлегером поместился Рено Старки. Желтоватое лошадиное лицо Рено было таким же флегматичным и невыразительным, как и его взгляд. Макс Талер откинулся на стуле слева от Уилсона. Ноги маленького игрока в аккуратно отглаженных брюках были небрежно скрещены. Из угла плотно сжатых губ свисала сигарета.

Я сидел рядом с Талером. Нунан — рядом со мной.

Заседание открыл Илайхью Уилсон.

Он сказал, что так продолжаться дальше не может. Все мы — люди разумные, трезвые, взрослые, достаточно повидали в жизни. Все понимают, что нельзя жить, ни с кем не считаясь, — будь ты хоть семи пядей во лбу. Время от времени приходится идти на компромиссы. Чтобы иметь то, что хочешь, надо давать другим то, чего хотят они. Он уверен, что сейчас все мы больше всего хотим, чтобы прекратились эти безумные убийства. Он уверен, что за час можно все откровенно обсудить и уладить, не превращая Отервилл в бойню.

Это было неплохое выступление.

После него наступило краткое молчание. Талер смотрел мимо меня, на Нунана, словно ждал от него чего-то. Остальные, подражая ему, тоже уставились на шефа полиции.

Нунан побагровел и хрипло заговорил:

— Шепот, я готов забыть, что ты убил Тима. — Он встал и протянул мясистую лапу. — Вот тебе моя рука.

Тонкий рот Талера скривился в злобной ухмылке.

— Эту сволочь, твоего брата, стоило убить, но я тут ни при чем, — холодно и тихо произнес он.

Щеки Нунана из багровых стали лиловыми.

Я громко сказал:

— Погодите, Нунан. Не с того начали. Мы ничего не добьемся, если не будем говорить правду. Только испортим все дело. Тима убил Максуэйн, и вы это знаете.

Он уставился на меня с ошарашенным видом и громко втянул в себя воздух. Он еще не понимал, что я с ним сделал.

Я взглянул на остальных и спросил как можно благостнее:

— Итак, это улажено? Тогда пошли дальше. Как вы относитесь, — обратился я к Питу Финну, — ко вчерашней ошибке с вашим складом и четырьмя служащими?

— Хороша ошибка, — буркнул он.

Я объяснил:

— Нунан не знал, что у вас там склад. Он приехал, думая, что там пусто. Просто хотел расчистить кое-кому дорогу для одной работенки в городе. Ваши люди начали стрелять первыми, и тогда шеф решил, что наткнулся на Талера. Когда Нунан понял, что залез в ваш огород, то потерял голову и разнес это местечко в пух и прах.

Талер наблюдал за мной с едва заметной жесткой улыбкой, которая гнездилась в глазах и углах губ. Рено выглядел еще большим флегматиком, чем прежде. Илайхью Уилсон наклонился ко мне, его старые глаза глядели резко и настороженно. Не знаю, что делал Нунан. Я не мог позволить себе роскоши глядеть на него, но знал, что если разыграю свою карту верно, то буду кругом в выигрыше, если нет…

— Людям я за риск плачу сам, — сказал Пит Финн. — За все остальное — двадцать пять тысяч, и мы в расчете.

Нунан быстро, с готовностью отозвался:

— Хорошо, Пит, хорошо, я отдам.

Я сжал губы, чтобы не рассмеяться — такая паника звучала у него в голосе.

Теперь можно было взглянуть на шефа. Он был разбит, растоптан, готов на все, чтобы спасти — или хотя бы попытаться спасти — свою жирную шею. На меня он не смотрел. Он не смотрел ни на кого. Он изо всех сил притворялся, будто вовсе не боится волков, которым я кинул его на растерзание.

Продолжая гнуть свою линию, я повернулся к Илайхью Уилсону:

— Будете поднимать шум, что обчистили ваш банк, или вас это устраивает?

Макс Талер тронул меня за плечо и предложил:

— Может быть, мы быстрее решим, кому поднимать шум, а кому нет, если ты выложишь сперва свои карты?