Сын планеты - Журавлев Владимир Борисович - Страница 4

Трава на Холме Прощаний пожухла. Осень. Снова осень. Снова серое небо, бесконечные дожди и угрюмые потоки людей по мокрым улицам. Но даже это мне сейчас не светит, после сегодняшнего. Тоже не жалко.

Нерушимый барьер приветствовал меня упругой стеной теплого ветра. Прекрасная Астора, здравствуй.

Ну… сколько ни купайся, а кушать захочется все равно. А на Асторе не подают. Естественно, пришлось возвращаться в Границу. Естественно, там меня ждали. Одинокий серокожий гигант в будничном комбинезоне пограничников. И в красных глазах его мне почудились отблески человечности. Дело в том, что я знал его. Да и кто его не знал?! Командир отряда коммандос с Гоэмы, извечного врага Асторы, добровольно перешедший на сторону последней. Ныне — начальник всей службы безопасности Границы, могучая рука, поддерживающая надежный шит над хрупкой прекрасной Асторой. Человек из легенд, чьи изображения заполонили всю Границу. По слухам, вполне такая справедливая и честная легенда. Я даже на вгновение поверил, что удача улыбнулась и мне. Вот приехал великий Санго Риот, он нас и рассудит …

— Так это ты и есть знаменитый землянин, любитель асторянских девочек? — усмехаясь, спросил небрежно гигант.

И надежды мои на справедливый суд рухнули в грязь. Оттого-то я, наверно, и взбеленился.

— Так это ты и есть знаменитый предатель, поменявший службу родине на сладкий кусок асторянской подачки?

Ну вот и познакомились. Позже, в госпитале, возвращая своему носу привычную форму, гигант проворчал:

— Не называй меня предателем, хоть я и есть он. Астора — наша праматерь, — и ваша тоже, психопат! — и служить ей есть великая честь и святой долг сердца!

Я не ответил ему, отчасти потому, что тоже приводил в порядок свое лицо. Интересно, почему, когда мужчины спорят, они всегда норовят заехать в нос, хотя тактически грамотнее пнуть по коленке?

Удача все же улыбнулась мне. Санго Риот оказался, несмотря на все занимаемые посты, хорошим человеком. Как бы дико это ни звучало по отношению к высококвалифицированному убийце. Мордобой он воспринял единственно правильным образом — как начало дружбы.

— Про вас с Анико столько наговорили, — буркнул он в виде оправдания.

Что я мог ему ответить? Что все наговоренное, скорее всего, правда, и даже не вся правда?

— Не твое дело.

И он с этим согласился.

— Санго Риот, можешь называть меня так! — торжественно представился он. — Как называть тебя, воин?

Я только пожал плечами. Мое прежнее имя погибло в чаду того поезда, что горел когда-то, в иное время, в ином мире. Тот тихоня и неудачник, он умер, и нынешний безжалостный и агрессивный я на него совсем не похож.

— Я буду звать тебя Иван, — решил Санго Риот. — Ведь это самое распространенное имя твоей родины?

Это было вовсе не так, но какая разница?

— Странный ты человек, Иван, — заметил покровительственно Санго Риот. — Ты можешь проходить через барьер Асторы. Ты — и асторяне. И больше никто. Служба безопасности Границы должна знать, как ты проходишь защитный барьер. Это часть ее обязанностей. Тебя просто вежливо спрашивают, не бьют, не мучают — а ты все чем-то недоволен.

— Просто спрашивают, — согласился я. — Сначала в патрульной машине. Потом в участке. Потом у дежурного по мегаполису. Еще в тюрьме. Еще представители разведки. Задерживают якобы для выяснения личности, хотя прекрасно знают, кто я такой — иначе бы не задерживали именно меня. Наказывают за отсутствие документов, хотя сами же их не выдали. Не дают спать, есть и пить, чтоб охотнее отвечал. И все это только за то, что я иногда ухожу из Границы послушать прибой южных морей или встретить рассвет Асторы. Причем асторяне не возражают, а даже наоборот. Конечно, у вас не пытки, у вас гуманизм.

Санго Риот очевидно принадлежал к серокожим аборигенам Гоэмы, самой ближней и самой воинственной планеты — или места? Гневом он запылал мгновенно — такова самая характерная примета этой расы.

