Воинство Рассвета - Хэмбли Барбара - Страница 61

«И все напрасно, – подумал он. – Напрасно».

Хотя у Джил не было никакой возможности остановить волшебника или закрыть зияющую рану в космической материи, она бросилась вверх по холму. Сияющий свет Бездны, словно новая звезда, вспыхнул на кончике ее обнаженного меча. Ингольд обернулся – темный колышущийся силуэт в ослепительной сфере света – и поднял руку. Джил упала на колени в грязный снег, и хриплый крик горького отчаяния разорвал окружающую темноту ночи. Затем все умолкло.

А над ее головой Дарки устремлялись к Ингольду и дальше – в Бездну, и в мир, лежащий за ней.

Казалось, они не испытывают никакого страха перед блистающим светом Пустоты. Ее холодная яркость пронизывала скользкие влажные тела и показывала, что Дарки вовсе не темные, а прозрачные. Они окружали Ингольда, осторожно запуская когти в складки его плаща. Хлыстообразные хвосты безжизненно, как веревки, висели у них за спиной. Холодный свет четко очерчивал лицо Ингольда, открывая мучительное изнеможение в его целеустремленных глазах.

Ингольд, без сомнения, – самый сильный и самый умный из всех, думал Руди. Любовь Джил к волшебнику была для Ингольда идеальным прикрытием. Он понимал, что она никогда не причинит ему зла. Преданная, смелая и прямолинейная Джил даже не подозревала, что ее могут предать.

«И сознание того, что она могла убить его и спасти наш мир от этой погибели, будет ценой, которую она заплатит за слепое доверие».

Неожиданно до Руди донеслось своеобразное пение. Волшебная сила звуков проникала в него и рождала смутное, пугающее желание. Руди быстро отвернулся от слепящей яркости отверстых врат, ибо почувствовал непреодолимую тягу устремиться туда. И тут же заметил какое-то движение в темноте, у стен Гая – медленный поток существ, похожих на людей, следовал по направлению к Бездне с широко открытыми немигающими глазами. Они шли на зов музыки.

Они прошествовали в нескольких футах от Руди, и он смог разглядеть круглые лица, лишенные подбородка, слюнявые рты и белые руки, которые прижимали к себе тяжелые охапки мха.

«Конечно, – подумал Руди, – Мрак должен взять то, что осталось от его стад, и они будут пастись на руинах нового мира, среди опустевших коробок небоскребов Нью-Йорка и на газонах Парижа». Их были тысячи, куда больше, чем, по предположению Руди, могло выжить в холодных подвалах Гая.

Ингольд равнодушно наблюдал, как стада пропадали в холодном блеске Бездны. Руди не мог отвести глаз от фигуры Хранителя Космических врат, одиноко стоявшего в месте соприкосновения двух миров.

Незадолго до рассвета облака рассеялись. Ослепительное свечение Бездны начало гаснуть. Брешь во вселенной потихоньку затягивалась. И вот узкая полоска вспыхнула напоследок одиноким огоньком и, как бледная утренняя звездочка, исчезла в темной синеве неба.

Дарки сгинули вместе со своими стадами, и дорога, по которой они ушли, исчезла тоже. В месиве слякоти и грязи огромный протоптанный след обрывался совершенно внезапно, как будто его обрезали гигантскими ножницами. А за ним на голой земле блестел бледный нетронутый иней.

Под холодным темным пустым небом около этой исчезнувшей дороги, как придорожный столб, склонив голову, стоял Ингольд.

«Тьма оставила его держать отчет за содеянное», – подумал Руди.

В предрассветной тишине повеял ветерок, и старик поднял голову. Как раз под тем местом, где только что были ворота, поблескивая в лучах рассвета, торчал воткнутый в землю меч. Ингольд подошел к нему и, выдернув, вложил в ножны. Руди заметил, что это был собственный меч волшебника. Дарки вернули ему оружие.

Тишина, которая наполняла землю, казалось, протянулась до самых краев начинающего светлеть неба. Ингольд вертел в руках клинок, устремив блуждающий взгляд в сторону рассвета. Когда Руди и Джил начали подниматься к нему по холму, он обернулся.

– Если бы это могло что-то изменить, я бы убил тебя за то, что ты сделал, – спокойно сказал Руди.

