Вестники времен - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 82

– Остановитесь! – вдруг закричал Годфри и, к общему изумлению своих рыцарей, отбросил в сторону меч, шагнул вперед, прямо на клинки англичан, и поднял руки ладонями вперед. – Я принужден сложить оружие!

– Но почему? – прохрипел сэр Мишель, которому сейчас вязали руки двое дюжих англосаксов. – Милорд?..

Остальные дворяне из свиты архиепископа, видимо, более привыкшие к подчинению слову вышестоящей особы, опустили мечи. И так стало понятно, что сопротивляться дальше смысла не имеет. «Иолента» медленно, но верно погружалась в воду, почти все аквитанцы, сопровождавшие Годфри, были ранены, кто легче, кто тяжелее, а злость подчиненных Уисбрича только нарастала.

– Я должен сохранить свою жизнь, так как она принадлежит не мне, а королю и Англии, – громко сказал архиепископ. – Господа, не принуждайте этих людей к бессмысленному убийству.

– Вот верно! – проворчал остававшийся в стороне от схватки капитан когга. – Только кто мне заплатит за потерянный корабль?..

Англичане по приказу помощника констебля препроводили сдавшегося архиепископа на свою галеру, прежде отобрав оружие, перенесли раненых и сами покинули тонущую «Иоленту». Единственным связанным оказался изрядно помятый сэр Мишель, которого тоже вслед за остальными отправили в трюм галеры. Годфри поместили отдельно.

– Джонни! Джонни, ты живой?

Голос сэра Мишеля пришел из неимоверного далека, и звучал так, будто рыцарь звал оруженосца, сидя под очень большим медным колоколом.

Гунтер разлепил залитые кровью веки и медленно поднес руку ко лбу. Пальцы нащупали зверски болевшую шишку, размером наверняка не уступавшую кулаку. Волосы и почти все лицо были покрыты спекшейся, хрустящей под пальцами кровью, в ушах звенело, а каждое движение отдавалось в голове раздирающей болью. Ну и тошнило, само собой.

– Господи Иисусе, – простонал германец. – Надо было соглашаться с предложением Лорда… Баронский замок… Жена, золотые зубы…

– Джонни, – всерьез забеспокоился сэр Мишель. – Какие зубы? Тебе их что, выбили?

– Отцепись! – поморщился Гунтер. – И без тебя тошно! И в прямом, и в переносном…

Гунтер повернул голову набок и выплюнул крупный кровяной сгусток, приземлившийся точь-в-точь на разорванный, болтавшийся манжет рубахи шевалье де Монфора. Герцогскому сыну, впрочем, было все равно – костюм оказался испорчен раз и навсегда, а сам Монфор почти не подавал признаков жизни.

– Где мы? – слабым голосом спросил германец. Рядом что-то зашевелилось и из полутьмы выплыла покрытая ссадинами и местами распухшая физиономия сэра Мишеля. Рыцарь ожесточенно подергал руками, связанными сзади, попытался сесть, и, наконец, неловко утвердившись полубоком, воззрился на оруженосца.

– Мы на английской галере, – прошептал сэр Мишель. – У меня будет одна просьба – не мог бы ты развязать мне руки?

– А зачем? – задал Гунтер идиотский вопрос, но рыцарь так выразительно сверкнул глазами из темноты, что германец, превозмогая боль в голове и невероятную слабость, подвинулся к нему поближе, коленом перевернул норманна набок и начал разбираться в узлах и хитроумных сплетениях тонкого, но на редкость прочного кожаного ремешка. Сопровождалось сие действие невнятной руганью рыцаря и недовольным ворчанием Гунтера:

– Господи Боже, вот сюзерен свалился на мою голову…

– Это ты на мою свалился, – ответствовал сэр Мишель, морщась от того, что ремень, обхвативший запястья, затягивался еще туже. – У нормальных рыцарей и оруженосцы нормальные, а у меня?

– Каждый получает, что заслужил, – буркнул Гунтер. – Я предупреждал – не следовало ехать в Англию! По крайней мере, вместе с Годфри! Сиди смирно, а то порежу!

Как ни странно, англичане не догадались обстоятельно обыскать сэра Мишеля, а потому его любимый тупой кинжал остался за голенищем сапога. Гунтер наткнулся на торчащую рукоять совершенно случайно, и теперь старательно пытался перерезать ремешок. От долгого употребления лезвие ножа оказалось иззубренным у самой рукояти и Гунтер действовал им как пилой. После десяти минут напряженного труда сэр Мишель довольно охнул, сбросил распавшиеся путы и встряхнул освобожденными ладонями:

– Вот суки, так обращаться с рыцарем! – а оглянувшись, уточнил: – С рыцарями то есть.