— Спишь на складе! — загрохотал гигант. — Ешь объедки! Но какого гордого корчишь, да? В тюрьме ему плохо, да?!

— Гордость — это все, что у меня осталось, — как заклинание, сказал я и взял в руки что потяжелее.

Санго Риот яростно подышал, посверкал багровыми глазами — и так же мгновенно успокоился. Этого следовало ожидать. У мгновенной вспыльчивости обязательно должен существовать противовес — иначе раса самоуничтожается.

— Как ты проходишь на Астору? — резко спросил он. — Рассказывай, и закончим это дело. Из любой ерунды создавать проблемы …

Я поразмышлял. Рассвет Асторы горел передо мной как наяву, многоцветная радуга дрожала в прозрачных водах заповедного озера, и крутилась в стремительном танце хрупкая танцовщица… Теплый аромат аллеи розовых пальм накатил, и зазвучал голос Анико:

— Я хочу, чтоб во взрослую жизнь отнес меня на руках именно ты …

И ее хрупкие руки невесомо опускаются мне на плечи …

… Бирюза моря и блеск пляжей Белых песков — прямо в глаза; взлетает в небо ловкая прыгунья, дрожит волна под подушкой силового батута, точеная фигурка пронзает прозрачную толщу воды, и вот уже смеющимися огромными глазищами сияет мне девочка-асторянка, хрупкий цветок горных степей … Вот потому и пропускает меня нерушимый барьер Асторы — но как это рассказать?!

— Спроси лучше у Роны-сан, — бормочу я. — Или у доктора Бэры.

— Да они мне не говорят! — вырывается у Санго Риота.

Мда. Как же это он попал на такой высокий пост? И для чего его туда пропихнули, тоже интересно …

— Пойдем! — решаю я. — Покажу, как это делается.

Мы не спеша бредем к Холму Прощаний.

— Нерушимый барьер Асторы, — размышляю я вслух, — что-то же из себя представляет? Что он есть такое? Несомненно это очень сложная система. Может, она учитывает пульс, тонус, состав крови, биотоки, походку, символику движений и поз, наверняка мысли … Должны быть тысячи тысяч позиций учета. У очень сложной системы простые понятия должны сливаться в нераздельные более крупные блоки, а те в нечто единое и цельное. Назовем это симпатией. Барьер пропускает тех, кто ему симпатичен. Но барьер — не человек, и потому он не подвержен субъективному ослеплению одним качеством. И потому он никогда не ошибается. Барьер объективен.

— Так просто? — не верит Санго Риот.

— Так сложно, — поправляю я.

Поток теплого воздуха ударяет в лицо. Здравствуй, прекрасная Астора.

Идущий следом Санго Риот шипит:

— Бесполезно! Он не пропускал меня раньше!

— Может, он учитывает также, с кем ты пришел? — предполагаю я. — Может, это последняя из миллиона позиций, которой недоставало для положительного заключения?

Гигант рычит от боли.

— Тропа заколдована, — назидательно говорю я. — А ты терпи. Вдруг барьер еще должен оценить твое мужество? Но, может, и нет …

И он честно терпит. И идет вперед. А снизу, от подножия холма, на нас пораженно смотрит хозяйка этого мира Рона-сан. Я догадываюсь, что она только что встретила мужчину, которым будет пленена. И я желаю им счастья, как бы по-разному ни понимали его эти два человека. А сам иду обратно. У меня появилась идея, где раздобыть еды.

Ночь. Аллеи светящихся деревьев мерцают розовым светом, отчего серое лицо Санго Риота кажется диковато черным.

— Давно хотела у вас спросить, — говорит Рона-сан. — Тот человек… вы звали его Иван … что с ним?

Санго Риот лишь пожимает огромными плечами.

— Не знаете? — недоумевает Рона-сан. — Но… это ведь он же провел вас через барьер Асторы? Кто прошел через барьер, считается гражданином Асторы. Вы гражданин Асторы благодаря Ивану, и вы никак не позаботились о его судьбе?

— Он был и вашим гостем! — возмущается Санго Риот. — И он был другом вашей дочери! Вы могли сделать для него гораздо больше!

— Что я могла? — тихо возражает женщина. — Предложить кров? Я предлагала. Он отказался. Сказал, что не нахлебник, и ушел. И я хочу знать, куда.

— Отказался, значит, придурок … А при чем тут нахлебник?