Какое-то время старик молча смотрел на него, покачиваясь от усталости. Его глаза глубоко запали, но во взгляде не было ни тени безумия.

– И что же я сделал, по-твоему?

Руди удивленно уставился на него.

Волшебник еще раз неуверенно покачнулся. Джил, которая молча стояла в стороне, быстро поймала его за руку. Их глаза встретились, и Руди показалось, что он заметил в глубине чарующей синевы глаз волшебника тень светлой улыбки, которая была ответом на взгляд Джил, полный мучительного сомнения. Затем Ингольд вздохнул и повернулся к нему:

– Ты слишком любишь свой мир, Руди. Но неужели ты думаешь, что из бесконечного множества вселенных Дарки предпочли бы ту, где для них все равно слишком холодно, и слишком много света?

Его рука сжала плечо Джил.

– Пойдемте, – спокойно сказал он. – Я умираю от холода, но сомневаюсь, что у меня сейчас хватит сил вызвать огонь.

В лощине под холмом Руди разложил костер. Джил принесла дорожный посох, с которым шла от самого Ренвета, и протянула его Ингольду.

– Я сохранила его вместе с другими твоими вещами, – пояснила она.

Он улыбнулся:

– Откуда ты знала, что сможешь мне его вернуть?

– Не знала, – согласилась она безразличным тоном. – Я собиралась похоронить его вместе с тобой, после того как убью тебя.

К великому удивлению Руди, старик взял руку Джил и поцеловал кончики пальцев.

– Узнаю свою Джил.

И лишь теперь Руди сообразил, что же все-таки было не так. Во время поединка и в ходе всего преследования по грязным заболоченным развалинам Гая, он ни разу не видел в глазах волшебника нечеловеческой пустоты, которая так заметна была у Лохиро. Его учитель был напуган, но, несмотря на это, оставался прежним Ингольдом.

– Поэтому-то ты им и был нужен? – мягко спросил Руди.

– Да, – пробормотал старик и протянул дрожащие руки поближе к языкам костра. – Они... просто хотели поговорить со мной. Я думаю, они бы непременно добрались до меня, где бы я ни был.

А над сломанным крестом на вершине холма и над разрушенным остовом Гая небо начало светлеть, смешиваясь с розоватыми отблесками рассвета, которые появились от горизонта до горизонта. В этом свечении бледное лицо волшебника приняла пепельный оттенок.

– Они завладели твоим разумом? – спросил Руди.

Ингольд продолжал пристально смотреть в огонь.

– В каком-то смысле можно сказать что да, – ответил он. – Дарки не есть единый организм, но они общаются мысленно так тесно, что для нас это было бы невыносимо. – Он зажмурился, словно ему тяжело было даже думать об этом. – И только когда Лохиро в полном отчаянии позволил им завладеть его разумом, они поняли, что с нами вообще можно общаться. Я боролся с ними бесконечно долго, – продолжал волшебник, – не знаю точно, сколько времени. – По его телу пробежала дрожь, и он склонил голову. – Конечно, это было глупо, – прошептал он. – Они прекрасно знали, что им достаточно выждать, пока я устану.

Джил нежно погладила его поникшее плечо, и постепенно дрожь, сотрясавшая тело мага, улеглась.

Наконец Ингольд снова поднял голову.

– Как видите, Мрак оказался в отчаянном положении. Дарки понимают многое из того, о чем мы даже не догадываемся. Ты, Джил, была права – но лишь частично, когда говорила о погодных циклах. То похолодание три тысячи лет назад было всего-навсего небольшим отклонением в более продолжительном цикле. Нынешнее похолодание, которое началось этой осенью, продлится бесконечно долго. Дарки сказали, что ледники будут продвигаться вперед и дальше, пока не покроют большую часть суши. Человечество, может, и сумеет пережить это похолодание, но вот стада Мрака протянут, самое большее, еще два года. В былые времена голод в Логове никогда не достигал такого масштаба, и у них не осталось надежды спасти остатки стада глубоко в пещерах и подождать, пока окончится похолодание. Очень скоро Дарки были бы вынуждены захватить последнюю цитадель человечества, уничтожить последних людей и... погибнуть вместе с ними.

– А они смогли бы это сделать? – с сомнением произнес Руди. – Они пытались разрушить Убежище еще в начале зимы...