Германец тяжко вздохнул и сказал:

– Ты еще этого… этого урода, как его там? Ну, таможенника на поединок вызови. Пускай сатисфакцию дает.

– И вызову! – неожиданно громко рявкнул рыцарь, отчего шевалье де Монфор, видимо, на секунду придя в себя, приподнял голову и выдавил:

– Не надо…

А потом снова впал в беспамятство. Рыцари, сопровождавшие Годфри Клиффорда в Лондон, и впрямь оказались в самом затруднительном положении. Вместо веселого прибытия в Англию рядом с наместником короля и архиепископом, дворяне, посланные Элеонорой, теперь сидели в темном и вонючем трюме непонятной галеры, их патрон вообще находился неизвестно где, а лорд Вустер был при смерти, пускай англичане и перевязали его, как и других раненых. Когда галера отходила от погружающейся в холодную пучину пролива «Иоленты», Уисбрич отдал приказ помочь всем раненым аквитанцам, заново проорав, что все пленники должны быть доставлены в Дувр живыми.

Окончательно придя в себя и осмотревшись, Гунтер уяснил, что ситуация, мягко говоря, безрадостная. Во-первых, мародеры-англосаксы не преминули срезать с пояса бессознательного оруженосца кошельки с золотом (надо заметить, что аналогичной процедуры не миновали и все прочие сэры). Во-вторых, поклажа наверняка осталась на затонувшем когге и пропали не только запасные обоймы, консервы, вооружение сэра Мишеля, купленное в Руане, но и бесценный «Вальтер». Наиболее скверным был тот факт, что автомат бесследно исчез, а рыцарь был не в состоянии проследить судьбу Гунтеровой громыхалки. Германец с чувством легкого ужаса представлял, как сейчас наверху, на палубе, тупые англичане пытаются выяснить, что за железяку таскал при себе один из захваченных на «Иоленте» людей. Инквизиция обеспечена…

«Надеюсь, у них хватит ума перестрелять друг друга», – мрачно подумал Гунтер и поделился своими соображениями с обиженно сопящим в темноте сэром Мишелем. Рыцарь отмахнулся, сказав, что надо лишь выбраться из трюма на палубу, а там он покажет этому «вонючему английскому быдлу», что значит связываться с настоящим рыцарем и сыном барона.

Англичане не догадались снять с запястья Гунтера часы, и теперь можно было отслеживать время – стрелки и циферблат покрывал светящийся состав. Когда состоялось нападение на когг, было около трех часов дня, сейчас же дело близилось к шести пополудни. Если считать по меркам двадцатого века и предполагать, что ладья направляется в Дувр или Лондон, то вскорости корабль должен оказаться в порту. А вдруг галера плывет совсем не в Англию?..

– Господь и все святые! – ворчал, покачивая головой, сэр Мишель. – Как не повезло! Джонни, ты только представь – Понтий уже в Англии, мы будем сидеть под замком… Остается уповать лишь на то, что у принца Джона хорошая охрана. Королева Элеонора сейчас на юге, значит, опасность ей не грозит – Ричард наверняка сумеет охранить собственную мать.

– Знаю я вашего Ричарда… – скривился Гунтер. – Ну ладно, Бог с ним. Дорогой мой рыцарь, меня неотступно гложет одна нехорошая мысль – тебе не кажется, что первопричиной наших неприятностей является вмешательство… Ну, ты понял, кого?..

Сэр Мишель перекрестился, пробормотал что-то невнятное на латыни, и некоторое время молчал. Наконец, он выдавил:

– Не знаю, что и думать. Однако же тот… седой может делать гадости и повнушительнее. Ты посмотри: морские разбойники в Северном море и возле берегов Франции – дело самое обычное, таможенная канцелярия иногда вправе устраивать налеты на подозрительные корабли, чтобы перехватить запрещенный груз или задержать важного преступника, злодея короны… Нет, тот мог придумать что-нибудь похуже.

– Будет тебе похуже. Приедем сейчас в Англию или незнамо куда, вытащат нас на палубу, поставят строем и пустят всем пулю в затылок. Это, разумеется, я преувеличиваю, но виселица вполне может быть обеспечена. Слышал, как они Годфри самозванцем назвали?